Ада вздохнула, и ничего не ответила.
***
В магазине было малолюдно, и они разбрелись кто куда Ада в бакалею, Роман в колбасный, Яр в хлебобулочный. Списки у всех были небольшие, самый длинный, конечно, у Романа, но даже у него в списке никаких особых изысков не присутствовало. Ада, правда, поймала Романа в овощном, отбирающим в пакет картошку, попыталась было воззвать к его разуму (картошку они не покупали, слишком тяжелая, да еще и везти далеко, брали крупы и макароны), но Роман сделал страшные глаза, и шикнул на неё Ада тут же отошла, и сделала вид, что ничего не заметила. Яру покупает, поняла Ада, конечно, Яру, тот очень любит жареную картошку, вот Роман и решил друга в этот раз побаловать. Вроде немного взял, значит, как-нибудь дотянем. Ели они на самом деле скромно, и немного, большого значения еде не придавая, поэтому подобные экспедиции предпринимали нечасто, раз в неделю, а то и в десять дней. Самые простые продукты рис, макароны, гречка, сухое молоко, сахар, хлеб, растительное масло. Ада, к примеру, давно приспособилась хранить и хлеб, и сырки, и колбаску в морозилке, вынимая понемногу по мере надобности, и продукты у неё не портились. Яр обычно варил себе на один-два раза тех же макарон или риса, иногда, правда, нечасто, открывал какую-нибудь консервную банку, чаще всего скумбрию либо кильки, и банки этой ему хватало на трое суток, как добавки к макаронам. Роман поесть любил, но коронные блюда у него были всё те же макароны, гречка, рис, крайне желательно с молоком и с сахаром. Яр и Ада сахар почти не ели. Ещё Роман обязательно брал батон сервелата, потому что очень уважал бутерброды под кофе в те дни, когда давление падало, и ему становилось можно пить кофе, конечно.
На кассе для льготников народу не было, расплатились они быстро, без проблем; знакомая продавщица разрешила сделать скидку на покупки Ады и Яры с помощью Романовой карточки, и вскоре все оказались на улице, обремененные полными рюкзаками и «тачанками».
Давайте отдохнем, предложил Роман. Посидим на лавочке.
Яр и Ада не возражали, тем более что лавочка была сейчас пуста. Сели, помолчали, а потом Ада сказала:
Мне всё не дает покоя эта мысль, про море. И рыбы. Наверное, там были гигантские рыбы, верно?
Ада, ты в школе учила историю, вздохнул Роман. Юрский период. Разумеется, тут были рыбы. Огромные. И очень прожорливые, вероятно.
Морское дно, Ада говорила, словно про себя, ни к кому не обращаясь. Водоросли, моллюски, и огромные рыбы. У нас над головами.
Облака у нас над головами, вздохнул Яр. И дождь собирается, кажется. Пойдемте, а то твоя идея, моя дорогая, может вполне себе сработать.
Какая идея? не поняла Ада.
Оказаться под водой, объяснил Яр. Рыб, правда, не обещаю, но вот промокнуть можно за милую душу.
Пошли, Роман решительно встал. Дождь, не дождь, а я купил колбасу и коньяк. Колбаса может испортиться. Так что давайте и вправду ускоряться, а то, неровен час
Что ты купил? удивился Яр.
Коньяк, невозмутимо ответил Роман. Ты в тот раз потратился на термос, в следующий раз будет моя очередь.
***
Уже в «Солнечном» встретили Петровну, которая в компании двоих подружек-прилипал шествовала, по всей видимости, к тому же магазину. Петровна между своими подружками выглядела, как океанский лайнер, по обеим сторонам которого почтительно следуют два буксирных катерка.
Купил, понимаешь, эту крысу ушастую, с неприязнью говорила Петровна. Приволок сюда. Я говорю зачем? А он Марина, тебе жалко, пусть дети поиграют. Мне не жалко детям поиграть, мне диван жалко кожаный. И что углы мне тварь зассыт. Ладно, летом побегает, но в город я эту нечисть не повезу ни за что на свете, так и знай.
А дорого купил-то? спросила женщина, исполняющая роль правого буксира.
Да кто его знает? Не дороже денег. Не сказал. По пьяни купил, небось, и сам не помнит. Ладно, сейчас-то лето, пусть развлекаются. Хотя он детям не особо зашел. Был бы какой симпатичный, может, и играли бы, а этот говорю же, крыса натуральная, мерзее кота в жизни не видела
Ада притормозила, но Яр железной рукой взял её за локоть, и потащил за собой. Тащить было неудобно, потому что одной рукой Яру приходилось тащить Аду, а другой «тачанку», однако Ада вскоре высвободила руку, и произнесла:
Не надо, я сама. Я сказала, я сама пойду, не трогай меня!..
Роман остановился, прислонил «тачанку» к забору, и подошел к ним.
Так, глухо произнес он. Глаза вытереть, волю в кулак собрать, мозги включить. Мы тут ничего сделать не можем. И не сможем. И нечего трепать нервы. Поняла? Поняла, я спрашиваю?
П-поняла, Ада судорожно вздохнула. Я просто просто не могу ладно. Ладно, всё. Всё, Ром, я не буду больше.
Ага, знаю я, как ты не будешь, проворчал Роман. Идёмте, время уже обеденное.
***
Обедать в этот раз решили у Яра не сказать, что вместе они обедали часто, но иногда, когда появлялось настроение, устраивали небольшие посиделки с чаем. В этот раз именно так и получилось: перекусили наскоро всё теми же макаронами, взяли себе по чашке чая и по прянику из свеже купленных запасов, и пошли на улицу, на лавку, стоящую под стеной с южной стороны. Дождь, который, пока они шли, всё собирался и собирался, в результате так и не собрался, облака посветлели, ветер стих.
Давай проясним этот вопрос раз и навсегда, решительно сказал Роман, с удобством усевшись, и поставив чашку рядом с собой на лавку. А то у тебя, Ада, слишком короткая память, и ты, видать, подзабыла, кто есть кто в этой ситуации.
Ты про кота? безнадежно спросила Ада. Роман кивнул. Да всё я понимаю
Нет, отрезал Роман. Вот смотри. Кто такой Юрий Витальевич? Он ветеран, с наградами. На пенсии. Он в прошлом военный. В невысоком чине, да, но, тем не менее он военный пенсионер. Он прошел Очищающую войну.
Снабженцем, ехидно добавил Яр. Он тоже сидел на лавке, поставив с собой рядом чашку. Потому что ты, Рома, забываешь о главном кто по-настоящему воевал на Очищающей, на ней же и остался. И на пенсии этот мордоворот оказался в тридцать шесть лет. Бездельник хренов
А это не меняет дело, отрезал Роман. То есть это вообще к нам никаким боком не относится. К нам относится то, что если этот, как ты выразился, мордоворот что-то против нас затеет, правда будет на его стороне. И государство будет на его стороне. И милиция. И суд. Потому что он ветеран, отец двоих детей, прочно давно женат, обеспечен, лоялен, и благонадежен. А теперь ты, Ада. Посмотри на себя непредвзято, со стороны. Кто ты? Бывшая сиделица, дальше училка русского и литературы, причем ты даже в Москве не работала, потому что тебе запретили в ней работать, далее ты много лет была, считай, тунеядкой, а сейчас ты пенсионерка по старости. С минимальной пенсией. Сидевшая, замечу, пенсионерка. Ни детей, ни замужества, ни общественного положения. Ах, да, я забыл ты ведь политическая сиделица, добро ты села за воровство или драку, но нет, ты идейная. И ты отлично знаешь, где сейчас твои идеи и соратники. И вот теперь, на фоне этого всего, предположим, что ты крадешь этого самого кота. И как это увидит суд, скажи мне? Или, что ещё хуже ты бездетная, значит, ты детоненавистница, пробираешься на участок, на котором находятся двое детей, десяти и двенадцати лет. Может быть, твоя цель вовсе и не кот? Может быть, ты задумала что похуже? А кот это просто так, для отмазки? Ты не хуже меня знаешь, какой для этих людей характерен ход мысли.
Ром, ну не надо
Надо! Дальше. Кем был Виталий, отец Юрия? Это ты помнишь? Тебе напомнить уже о моих проблемах, которые, замечу, тянулись не один год потому что я тогда имел неосторожность ладно, сейчас не об этом. Но, умная моя, яблоко от яблоньки недалеко падает, и Юрий, уверяю, сумеет развернуть всё так, что твой поступок ударит ещё и по нам с Яром, потому что всем известно, что мы общаемся. Сколько раз мы говорили, что это всё невыносимо, и это пора прекращать? Именно. Много. А сейчас, если ты продолжишь делать то, что делаешь, нас никто не выпустит из этого всего, и ничего никогда не прекратится