Мне хочется уменьшиться до состояния невидимости, маленькой точки, очень неясной и незаметной. Потому что то и дело я цепляю взгляды мужчин за столом. Я молчу, не принимаю участия в разговоре, кручу бокал за ножку. Каждый раз, когда звучит призыв выпить, делаю вид, что цежу понемногу.
От необходимости отвечать на вопросы меня спасает музыка: на небольшой сцене в дальнем углу какая-то ноунейм группа начинает выступление. На него, кажется, особо никто не реагирует, но на этом фоне жужжание голосов увеличивается, и я чувствую лёгкую головную боль.
Не то чтобы я часто хожу куда-то, но на концертах я была исключительно в концертных залах, а на тусовках в молодёжных клубах, где всё понятно и прозрачно и ровесники не представляют никакой угрозы. Пусть, по мнению Вики, им надо сопли подтирать, я бы так не сказала, честное слово, но в их окружении мне привычно, а здесь не по себе.
Наконец, я перестаю вызывать интерес. Все уже распределились по парочкам или нашли себе собеседника. Сидят, общаются с соседями, Алина и Вика отвернулись от меня и треплются о чём-то с мужиками, а я то и дело поглядываю на телефон, гадая, сколько мы здесь пробудем.
Вернуться домой не вариант наш дом за городом. От московской квартиры я не брала ключи. Родителям сказала, что заночую у Вики.
Когда договаривалась, не думала, что попаду в зависимость, но моё собственное жильё, ещё обустраивается. Надеюсь, что к началу второго семестра я туда въеду. Снимать мне категорически запретили, так что придётся пожить пока под надзором матери, у которой «во-о-от такой пунктик» на меня. Если честно, устала от её контроля и не думаю, что собственное жильё спасёт от внимания. Вполне в её духе заявиться без приглашения, с Ульяны Юрьевны станется.
Все в очередной раз поднимают бокалы, и я слизываю сладкое вино с губ, а потом смотрю на полупустой бокал Вики и, без лишних мыслей, делаю «чендж». Аккуратно меняю местами свой почти полный, и её уже допитый.
Проверяю, не заметил ли мои манёвры этот Вадим, но взгляд внезапно утыкается в мужчину, который смотрит прямо на меня. От него озноб по позвоночнику.
Самое интересное он непробиваем. Взгляд, не выражающий ни интереса, ни осуждения. Мужчина просто смотрит. Может, чего и думает, но по лицу не поймёшь. Хотя я не особо сильная в считывании эмоций и знаков.
Интересно, он с самого моего прихода тут сидит или подвалил позже?
У него тёмные густые волосы, ямочка на волевом подбородке и чуть опущенные уголки губ, будто он редко улыбается или вовсе забыл, как это делается. Я могу разглядеть тонкую змейку татуировки на указательном пальце, выстукивающем по стеклянному бокалу.
Внезапно его нейтральность рушится, уголок губ ползёт вверх, и лицо от этой простой ухмылки преображается. А я краснею безбожно, как крымские маки под солнцем. И ещё хочу отвести взгляд, но не могу. Меня будто магнитом притягивает к этому незнакомцу, и я не понимаю, как он отреагирует на такое пристальное разглядывание.
Громкий смех Вики прерывает магию. Поворачиваю голову, подруга берёт полный бокал и делает большой глоток. Кажется, её не удивляет, что бокал снова до краёв.
Когда опять смотрю на незнакомца, тот уже пропал из-за стола, вижу его удаляющуюся спину.
Покусываю губы и ругаю себя за несвоевременный интерес. Но он как будто другой. Не из этого мира. Отличается от остальных мужиков за столом.
За вечер он несколько раз приходит и уходит, но в общем разговоре участия не принимает. Цедит своё пиво, коротко отвечает, если к нему обращаются напрямую, но сам инициативу не проявляет. Девушки к нему не цепляются, хотя замечаю, что парочка за столом поглядывает в его сторону.
Бритоголовый Вадим называет его Алексеем и несколько раз хлопает по плечу, когда пытается вовлечь в разговор. В целом, он также отстранён, как и я. Мне кажется, он ощущает себя здесь чужим, такие развлечения не для него. С другой стороны, с чего это вдруг я делаю подобные выводы?
Разглядываю его украдкой, но он будто потерял ко мне интерес, ни разу больше наши взгляды не пересекаются. Мне немного обидно, хотя, думаю, сгорела бы от стыда, если б он поймал меня за разглядываниями.
Когда на правое плечо наваливается Вика, я поворачиваю голову в её сторону и вглядываюсь в лицо подруги.
Мне что-то нехорошо, она прикрывает рот ладонью.
Мутит?
Угу. Выпила много, наверно. Хотя всего бокал
«Два», мысленно поправляю и чувствую угрызения совести.
Мне надо выйти, она настойчиво толкает меня бедром.
С тобой сходить? уточняю.
Да, пожалуйста.
Мы поднимаем всех сидящих с краю и встаём в проходе.
Куда? беру подругу под локоть.
Кажется туда, машет рукой, и мы идём в направлении туалетов, я так надеюсь.
Тонкие пальцы цепляются за моё предплечье, даже сильнее обычного, я даже ойкнуть не могу. Мы наваливаемся на массивную деревянную дверь, на которой прибито изображение длинноногой женской фигуры, и Вика семенит к раковине и цепляется за её края, потому что ноги отказываются держать.
Вика? мне становится не по себе.
Включи чёртову воду, сипит она.
Пока я вожусь с краном, подруга заваливается, а я с паническим вскриком пытаюсь удержать её на ногах.
Глава 2
Лёха! Соколов! Вадим хлопает меня по плечу, когда захожу в тёмный зал какой-то шараги, где намечается туса.
Старик! улыбаюсь коротко.
Старик не потому что мы приятели или возраст у Вадима подходящий. Фамилия у него Стариков, вот и приклеилось погоняло с дворовых времён.
Выпьем?
Разве что чаю.
Вадим хмыкает.
Ну давай трезвенник-язвенник.
Да не жалуюсь на здоровье.
Раз не жалуешься, то вечером с тебя пиво в качестве проставы. Надо расслабиться, не на службе.
Да без базара.
Мы садимся за массивный стол, выкрашенный чёрной краской. На столешнице зазубрины, будто в неё тыкали ножом. Может, так и было?
Как на Дальнем?
Погода лучше, чем тут у вас. И воздух чище, говорю откровенно.
Скучаешь, что ли?
Да ну тебя, какое там. Просто хочется стабильности.
Вадим жмёт плечом и проводит ладонью по короткому ёжику волос. Помню время, когда он ходил с тонким хвостиком и специально выстриженной молнией на виске, но те дни давно в прошлом.
Могу свести с нужными людьми, если прямо стабильности хочется. Либо давай ко мне в охрану, если нужен экшн.
Он без слов понимает, почему я пришёл. Предложение помощи обычное дело. Я бы на его месте поступил точно также.
Нет, экшена пока что достаточно.
Вадим замолкает, когда молодая официантка с колючим пирсингом в левой брови приносит нам чай.
Спасибо, Лиз.
Та кивает и молча скрывается за стойкой.
Дёргаю пакетик чая за ниточку, а Вадим тем временем интересуется, что у меня за экшн случился.
Ничего интересного, отмахиваюсь.
Он не напирает, знает, что хотел бы, давно бы сам рассказал.
К богатеям в охрану пойдёшь?
А что охранять надо?
Что скажут или кого скажут. Совмещёнка с работой водителя.
Цокаю недовольно. По мне так лучше поменьше с заказчиком контактировать, но когда Вадим озвучивает цифру оплаты, я уже не так категорично настроен. Деньги мне сейчас нужны. Хотя когда они не нужны-то?
Номерок давай.
Он диктует и предупреждает.
Придётся пройти проверку службой безопасности.
Там всё будет чисто, уверяю его.
Друг кривит рот.
Точно? Я могу помочь, если требуется.
Не требуется.
Ну ла-а-ан. Останешься на вечер?
Смотрю на часы на запястье.
Вечер? А когда он начнётся?
В районе восьми. Оставайся. Выпивка, девочки свеженькие, ещё может чего интересного замутим.
До восьми долго.
Я найду, чем тебя занять. Тут тренажерка есть в соседнем здании на худой конец.
Смеюсь и качаю головой.
Так, давай я по делам смотаюсь. К матери надо. А потом к восьми подъеду. Лады?
Чего ж не лады? Лады!
Закинув в себя чай финальным глотком, встаю. И уезжаю решать дела. Их реально накопилось великое множество за время моего отсутствия. Мать не в состоянии со всеми вопросами справляться одна после ухода отца. Горько смотреть на неё. Мне всего двадцать семь, я ведь не поздний ребёнок, а выглядит она уже как старуха. Годы злоупотребления алкоголем сделали своё дело. Только волевой подбородок по-прежнему вздёрнут вверх, его ничего не нарушит, даже литры спиртного, которые она вливала в себя на пару с батей. Год её не видел, держится.