В тебе нет ни капли сострадания, фыркнул монарх.
К королевскому седалищу? Для этого в него должны хотя бы выстрелить, пожала я плечами.
Руки прочь от монаршего зада, высокомерно произнес Ив.
Он остановился. Это стало знаком, после которого к королю приблизились пажи и хранитель королевских регалий с помощником. Первые сняли с плеч государя мантию, второй, поклонившись, с благоговением подставил раскрытый ларец, и двое пажей, чьи руки не были заняты мантией, сняли с шеи монарха медальон с гербом Камерата. Его убрали в ларец. Помощник хранителя реликвий опустился на одно колено и принял посох власти. На государе из всех регалий осталась лишь корона. Для следующей части торжества этого было достаточно.
Господа жду вас на моем празднике, сказал им король и вновь подставил мне локоть.
Регалии отправились в хранилище, а мы в бальную залу. Теперь сопровождали нас только гвардейцы.
Как тебе показался племянник? спросила я с любопытством.
Милый младенец, без особых эмоций ответил государь. Сейчас сложно сказать, на кого похож. Глаза голубые, пушок на голове черный. Вроде и Стренхетт, но посмотрим, в кого пойдет. Еще рано делать выводы. Он немного помолчал, но вдруг приостановился и посмотрел на меня: Ты хочешь на него посмотреть? Взять на руки?
О, отмахнулась я. Что ты. Он такой маленький, мне страшно причинить ему случайно вред. Нет, в руки я бы его взять не хотела, но поглядеть было бы любопытно.
А мне было бы любопытно поглядеть на тебя с младенцем на руках. Должно быть, очаровательнейшее зрелище.
Я ответила настороженным взглядом.
К чему ты это говоришь? осторожно спросила я.
Государь изломил бровь, посмотрев на меня с легким удивлением, затем усмехнулся:
Нет, ты неверно поняла. Я всего лишь сказал, что ты должна мило выглядеть, когда возьмешь на руки дитя. Только и всего. Бастард мне не нужен. Но однажды ты возьмешь на руки моего сына, это я знаю точно.
Теперь я и вовсе была сражена его словами, не понимая, как их воспринять. Ив с явным интересом наблюдал за мной, а я стояла, не в силах осознать то, что он задумал. Наконец не выдержала и воскликнула:
Но это невозможно! Ив, ты не поступишь так со мной
Как? полюбопытствовал он.
Если ты говоришь о нашем браке, то это совершенно неправильно и неразумно! И
И?
И я не хочу!
И что же дурного в том, чтобы стать королевой?
Я впилась ему в лицо пытливым взором, но не увидела: ни злости, ни упрямства, ничего, что подтвердило бы мои подозрения. Только ирония и прежнее любопытство.
Так ты не об этом? вновь осторожно спросила я.
Не об этом, но твои слова меня, признаться, задели, ответил король. Я жду пояснений. В конце концов, мы и так живем, как муж и жена. И что бы изменил храм?
Всё! воскликнула я. Мы не живем, как муж и жена. Мы живем, как любовники. И это не обременяет нас обязательствами и предписанными законом и этикетом правилами. И первое, что изменится, мы уже не будем делить покои, мы будем делить дворец. Королева с Малым двором в своем крыле, король в своем. Я не смогу покидать дворец, как сейчас, не смогу заниматься ничем, кроме как посещать одобренные тобой заведения, чтобы погладить по головам сирот и оставить им некую сумму денег. Но я уже не смогу проконтролировать, куда ушли эти деньги, потому что всякая государственная деятельность будет мне запрещена. С министрами я смогу беседовать только о погоде, а всё иное будет равняться предательству. И всё потому, что женщина не может быть причастна к власти. Попытка управления приведет к моей казни. Верно? Или ты собираешься переписать этот закон и позволишь мне стать твоим соправителем?
Нет, не собираюсь и не позволю, ответил Ив. Женщина у власти это прямое нарушение одного из основных законов. Чтобы его переписать нужно больше, чем мое желание.
Я не смогу просто сидеть со своими фрейлинами и умирать со скуки, слушая чтение рекомендованных книг. Да я взвою! И что тогда? Отправишь меня на плаху или пришлешь палача с удавкой? А тебе придется отдать приказ, потому что я не утерплю и суну нос в государственные дела, и это может стать известным. И даже если я просто спрошу Атленга о внешней политике, а он ответит это уже будет называться изменой. И как же ты тогда поступишь? Топор или удавка?
Государь рывком притянул меня к себе, подцепил пальцами подбородок и заглянул в глаза:
Не хочу смотреть, как твоя голова расстанется с телом, нервно улыбнувшись, ответил он. В вашем сочетании есть неоспоримая гармония. Проклятье, Ив передернул плечами и отвел взгляд. Даже представить это невозможно. Ни удавку, ни топор. В тебе слишком много жизни, чтобы боги, голос монарха охрип, и он кашлянул, прочистив горло. Не хочу об этом. Жутко. И покривился: Дай мне минуту.
Он выпустил меня из объятий и отошел в сторону. Опершись ладонью на стену, король опустил голову и застыл так на некоторое время.
У-уф, наконец выдохнул государь, оттолкнулся от стены и развернулся ко мне. Он протянул руку, и я подошла к нему. Ив вновь обнял меня и, прижав мою голову к своему плечу, произнес тихо: Какая ужасная фантазия. Хвала богам, что она не может осуществиться. Не хочу без тебя. Он отстранился, и я подняла на него взгляд. Душа моя, ты едва не довела меня до разрыва сердца.
Которого из двух? с улыбкой спросила я.
Негодница, еще издеваешься, усмехнулся государь. Но закончим об этом. Разговор был пустой, а ты превратила его в нечто мрачное и дикое. Тебе не о чем переживать, я не собирался делать тебе предложение. Этот брак не примут и не поймут, а потому пусть всё остается как есть. Теперь ты успокоилась?
Но что тогда ты подразумевал, говоря, что однажды я возьму твоего ребенка на руки? спросила я, вновь преисполняясь любопытства и настороженности. Неужто хотел сказать, что, женившись и зачав дитя, ты унизишь мать тем, что позволишь любовнице возиться с ее ребенком?
Государь усмехнулся. Всякие переживания его отпустили, а значит, я коснулась темы, его не трогавшей.
Шанни, душа моя, ты ведь понимаешь, если я когда-то и женюсь на какой-нибудь принцессе, то лишь ради наследника. По сути, мне нужно лишь ее чрево, а не она сама. У меня есть женщина, которую я люблю и почитаю своей. Так разве же есть что-то удивительное, что я предпочту видеть свое дитя на руках возлюбленной? До чрева мне нет никакого дела.
Фу, Ив, скривилась я. Какая мерзость. Ты говоришь ужасные слова.
Зато правду, он пожал плечами. А потому закончим разговор о женитьбе и детях. Пока я не желаю ни того, ни другого. Мы продолжим жить как жили. Ты будешь менять устои и сводить с ума законников, я тихо потворствовать тебе и иногда исполнять капризы и пожелания. А ты за это дарить мне свой огонь и благодарность. Король снова усмехнулся: Шанриз Тенерис, я отравлен вами.
Противоядия нет, притворно вздохнула я.
Не хочу противоядий, он мотнул головой и, склонившись, шепнул: Люблю тебя изо всех сил, лучик, а после приник к моим губам.
В бальную залу мы входили, когда даже хранитель регалий успел вернуться из хранилища вместе со своим помощником и пажами. Разговор на неожиданную тему занял времени больше, чем казалось, пока мы спорили. Впрочем, опоздал сам король, а ему замечания сделать невозможно, и потому он ввел меня в залу без всяких извинений за задержку.
Меня всегда восхищало это место. Хрусталь, зеркала и изящная лепнина, покрытая позолотой, превращали бальную залу в нечто невесомое и хрупкое. Даже паркет был здесь натерт настолько, что можно было увидеть собственное отражение.
Помнится, как-то Дренг сказал в своей излюбленной манере, что мог бы рассмотреть, что надето под платьем дамы, с которой он танцует, если бы, конечно, захотел. Я тогда обозвала его невозможным грубияном и похабником, но слова, произнесенные в шутку запали в голову. На первом же балу после того разговора я украдкой бросила взгляд на пол и усмехнулась собственной легковерности. Паркет хоть и отражал танцующие пары, но увидеть что-либо этакое было невозможно. Правда, сознаваться в собственной мнительности я, конечно же, не стала, и это осталось только моей тайной.