Топот копыт раздавался оттуда. Ехал лишь всадник, но детям удача. Ведь это новости, дорожные песни, рассказы. Возможно, это странствующий бард, и они услышат несколько новых песен и сказаний.
Дети бежали, стремясь разглядеть гостя первыми, и им удалось они увидели Вороного жеребца с густой волнистой гривой могучего, быстроногого, а на его спине хрупкий всадник, рыжеволосая девушка. Именно девушка красивая, нежная, с улыбкой на лице.
Всадница чуть откинулась назад, и ее конь начал замедляться, сокращая шаг и переходя в упругую высокую рысь. Доля мгновения, и они поравнялись. Дети и всадница рядом, вместе. Жеребец тихо фыркнул, а девушка запела.
Дети бежали рядом, поспевая за рысящим конем, и слушали ее голос прекрасный, и вызывающий восхищение. Было пропето лишь пару строк, но дети весело и звонко смеялись, как смеялась и дева, въезжая в ворота. А у дверей их уже встречали Матроны этого рода.
Здравствуйте вы и ваш род, милые люди! соскочив с седла, промолвила девушка, и склонилась в почтительном поклоне. Не приютите ли вы меня на эту ночь?
Проходи внутрь, дитя, мы примем миледи. Конь твой суровый уже знает, где его стойло. старуха склонила голову, посмотрев на коня, и тот ответил ей тем же.
Бабушка тихо позвал родителя ребенок.
Старуха посмотрела на внучку, подошедшую к ней, и улыбнулась:
Да, внученька?
Это Даманта? тихо, почти шепотом, спросила девочка, прижимая к груди игрушку.
Даманта. Дикарка. кивнула старуха в ответ, не переставая улыбаться.
А это девочка перевела взгляд на жеребца, свободно идущего в конюшни.
Да, это он. Вороной Жеребец Дикий Гон.
А где же король всех волков? Где Ликсфен?
А Ликсфен, детка, рядом девушка, слышавшая каждое слово, присела к ребенку с мягкой улыбкой. Ты хочешь увидеть его?
А мне можно? красные щеки выдали девочку.
Конечно. тихо выдохнула рыжеволосая дева. Это был лишь шепот, но девочка ахнула, когда та повернула голову и посмотрела в тень, царящую у стен конюшни. Ведь она увидела крупного серого волка, выдавшего себя тем, что он сел, став похожим на серую каменную статую с живыми горящими глазами.
Не бойся. дева вновь обернулась к девочке. Он добрый.
Она улыбнулась и, потрепав девочку по голове, встала. Хозяева приглашали ее внутрь и заставлять их ждать не пристало. Стоило рыжеволосой скрыться за массивными дверями, как детская ручонка вновь потянула юбку старухи.
Бабушка
Старуха с улыбкой посмотрела на ребенка:
Да, внученька?
Но как же так? Ведь сказка ведь прошло много лет!
Эх, внученька слушай, она не простой человек. Она ведь сильфурия. Сродни эльфам из Высших Кровей, а они все, как один, почти бессмертны.
И она Королева?
Да, дитя старуха взяла внучку за руку и направилась внутрь. Она Королева
Древний Идол
Крохотная дрожащая фигурка принадлежала ребенку. Кутаясь в меховую курточку, он испуганно озирался вокруг. Окруженный целой толпой соплеменников, он нервничал еще больше
То есть как исчез? переспросил его высокий мужчина, отмеченный пером Воина.
Исчез шмыгнул носом перепуганный мальчишка. На вид ему нельзя было дать и десяти, но в деревне его все любили и знали как отменного следопыта. Поэтому с легкостью отпустили мальчугана в проводники чужеземца, приехавшего в эти края ради поиска каменного Идола.
Этот древний Идол, вырубленный из цельного камня столб, образовывающий фигуру бога-воина, был для этих людей священным. Его называли СаќТывкани, и приходили к нему, чтобы справлять праздники и принести жертвоприношения. Ему поклонялись, и верили, что он помогает им.
И не было в верованиях этого племени предостережений на счет того, показывать ли чужестранцам Идола или нет. Более того, уже не раз к ним приезжали люди со всего света лишь бы прикоснуться к могучему и непобедимому СаќТывкани, и возложить у его ног свои дары.
Во времена праздников Идола обливали медом и винами, ублажая божество скромными земными дарами, и просили благословления и защиты. У его ног сочетались браком, рядом рожали детей, чтобы те росли сильными и крепкими
Никогда еще не было случаев, чтобы кто-то исчезал в окрестностях Древнего Идола. А теперь
Племя волновалось, гудело, перешептывались люди, выдвигая предположения.
Мальчик мой, ну как он мог исчезнуть? спросил все тот же воин.
Исчез и все! Ни следов, ни капли крови не оставил! в отчаянии закричал мальчик, и едкие слезы брызнули из его серо-голубых глаз. Был он, и нету! Я сам могу показать! Идем со мной, Анучар, я покажу тебе! Снега не было, следы еще не замело! Сам увидишь!
Воин осмотрел соплеменников, и громко объявил:
Я пойду с мальчиком и посмотрю куда ведут следы! Я узнаю что случилось с чужестранцем!
Толпа загудела, согласная с ним. Анучар слыл сильным воином, не раз сталкивавшимся с Хозяином Снега белым медведем. И из всех стычек он выходил победителем, а богатые шкуры Белого теперь украшали его жилище.
Мужчина взял свое копье, длинный кинжал, и небольшую сумку с едой и водой на несколько дней. Его с детства приучили брать запас еды, ведь никто никогда не мог быть уверен насколько затянется охота
Идем, Кинчар. сказал воин мальчику, все еще дрожавшему и с трудом удерживающему горькие слезы.
Ребенок дрогнул, услышав свое имя, и тут же бросился к тропе, ведущей к СаќТывкани. До Идола было всего полдня пути по снегу, и мальчик хотел добраться как можно быстрее. Мужчине, сопровождающем его, пришлось несколько раз осаживать мальчика, чтобы они не израсходовали силы. Ведь кто знает что их ждет там у Идола?
Кроме того, Анучар следил за цепочкой следов, ведущих вдаль: одна из них принадлежала чужестранцу, чуть прихрамывающему на правую ногу, две других мальчику-проводнику Кинчару: одна вела к Идолу, другая к селению. Причем вторая говорила о том, что мальчик бежал большую часть пути.
Мужчина посмотрел на ребенка и с сожалением подумал, что тот, должно быть, не только сильно напуган, но и смертельно устал.
Но Анучар не стал ничего говорить по этому поводу, и они шли дальше в тишине. Однако чем ближе становился Идол, тем боязливее вел себя мальчик.
Мы тут чуть дальше развели костер на ночлег мальчик ускорил шаг и они вскоре подошли к остаткам костра. Анучар внимательно изучал следы вокруг этого крохотного лагеря.
Что было дальше? угрюмо спросил он, внимательно посмотрев на паренька.
Кинчар, дрогнув, съежился, его лицо искривилось, словно его терзала сильная боль.
Потом дрожащим голосом проговорил он. Мы пошли дальше Мы вышли к СаќТывкани
Анучар устремился по следам, мальчик неохотно следовал за ним, стараясь не дать волю слезам.
Мужчина увидел, как обрываются следы чужеземца, и в удивлении застыл на месте. Идол был всего в двух десятках шагов от этого места, где обрывались следы. Анучар осмотрелся, и не смог понять как так смог чужеземец прыгнуть прочь от мальчика Над этим местом не было дерева, за низкую ветвь которого тот мог бы подтянуться, а вокруг не было ни единого следа прыжка. Словно чужестранец просто растворился в воздухе.
Я шел чуть впереди дрожа, проговорил Кинчар, указывая на следы, где не было видно ни капли крови, ни следов какого бы то ни было насильственного воздействия на пришельца. Всего в паре шагов Потом я перестал слышать шаги чужестранца И обернулся. Его не было! Он исчез!
Анучар хотел что-то сказать, оборачиваясь к мальчику, и успел увидеть смертельный ужас на лице ребенка, прежде чем для воина наступила тьма
* * *
Он до боли стискивал мать в объятиях, рыдая и крича что-то неразборчивое, сумбурное, безумное
Кинчар не помнил, как он бежал от Идола до деревни, но отчетливо знал, что, увидев мать, бросился к ней, прося о помощи. И она пыталась успокоить свое дитя, поглаживая по внезапно поседевшей голове.