Именно эти два события экскурсия к сокровищам Ватикана и разговор с профессором-искусствоведом, определили течение дальнейшей жизни дона Масси. Он стал время от времени покидать стены поместья, посещать знаменитые культурным наследием города и отдельные регионы Италии. На его рабочем столе появились книги и альбомы по искусству, добавились каталоги художественных выставок и аукционов. Любовь к искусству Италии накрыла его волшебным очарованием, пока однажды он не понял, что больше всего его притягивает к себе скульптура.
«Время хранить и время тратить» 8)
Глава 9 Флоренция, Тоскана 15141521
Раны, полученные в детстве, оставляют шрамы на теле. Раны, полученные в юности, оставляют не только шрамы, но подчас резко меняют характер.
Микеланджело, большой ценитель прекрасного, с рождения не выделялся ни красотой, ни ростом, ни выдающимися физическими данными. До определенного момента внешний вид не играл для него большой роли. Его мысли постоянно были заняты работой.
Новые картины. Масса набросков. Необычные идеи.
Фигуры Богов, приближенные к человеческим.
Смелые темы. Неуемные фантазии. Необычные сюжеты.
Творчество являлось его жизнью. Только этим он был одержим. Все остальное прилагалось к ежедневным потребностям, как к еде прилагаются столовые приборы, чтобы удобнее было есть и не обжечься.
Торриджано, один из учеников флорентийской Школы скульпторов, не мог простить Микеланджело его выпирающий во все стороны талант.
Зависть обвила ядовитой лентой молодое сильное сердце.
Остановила дыхание.
Замедлила бег мечтаний.
Опутала тело колючими шипами.
Заставила защищаться от чужого таланта.
Зависть сжала в кулак сильную руку и нанесла сокрушительный удар в лицо будущему гению.
Зависть одного сделала другого на всю жизнь одиноким.
Оставила на память уродливое лицо. Шрам на сердце. Поломанный характер.
Ненависть к зеркалам.
Такая судьба.
Микеланджело чудом избежал смерти.
С первой минуты, как узнал о несчастье, Лоренцо Великолепный разослал во все концы Тосканы гонцов с наказом привезти лучших лекарей. Бесконечные, беспросветные недели и месяцы ученые мужи не отходили от постели раненого, который несколько дней не приходил в сознание. И даже с обретением ясности в голове, рана юного Микеланджело никак не хотела затягиваться, гноилась, открывалась вновь, кровоточила, доставляла массу неудобств и ему, и всему дому Медичи.
Печаль опустилась на дом герцога.
Хозяин Флоренции беспокоился о воспитаннике, как о собственном сыне, опасался потерять не столько талантливого подопечного, сколько будущего гениального скульптора. Выпирающую с юных лет гениальность Лоренцо де Медичи распознал в Микеле давно и незаживающая рана на лице подростка рвала ему сердце.
Удар Торриджано не только сломал Микеланджело нос, но образовал на месте анатомической возвышенности воняющую смрадом зависти яму. Юноша выжил, рана в конце концов затянулась, но жизнь его разительно изменилась. Не очень общительный, теперь он замкнулся еще больше и проводил практически все дни за работой. С той самой минуты, как встал с постели, безносый теперь Микеланджело забыл навсегда, что такое свободное время.
Молодое время для себя. Время вне работы.
Уродливое лицо заставило более четко ощущать красоту во всех ее проявлениях.
Он стремился всем своим существом к прекрасному.
Стремился к красоте где бы она себя не проявляла.
Но, видя красоту, надломленная душа художника резко отступала, трепетала от несправедливости, чувствовала, что красивый человек боится или просто не хочет приблизиться к такому уродцу, как он.
Рана отложила свое безобразие на всю жизнь гения.
А теперь задай себе вопрос, читатель: Может быть, это судьба сделала гения безобразным, отвернула от жизни, чтобы не отвлекать соблазнами и удовольствиями того, чье единственное предназначение творить?
Творить для поколений.
Творить на века.
Сам Микеланджело давно ответил на этот вопрос. Он шел в фарватере своей судьбы. Брал от жизни то, что интересовало его талант. И молчал. С годами, когда молчание становилось невыносимым, он стал выплескивать эмоции на бумагу. Отдавать бумаге то, чем не мог поделиться с живым человеком. И даже за положенными на бумагу строками скрывалось глубокое молчание.
Он стал не только скульптором, но и поэтом.
Не только художником, но и философом.
Не только архитектором, но и мыслителем.
Гений подтвердил свою гениальность во всем.
Безносое лицо заставило Микеланджело поставить перед собой цель стремиться в творчестве к совершенной красоте. Он с благоговением и трепетом искал и находил натурщиков.
Совершенных телом.
Совершенных лицом.
Несмотря на найденную красоту, художник в своих творениях добавлял в одном месте, убирал в другом, стараясь улучшить созданное природой.
Старался сделать красоту более совершенной.
Достичь апогея красоты.
Он находил прекрасное и желал донести свое видение до зрителя. Внешняя красота определяла для художника красоту внутреннюю, духовную. Ведь только дух, по его представлению, выражает самое прекрасное и высокое в мире. Но вот парадокс: художник всегда заворачивал красоту внутреннюю во внешнюю оболочку совершенства, не давая себе задуматься, что такой совершенной гармонии в природе практически не существует.
Микеланджело упивался красотой.
Он хотел показать всем и каждому свое восхищение.
Так пьяница хочет налить всем жаждущим из бочки, на которой сидит.
Так влюбленный хочет сделать счастливым весь мир.
Так молодая мать хочет обнять всех младенцев на свете.
Уже известный, он наделил свое величайшее творение, Давида, лицом и фигурой, которые хотел бы иметь сам. Трудно спорить с тем, что красота и совершенство Давида автопортрет души художника.
Его мысленные устремления.
Его сокровенные желания.
Микеланджело не имел ни жены, ни детей. В каждую картину, скульптуру, фреску, чертеж он вкладывал частицу себя, своих мыслей, своих желаний, своей жизни. Он считал свои творения членами семьи, своими детьми и надеялся, что они переживут его и останутся надолго в памяти потомков.
Нет, не надеялся. Он знал!
Он щедро орошал семенем-талантом все, к чему прикасались его руки.
Знал это сам. Знали другие.
С годами Микеланджело мог купить все, что пожелает. Он стал богат, но оставался также нелюдим и одинок. Великий художник мог приобрести за деньги многое, но ему претило покупать привязанность или любовь. Искренние чувства ему мало кто мог подарить. Кто же захочет отбивать себе руки, стучась в закрытую тяжелую дверь захлопнутой от людей души?
Удар, сделавший Микеланджело одиноким, перерезал пуповину искренности, связывающую людей. Безобразие превратилось в гения, умеющего получать выгодные заказы и считать деньги. Он часто сидел за одним столом с власть предержащими, не опуская ни головы, ни взгляда. Разговора или встречи с Микеланджело просили епископы, кардиналы, римские правители, Папы. Великий художник и скульптор прекрасно знал цену и себе, и даже маленькой ложке герцогского супа тирамису
9)
Рождественские праздники во Флоренции 1518 года выдались на удивление сухими. И даже шествие в великий католический праздник Волхвов не замочила ни единая капля январского дождя. Небо хоть и было затянуто тучами, но влага оттуда проливалась скудно.
Власть над Флорентийской Республикой сосредоточил в своих руках Джулио де Медичи, кардинал Флорентийской Республики. Шесть лет назад стараниями Папы Льва Х, Джулио из сана архиепископа резво нырнул в красную робу кардинала.