Видимо, стоит вернуться на какое-то время в прошлое, дабы навести хронологический порядок в тяжких мыслях.
645 ГОД. КОНЕЦ СОЛНЕЧНЫХ ДНЕЙ
Почти всю свою жизнь я находился в постоянном страхе. Но так было не всегда.
Мой отец был торговцем драгоценных камней и металлов. От него я зачерпнул непомерно великую гору знаний и умений, которую я, к своему сожалению, пустил совершенно не в то русло. Он постоянно работал в своём кабинете, осматривая новый товар, а иногда и делая что-то своими руками. Отдельно стоит упомянуть именно эту комнату, стены которой были сделаны из цельной древесины с готического вида фрагментами обсидиана и мрамора. Абсолютно каждое дорогостоящее бревно было изготовлено настоящими мастерами своего дела. Цену, которую мой отец заплатил за эту древесину, трудно полностью оценить. Ни один его коллега не имел столько богатства и роскоши, сколько было в нашем доме. Его воистину величественный каменный стол был длиной во всю комнату, ножки же были сделаны из дамасской стали со вставными элементами самого что ни на есть чёрного мрамора. Вес же его был сопоставим с огромным бегемотом, который только что отобедал два десятка своих обычных порций. Единственное окно в кабинете по форме было похоже на красивое солнце, а по размерам напоминало небольшое болото. Схожесть окна с болотом заключалась не только в размере. Оно было такое же грязное и смрадное, а его поверхность частично покрывал густой зелёный мох. Потолок, в отличие от всего остального, был кристально чист. Он был выполнен из белейшего мрамора, словно то был вовсе не мрамор, а пышное белое облако. В самом его центре красовалась воистину огромных размеров люстра, покрытая небольшим слоем серебра. Около стола расположились три одинаковых стула. У них не было ни спинки, ни подлокотника. Они были так же круглы, как и окно. Отец выкупил их у какой-то таверны. От стульев веяло обыденностью и чувством некого спокойствия. Это были единственные вещи, которые обошлись практически за бесценок. Мой основоположник имел короткие седые волосы, длинный горбатый нос, впалые карие глаза и довольно сильные руки. Он всегда носил деловую одежду. Исключительно рубашки, брюки и большие кожаные туфли. Никакой креативности и энтузиазма.
Моя мать нигде не работала, она была домохозяйкой. Наш дом всегда был убран и чист, за исключением кабинета отца, куда он не пускал никого. На кухне постоянно находилась вкуснейшая еда. Мать часто ездила в различные кружки домохозяек, иногда посещала клуб экзотических блюд. У неё были светлые волосы, красивая улыбка и глаза, наполненные жизнью и любовью. Мать была худа, будто щепа от колотых дров, хоть и проводила целый день на кухне. Мы проводили много времени вместе: читали книги, ходили на различные симфонии и оперы. Она научила меня читать и писать. Я любил слушать её весёлые рассказы и интересные факты, будоражившие мой юный мозг. На ночь она читала мне книги. Одной из них была книга под названием «Сказание о бербетах. Город необычных людей». Именно после прослушивания этой книги я впервые загорелся желанием посетить столь необычный город. Больше всего меня интересовал не сам город, а его коренное население люди расы бербет. Много лет нас с матерью мучал вопрос, как могут существовать столь прекрасные люди, поэтому с самого детства я откладывал свои карманные деньги на поездку в тот самый город. За несколько лет набежала немалая сумма, ибо мой отец был довольно щедр на карманные деньги. Я решил закопать все свои накопления около одного из дубов, что росли у нашего дома. Однако именно это дерево я бы всегда смог различить. Оно было намного больше других деревьев, а на ветвях его не было ни единого листа. Кора же была похожа на кожу крокодила: всюду сияли трещины, а сок дерева струился с самой его верхушки. Дуб был словно одинокий айсберг среди кучи льда и снега.
Однако всё хорошее рано или поздно заканчивается. Закончилась и моя счастливая жизнь. Ровно через восемь лет после моего дня рождения в наш дом проникли грабители. И нет, они не старались быть тихими и незаметными, вовсе наоборот, мы сразу услышали, как разбивается окно. Я никогда не забуду хруст стекла под ногами сих ужасных тварей, кои называли себя людьми. Звук был громок, противен и чем-то напоминал скрип мела по доске.
Дальнейшие события происходили как в тумане. Ко мне подбежала мать, взяла меня за руку и вывела на улицу через окно. Отец же пошёл прямо навстречу к незваным гостям, попутно прихватив с собой свою трость, которая была вылита из металла. Через мгновение ока я услышал протяжный крик отца. Предсмертный крик. Далее слёзы, боль и скорбь. Осознание смерти одного из самых близких мне людей ещё сильнее затуманило мне рассудок. Мы бежали как можно быстрее, но скорость нам не помогла. В кустах у калитки уже поджидал один из грабителей, специально оставшийся там, дабы никто не скрылся. Он схватил нас с матерью и держал до тех пор, пока к нему на помощь, если это можно так назвать, пришёл ещё один человек.
Фонарь, находившийся неподалёку, дал мне возможность чётко увидеть этого человека. Рост его составлял более двух метров, ширина его плеч достигала немыслимых размеров, его лицо, больше похожее на зловещую праздничную тыкву, надменно ухмылялось. Одет во всё чёрное: штаны, длинный плащ с капюшоном и куртка, пропитанная кровью. Очевидно, что это была не его кровь. В своих огромных руках он держал стальную трость моего отца. Чем ближе он подходил к нам, тем шире зияла его улыбка. Уверенным и медленным шагом он приблизился к нам на расстояние метра, замахнулся тростью и со всей своей непомерной силы ударил мать прямо по лицу. Я вижу её раздробленное лицо каждый чёртов день, когда пытаюсь заснуть. Меня мучает не только проклятие замка, но и бессонница, пришедшая ко мне именно в этот неблагополучный день. Хотя не стоит об этом говорить, мои синяки под глазами говорят сами за себя. После ужасающего удара лицо выродка сияло так, словно это был самый лучший день в его жизни. Капли крови, брызнувшие ему на лицо, стекали по его щекам и мягко падали на землю. Я испытывал непередаваемые ощущения и чувства, оставшиеся со мной на всю последующую жизнь. Одновременно я испытывал и страх, и скорбь, и горечь. Горечь потери самых родных мне людей. Я потерял смысл своей малой жизни. То, ради чего я жил, исчезло за несколько минут, казавшихся мне вечностью. Однако в миг, когда взгляд мародёра достиг моих очей, мне вдруг стало плевать. Будто бы все мои эмоции были украдены, а последняя слеза, упавшая с моего подбородка, канула в Лету. Отныне моё состояние было сравнимо с озером после сильного урагана. Штиль. Больше ничего. Я уже смирился со своей кончиной и закрыл глаза, тихо ожидая древнего как мир скелета с косой.
Дикий безумный смех. Звук замахивающейся трости. Тишина. Удар.
НАЧАЛО НАЧАЛА
Я очнулся от дикой боли в области лица, которую причинил мне стервятник, решивший поживиться плотью и кровью. Ночные события казались мне дурным сном, который был послан мне гневными богами. К сожалению, это было далеко не так. Я попытался протереть своё лицо, но как только я прикоснулся к нему, его тут же пронзила острая, похожая на бритвенное лезвие, боль. Почувствовав её, я, наконец, осознал, что всё ещё жив. Однако я не был рад. Нужно быть жалким ничтожеством-нарциссом, чтобы радоваться хоть чему-то после произошедших событий. Присев наземь и осмотревшись, я узрел, что нахожусь в канаве недалеко от своего дома. Рядом не было ни тела матери, ни тела отца. Меня не радовало прелестное солнце, мирно стоявшее в зените и освещавшее всё вокруг: поле пшеницы, по которому несколько дней тому назад я бегал вместе с матерью; деревья, шумящие колышущейся на ветру листвой; мягкая ярко-зелёная трава, шепчущая мне песнь. Меня постигало лишь отчаяние. Встав на ноги и оглянувшись по сторонам, я увидел небольшой ручеёк, стекающий по камням и иссохшим ветвям. Подойдя ближе и, не без боли умывшись от крови и пота, я посмотрел на своё отражение. Столь ужасную картину не смог бы нарисовать даже бродячий пёс, взявший в свою пасть кисть. Моё лицо было раздроблено, будто бы от куска чёрствого хлеба откололи кусок. С левой стороны лица моего виднелась белая скуловая кость, вокруг которой красовались рваные раны и уже засохшая на солнце коричневая кровь. Это невероятное зрелище погрузило мой детский мозг в глыбу жестокого отчаяния, покрытую ненавистью и непонимаем.