Так точно, товарищ подполковник. Вступил в 1942 году на фронте.
Это хорошо, Сивцов, сейчас нельзя быть не членом компартии или ВЛКСМ, не то время. Вот скажи мне, что должен делать комсомолец? Молчишь? А я тебе скажу, комсомолец должен любить свою родину, бороться с ее врагами до последней капли крови. Я правильно говорю или ты со мной не согласен.
Почему не согласен, товарищ подполковник, конечно согласен.
Костин снова затянулся дымом папиросы.
Ты, наверное, думаешь, что вот закончилась война, победили мы немцев и на этом все закончилось? Ты ошибаешься, Сивцов. Война никогда не заканчивается победой одной стороны над другой. Помимо внешнего врага, которого мы победили, есть и другой враг внутренний. Его сразу не увидишь, он замаскирован и его трудно распознать. Ты понимаешь, о чем я тебе говорю?
Судя по лицу, сидящего перед Костиным молодого человека, тот всячески пытался понять, к чему клонит офицер.
Мне кажется, что ты не совсем понимаешь, о чем я с тобой говорю. Тогда начнем от простого. Вчера ты днем, когда тебя отпустил генерал Гордов, вместо того чтобы ехать в гараж, ты поехал на улицу Ухтомского, где посадил в машину женщину, которую отвез на рынок. Выходит, что ты в свободное время «калымишь», товарищ Сивцов, используешь служебную машину в корыстных целях. Ты знаешь, что за это бывает? Два дня назад ты продал две канистры с бензином. Может, продолжим этот список.
Костин сразу обратил внимание, как побелело лицо Сивцова, а руки, лежавшие на его коленях, затряслись. Стараясь скрыть это, он положил одну кисть руки на другую.
Что-то с голосом твоим, Сивцов, почему я не слышу оправданий?
Александр внимательно наблюдал за водителем генерала, следил за его реакцией. Он играл в открытую игру. Искушенный в подобных играх человек, легко бы понял эту игру, но Сивцова затрясло в прямом смысле этого слова.
Простите меня, товарищ подполковник. Больше подобного не повториться.
Не нужно меня уговаривать, я не девушка. Тебе грозит трибунал.
На последнем слове, Сивцов, молча, сполз со стула и оказался на полу.
«Слабоват, парень», подумал Костин, наблюдая за водителем.
Когда у того задергались веки глаз, Александр произнес:
Не бойся, Сивцов. Если бы я хотел упрятать тебя в тюрьму, ты бы давно уже был там. Ты это понял? Садись, бери ручку и пиши.
Что писать?
Костин начал ему диктовать. Водитель писал, то и дело, облизывая свои губы предательски сухим языком. Когда тот закончил писать и поставил свою подпись в конце текста, Александр приступил к его инструктажу.
***
Вечером Александру позвонили из приемной генерал-полковника Абакумова.
Подполковник Костин. Слушаю, произнес он.
Это полковник Марков. Виктор Сергеевич просит вас прибыть в субботу к 14-00. Быть готовым к докладу.
Понял, товарищ полковник. Еще, какие будут указания?
Услышав гудки отбоя, Костин положил трубку. Александр вышел из кабинета и направился в дежурную часть.
Мезенцев! Узнай, когда летит в Москву наш борт.
Вернувшись в кабинет, Костин стал готовить документы. Он перебирал сводки наружного наблюдения, прослушки разговоров Кулика, Гордова, Рыбальченко, стараясь найти в них самое важное, то, для чего он прибыл в этот город на Волге. Взяв руки красный карандаш, он подчеркнул фразу, высказанную женой бывшего маршала, в беседе с домработницей:
Я, Валя, в войну жила хорошо, многие еле перебивались, а я жила по тем временам очень хорошо. Когда моего Григория «поперли» из маршалов, то есть разжаловали в генералы, я подумала, что это конец, что он никогда уже не поднимется, а он встал на ноги и снова все нормализовалось. Он у меня человек вспыльчивый, но отходит быстро. Думаю, если бы не его дружба с вождем, то его, наверняка, давно расстреляли. Расстреляли же генерала Павлова с другими генералами, а Григория он почему-то пощадил. Он ведь тоже был там, на Западном фронте, когда там была полная неразбериха, да и задача у него была помочь Павлову организовать надежную оборону. Выходит не помог Григорий Иванович Павлову, раз того расстреляли, что он не смог наладить управление войсками.
Костин отложил в сторону сводку и взял в руки другую. Это была расшифровка разговора Кулика с командующим округом Гордовым. Он быстро пробежал по ней глазами и снова красным карандашом отметил в ней главное, что компрометировала Кулика.
Нужно срочно реформировать армию, утверждал Гордов.
Голос его звучал резко и довольно убедительно.
Сталин не хочет этого делать, следовательно, Григорий Иванович, наша с вами задача убедить его сделать это.
Нужно убирать из армии политработников, менять систему политического воспитания, в такт ему вторил нетрезвым голосом Кулик. Необходимо разделить армию и политику. Неужели, он не понимает все это.
Но как ему все это преподнести? Мы маленькие люди и к нему доступа не имеем.
А если через Булганина? предложил ему Кулик.
Не думаю, что это лучший вариант, сделав небольшую паузу, ответил Гордов. Нужно убедить в этом Жукова и других маршалов.
Кулик засмеялся.
Им это зачем? Как мне кажется, им и так хорошо. Жукову сейчас любое телодвижение грозит чреватыми последствиями. Ты, слышал, что наш Константин сам ходит под мечом. Копают под него и копают вполне осознано и целенаправленно.
Похоже, Сталин всех хочет загнать под колпак. Ведь так проще. Скажи Григорий, это тебе ничего не напоминает? А вот мне снова снится 1937 год. Ты знаешь, я и тогда не верил в вину Тухачевского, Гомарника, Якира. По-моему, ты тогда тоже был в расстрельных списках?
Кулик промолчал. Ему не хотелось вспоминать те страшные для него дни. Костин отложил в сторону документ и взяв в руки чистый лист бумаги, начал писать справку о результатах оперативной разработки Григория Ивановича Кулика.
***
Костин и Марков сидели в приемной, ожидая аудиенции у начальника Главного управления СМЕРШ. В помещении было так тихо, что Александр отчетливо слышал, как напольные часы, стоящие в углу кабинета отсчитывали секунду за секундой. Сидевший за столом референт генерала просматривал документы из лежавшей на столе кожаной папки. Костин взглянул на начальника отдела. Тот сидел с закрытыми глазами, и трудно было понять, то ли дремлет он, то ли решает какую-то оперативную задачу. Часы пробили два раза. Дверь кабинета Виктора Абакумова открылась и из нее вышли три человека: генерал и два полковника.
Проходите, произнес референт. Начальник СМЕРШ ждет вас.
Они вошли в кабинет генерал-полковника и застыли по стойке «смирно».
Проходите, присаживайтесь, произнес Абакумов. Кто будет докладывать?
Марков посмотрел на Костина, давая тому понять, что именно он и должен докладывать генералу о результатах оперативной работы.
Товарищ генерал-полковник, начал Александр, первый этап оперативной комбинации завершен. Нам удалось плотно прикрыть агентурой и техническими средствами все фигурантов этого дела. Сейчас началась работа по фиксации документированию преступной деятельности Григория Ивановича Кулика. Пожалуйста, это первые сводки.
Абакумов взял в руки документы и начал читать. Александр обратил внимание, как искры интереса буквально загорелись в глазах генерала. Дочитав оперативные сводки, он посмотрел на Костина.
Хорошая работа, подполковник, произнес он. Могу сказать лишь одно, что вождь недоволен нашей работой, считает, что мы слишком затягиваем ее. Поэтому, подполковник, необходимо активизировать вашу работу. Какие вам необходимы силы?
Товарищ генерал-майор, мы обеспечены всем необходимым. Я считаю, что всей этой информации вполне достаточно для ареста Кулика и его внутри камерной разработки.