К удивительной компании даосских посвящённых неожиданно присоединился старый приятель и коллега Эшмола Иоганн Глаубер, настойчиво ищущий новое действенное средство для «трансмутации» своего духа и тела, которое бы сулило избавление от навязчивых снов, утомления и затяжных приступов головной боли Так Дао нашло себе ещё одного чудаковатого, уже немолодого и очень нездорового чужеземного последователя!
Непростая жизнь и благое Служение всех этих замечательных, увлечённых и искусных людей яркий пример и точный ориентир для многих поколений Идущих, отказавшихся от всего ради Пути, но заслуженно получивших неизмеримо больше, чем можно себе представить в самых откровенно корыстных фантазиях!
Кстати, было бы неправильно и несправедливо умолчать о других представителях мирового мистического сообщества, присутствовавших на Большом Совете в Амстердаме! Про каждого из них можно было бы написать книгу, поэтому хотя бы перечислим наименования Союзов и имена отдельных деятелей, отдавая дань памяти и благодарности за их вклад во Всеобщее Благо!
ПЕРЕЧЕНЬ ПРОЧИХ УЧАСТНИКОВ СОВЕТА:
Ка́нтор Дайс из Братства «Союз Закона» (S.S.S.G.G.) за Гроссмейстера Ри́хтера;
Магистр Лэрд Росс из Тайного Союза «L.B.B.»;
Гроссмейстер Герму́нд Ве́стер из Братства «Хельхейм»;
Мастер Ааррон Рич из Братства (Ложи) Уоррингтона;
Мастер Альв И́рвинг из Братства (Ложи) Стаффордшира;
Дэниэл Норри из Герметического общества (Ложи) Эдинбурга;
Слушатель Уильям Уилсон за умершего Мастера Николаса Стоуна;
Господин магик Жан Ланж;
Мастер сэр Роберт Морэ́й;
Магистр сэр Томас Во́ган;
Химикус Ве́нцель Зе́йлер;
Алхимик Джабраи́л Суфи́;
Некто, именующий себя Сахир Аль Джилда́хи;
Некто, именующий себя Азама́т Хоаки́м Хамза́;
Московский посольский стряпчий Артамон Матвеев, с ним и́ноки Досифей и Гурий. {39}
Со всеми полномочными участниками Совета, лично подписавшими «Доктрину Нераспространения», присутствовали ещё около тридцати сопровождающих из числа учеников, подмастерьев, толмачей и сотоварищей.
Ну и честно говоря этот Совет так и остался единственным в истории представительным и значимым форумом высокоранговых деятелей мирового мистического сообщества, на котором единогласно были приняты важнейшие решения, действие которых актуально доныне! Мистики, алхимики и маги не любят шумных сборищ, избегают компаний коллег и конкурентов, предпочитая знать, уметь и молчать {40} в гордом безопасном одиночестве!
3.7 Как пройти в логово Бабы Яги?
По весне снежки́ наперёд таяли,Соком в дерева невозврат ушли,Облетал цвет на недолог век,Проросло быльё на прощание!Ещё в осень листва не повянула,На стару́ луну в ночь без облачка,Потянулись в путь лебедятушки,А за ними след родное дитятко!Покроила мать из холста рубище Не мыто, не крашено, не вышито.Не дала мать дитю подпоясаться,Босу да нечёсану за порог вывела!Из живых в мёртвые не торопятся,Из покойных обрат не вертаютсяС глаз долой, из души вон дитятку,Не её поминать да кручиниться!Был у местных сельских баб плач или, как ещё говорят, вой. Назывался он длинно «Как яжи́нка-девка99 по дворам ходила и ди́тяток в леса уводила». И по содержанию был тот плач вполне правдивым. Так оно и было! С весны до конца лета ходила обычно взрослая девка-яжинка по хуторам и селищам, примечала девчонок видных и здоровых, разговоры с ними вела, шепталась, тетёшкалась А родне в то вмешиваться нельзя проклянёт! Потому, увидел ведьму отвернись, дела свои делай и ни о чём потом дитятко родное не расспрашивай, как ни в чём не бывало живи!
Сиротке Вилюде шёл уже двенадцатый год, но была она пока маленьким бледным недокормышем на худых длинных ногах, ходила как прозрачная травинка колыхалась. Жила сирота совместно с многочисленными отпрысками своей тётки старшей сестры покойной матери, в семействе небогатом и незнатном. Тёткин муж промышлял извозом, а потому дома бывал от силы раз в месяц. Родных детей сторонился, но охотно участвовал в процессе пополнения семейства новыми членами загибая и пользуя покорную бабу где приспичит, не стесняясь детворы и соседских косых взглядов.
Вилюду родня не замечала, но хоть и не обижала! Росла девчонка как дикая трава, больше молчала, была задумчива, рассеянно глядела на мир огромными зелёными глазами. По хозяйству работала исправно, охотно, без посторонних окриков и напоминаний. Младшие братец и три сестрицы Вилюду любили, ластились, получая от неё то, что никогда не видели от своих родителей и других детей заботу и внимание.
А к девке-яжинке она при встрече сама подбежала, влекомая неведомым порывом, но потом смутилась, глаза опустила, попятилась Дева молча взяла Вилюду за руку, отвела на солнечный пригорок, посадила перед собой, достала из сумы душистую вяленую рыбу и полосы сушёного мяса, репу и черемшу, стала неторопливо кормить девочку с рук, расспрашивать, напевать да посмеиваться. Таких яств пробовать сироте не доводилось! С непривычки опьянела от еды, осоловела, привалилась к коленям яжинки, а та приобняла её, примостила удобней и начала расчёсывать сиротские космы костяным гребнем, что-то тихо рассказывая и баюкая.
Ушла Вилюда навсегда с волшебной девой в тот же вечер! Тётка слова не сказала на прощание, а мелкие похныкали немного, а потом-таки уснули обречённо в своём кутке на свежем сене.
Шли не торопясь, почти три дня По пути захватили ещё одну девчонку с дальнего хутора ровесницу Вилюды по имени Лея. Останавливались часто, ели, пили и перенимали у яжинки нужное знание. Совсем скоро предстояло молодым претенденткам держать ответ перед ма́мынькой Яной, и от того, насколько быстрыми и верными будут их ответы, совершенно точно зависела дальнейшая судьба девчат.
Ма́мынька Яна: Как ты шла, меня нашла?
Яжинка молодая: Шла бо́са, простоволоса да не подпоясана, лунной ночью, с подружкой за ручку, прямо по ручью!
Мамынька Яна: Как мамыньку признать и как величать?
Яжинка: Мамынька одна черна меж белых дев, у трёх дерев, поди к ней да в ножки кинься!
Мамынька Яна: Как мамынька тебя угостит да приласкает?
Яжинка: Мамынька волоса мне в лы́со оброет, водицей помажет да шамилёй100 по спинке уважит!
Мамынька Яна: Как поскачешь и почему не заплачешь?
Яжинка: Разоблачусь нагишом, поскачу голышом радостно, по калёну мостику, над жижо́й смрадной спиной к воле, а лицом к доле!
Мамынька Яна: А коли заплачешь али све́рзишься?
Яжинка: Два раза́ ещё через срок по месяцу могу пробовать, а пока в ожидании служкой чёрной101 на шляхе102 победу́ю!
Мамынька Яна: А коли в три раза не управишься?
Яжинка: Быть мне чёрной служкой на шляхе аж десять лет!
Мамынька Яна: А коли вошла, что нашла?
Яжинка: Нашла мамыньку любимую и милых подруженек, а ещё дом на четыре года, урок и старания!
Мамынька Яна: Кому про то поведаешь?
Яжинка: Лишь ветрам, дождям да солнышку поведаю, боле никому!
Мамынька Яна: А не сдюжишь, что с тобой поделать?
Яжинка: Гнать меня дрыном сохатым, чтобы дорогу назад забыла!
Мамынька Яна: Тогда встань пока да поцелуемся!
Про лесную ведьму Яну Яги́шну юная Вилюда, как и все сельские дети, была премного наслышана сызмальства. Соседство с Купелищем подогревало интерес местных жителей, будоражило фантазию и интриговало. Чего только не рассказывали бабы тусклыми зимними вечерами Ныне же пришло время узнавать правду и удивляться!
Наперво, оказалась чародейка вовсе не оборванной страшной старухой, а статной красивой женщиной в крашеном тёмно-сером платье, подпоясанном широким кожаным ремнём. На дорогом том ремне чернели серебром бляхи, висел нож и превеликое множество шелестящих подвесок-оберегов. Поверх платья надета была меховая короткая беличья безрукавка, а через плечо объёмная тканевая сума. Волосы у женщины были тёмные, густые, с каким-то особым блеском, небрежно перехваченные в нескольких местах простой верёвкой. На шее тускло поблёскивала массивная серебряная двойная витая гривна103, к коей крепилась аккуратная подвеска птица с распростёртыми крыльями.