Согласитесь, совсем необязательно иметь всему человечеству устраивающую всех и каждого Совесть. Одну на всех. Не бывает общей Совести, как и общей свободы, потому что мир людей не готов носить брюки одного-единственного фасона или курить табак одного сорта. Да и Совесть, в конце концов, не букет ко дню рождения и не мороженое на десерт даже они не каждому по вкусу. У кого-то врождённая аллергия на цветы, а кто-то совсем не ест сладкое.
Вполне достаточно, если Совесть хорошо чувствует себя у небольшой части думающего населения планеты. Остальным ещё нужно осваивать мудрость жизни и учиться думать. Если, конечно, получится, и захочется напрячь свои застоявшиеся мозги решением непосильно трудной задачи: а могу ли я жить без Совести? А ежели с ней, то как?
Решить эту трудную задачу каждому просто необходимо. Не для других для самого себя.
Нам ведь хочется прикрыть тело какой-нибудь одеждой? Нет, не какой-нибудь, а лучше дорогой, удобной и модной! Согласитесь, что ходить обнажёнными в мире одетых не комфортно. Не каждый может себе позволить не замечать среди всеобщей пестроты одежд собственной наготы. Разве лишь только те, кто не хочет замечать других, видя только себя в кривых зеркалах собственного благополучия. Всепоглощающего эгоизма.
Одежда яркий пример.
В отличие от Совести, которую можно и не выставлять наружу.
Не показывать всем.
Не кичиться её эксклюзивностью и дороговизной.
Совесть намного интимнее, чем одежда или даже, чем самый интимный секс.
И если можно с приятелем обсудить прелести своей подружки, то редко кто отважится говорить о муках собственной Совести. Это почти то же самое, что подсчитывать извилины своего мозга неприличная и даже несколько неадекватная тема. К тому же, весьма спорная и мало изученная.
Именно поэтому тема Совести остаётся на Совести каждого.
Лучше её и не тревожить.
А ещё лучше и само слово реже произносить вслух.
Этой жизненной мудрости меня, Художника, исподволь учат заказчики
Глава 2 Холст разоблачает
В один из ясных осенних дней я пришел в студию вместе с Учителем, чтобы немного её убрать перед посещением очередного заказчика. Придёт женщина, а они особо придирчиво реагируют на небрежность в студии. Как обычно, уборку мы делаем вместе. Так было у нас принято с самого начала жизни под одной крышей.
Пока я наводил порядок в ящике с красками, любовно перебирая разноцветные тюбики, Николай Львович Отец и Учитель отошёл к противоположной стене. Он освободил от одежды два красивых старинных кресла, купленных нами по случаю на блошином рынке, поставил их на нужное место в центр комнаты. Спустя минуту я понял, что с его стороны не доносится ни единого звука. Полная тишина. Странно. Я невольно повернулся в угол, куда отошёл Отец он молча стоял около портрета моей бабушки Алины, вперившись в него взглядом. Спина его казалась напряжённой.
Ты что-то увидел на портрете, чего там нет?
Я засмеялся нелепому предположению, но после моих слов Николай Львович сильно вздрогнул. Плечи его резко дёрнулись вверх и медленно начали опадать. Случилось что-то неожиданное и непонятное. Он повернулся ко мне, и я увидел удивлённые глаза, наполненные не то страхом, не то вопросом.
Сынок, ты ничего здесь не дорисовывал?
Голос был странно сиплый и неуверенный.
Нет, конечно. Зачем? Работа готова, я ей вполне доволен. Да что случилось? Почему ты так странно стоишь? И говоришь загадками
Подойди, пожалуйста, сюда, Антоша. Поближе.
Отложив коробку с красками, я сделал десяток шагов до стены, где стоял Отец. Ситуация меня несколько забавляла, поэтому на губах светилась улыбка. Я подошёл ближе и молча остановил взгляд на картине. Отвёл на секунду глаза в сторону и тут же жадно впился в неё вновь. Невольная улыбка вмиг пропала. Настроение резко изменилось, я почувствовал невольный озноб.
Нет, этого не может быть! Что это? Как ЭТО попало на холст? Кто мог позволить себе такую вольность? Зачем?
Неожиданно руки у меня задрожали. Страх окутал тело, захватил в свои жёсткие колючие объятия. Отец, сам испытывающий подобные чувства, приобнял меня, прижал к себе, и мы оба в недоумении уставились на портрет моей любимой бабушки, который писал с большой любовью. Я отчётливо ощущал под тёплыми руками Николая Львовича свои подрагивающие от сильного волнения плечи.
Бабушка Алина на картине по-прежнему сидела у стола рядом с яблоками и лежащей на них виноградной гроздью. Свет из окна также падал на её седую голову, отражаясь сзади лёгким ореолом. А справа, из-за тёмной гардины, где раньше, кроме фона, ничего не было мной написано на неё смотрел мужчина. Он будто вышел на короткое время из своего укрытия! И протянул в сторону Алины белую, ухоженную руку. На безымянный палец насажен массивный золотой перстень с плоским чёрным камнем, по которому извивается золотая змейка. И с этой руки на пол стекают капли крови. Живой, ярко-красной крови. Мужчина впился взглядом в затылок Алины, не замечая ничего вокруг. От картины веяло пронзительным холодом смерти
Всё так же прижавшись друг к другу, как стояли, мы развернулись и вышли в большую прихожую, дальше на кухню. Качнувшись в сторону, я тяжело упал на стул, Николай Львович подошёл к столу и нажал на кнопку электрического чайника. Достал чашки и пакетики чая. Всё это он проделал молча и не спеша. Намного медленнее, чем обычно.
Мы оба были шокированы. Ни говорить, ни думать не хотелось. Только после того как я отпил первый обжигающий глоток чая, сжимая похолодевшими пальцами горячую кружку, то смог обратиться к отцу.
Что это было? Мне страшно Ты же помнишь, на картине за спиной бабушки, кроме тёмной гардины, я ничего и никого не писал. Кто же это сделал? Ты? Нет, конечно, нет! Тогда кто, если не мы, кто? Скажи! Мне страшно
Успокойся, мой мальчик. Всё хорошо, успокойся! На всё есть толковое объяснение.
Я почувствовал тёплую руку Учителя на своей голове. Николай Львович гладил меня, как маленького ребёнка, напуганного неожиданно вышедшим из-за угла слоном. От этого прикосновения мне стало чуть спокойней.
Антоша, всё не так страшно, как ты думаешь. Я тоже оторопел от увиденного. Но сейчас, только сейчас я понял, откуда появилось чужое изображение на портрете. Этого мужчину ни ты, ни я не рисовали. Не знаю, как тебе понятнее объяснить в общем, я почти уверен, что этот силуэт нарисовало твоё воображение
Моё воображение? Но ведь и ты его видел! Что это значит воображение нарисовало? Ведь это примерно то же самое, что страх его не потрогаешь, не увидишь. Так как оно может рисовать? Ты меня не разыгрываешь?
Не нервничай. Возьми себя в руки. Допей чай и послушай меня внимательно. Не знаю, помнишь ли наш разговор, произошедший около двух лет назад? Тогда ты только задумал писать портрет и сказал, что напишешь его с такой любовью, что бабушка выдаст тебе, своему внуку, имя её убийцы. Ты был настолько окрылён и вдохновлён идеей, что я удивлялся, откуда в тебе могло взяться столько энергии и силы. Молодость, думал я тогда Когда же портрет был готов, ты пояснил мне, что
за гардиной справа прячется убийца и рано или поздно, но он оттуда покажется. Потому что должен быть наказан за совершённое зло Да, я прекрасно помню этот разговор. Но ведь я высказал только желание, жажду возмездия Как же так? Мы с тобой живём не в фантастическом мире, в реальном.
Сын, бывает так, что истина порой лежит на поверхности. Так вот, специально говорю для тебя: наши слова и мысли могут быть материализованы, а желания имеют свойство сбываться. Особенно, если ты произносишь слова с большим чувством. Тебе это кажется странным? Но ты же понимаешь, в жизни есть много странных и необъяснимых вещей. Вот одна из длинного ряда жизненных загадок. Одна из её тайн. И эта загадка вторглась сейчас в нашу с тобой жизнь. Нам не нужно думать, как это случилось этого мы никогда не узнаем. Мы просто должны порадоваться, что твоя мечта сбылась. Каким-то фантастическим образом, но сбылась. Убийца твоей бабушки проявился на картине именно так, как ты сам желал всё время. Все годы. У нас есть теперь его лицо и особая примета необычное кольцо на руке. Остальное сделает милиция.