Артем Дроздов
Страхи наших предков
© Артем Дроздов, 2023
© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2023
Хапун
Начать свою книгу мне бы хотелось именно с этого мифа!
Жители Беларуси, Украины и Польши верили, что существовал старик, который блуждал по лесу и похищал потерявшихся детей. Он запихивал их в свой мешок, после чего родители уже никогда не видели своих детей. Читая про данное мифическое существо, я вспоминал о моем детстве, которое прошло в деревне. Я часто убегал в лес жечь костер.
На что сейчас в одиночку я бы не решился.
После смерти моего мужа я осталась с девочками одна. Из-за стресса, к которому я была совершенно не готова, мои пристрастия к антидепрессантам и алкоголю начали разрушительно влиять на их и без того сломленные жизни. Девочки быстро взяли на себя все бытовые хлопоты, пока я сутками работала, чтобы быть на плаву. Мое состояние сказывалось и на работе точном бурении местности. Гигантские машины, которые я направляла на место экологической катастрофы, устраиваемой ими, добывали все нужные ресурсы для страны за считаные дни. После истощения ресурсов на поверхности Земли это стало обычной практикой во всем мире бурить на многие сотни километров в поиске полезных ископаемых. Эти машины словно выкачивали кровь планеты, чтобы прокормить человечество, которое явно стало слишком прожорливым. До смерти Леши я так не думала. Он был противником бурений, а я над ним смеялась.
Кира, у человечества было все необходимое еще тысячу лет назад. Неужели нам нужно все то, что требует таких затрат ресурсов?
Он часто повторял эти слова. И только сейчас я стала понимать его. Это он проводил много времени с нашими дочками я же была заядлой карьеристкой.
В скором времени, после очередных неудачных расчетов, меня понизили до «садовника», как мы шутили в офисе, это человек, который выезжал на место бурения для уведомления местных жителей о грядущих работах. Зачастую к моменту моего приезда уже никого не было, но иногда оставались семьи, которые были не согласны уезжать. С ними и нужно было договориться мирно или выселить их с помощью силы. Задача проще некуда. Как только меня понизили, я заметила, что в компании, в которой я работаю, нет цивилизованных должностей. Самую честную и гуманную работу выполняли машины. Уборщик, бариста, врач все это были роботы. Разрушать Землю, управлять машинами бурения, выгонять людей из их домов это была работа для людей!
Перед очередной командировкой у меня было еще три месяца. За это время мы с Аней и Алиной вновь стали семьей, которой были когда-то. Я привела себя в порядок благодаря мировоззрению, которое в наследство мне оставил мой любимый. Благодаря любви к нашим дочерям и желанию стать лучшей матерью (а не тем, кем я была им после смерти мужа).
В один из вечеров, когда я собирала материалы перед поездкой, ко мне подошли эти маленькие негодницы и стали упрашивать взять их с собой. Глядя на их улыбки и кривляния, я не могла им отказать. К тому же нам было полезно провести время вместе вдали от шума города. В последний раз они видели густой лес с нетронутыми пейзажами, наверное, в раннем детстве. Компания была не против нужно было лишь подписать тонну юридических бумаг, которые доказывали, что я не буду предъявлять претензии за возможные моральные и физические травмы детям. Меня рассмешил пункт о морали, так как сейчас психику детей ломают с их рождения современными убеждениями и отношением к миру. А ответственность возлагают на видеоигры или окружение.
По прибытии мы обосновались в небольшом стеклянном доме, который строился за считаные минуты роботом-строителем. Всего компания предоставляла двух роботов строителя и медика. Но медик был декоративным. Он мог дать таблетку или отметить очевидный диагноз. О том, что у тебя идет кровь, например. Мы побросали вещи в этом стеклянном контейнере, и я сразу принялась работать. Аня шутила, что мы в этом доме как рыбки, и это меня умиляло, но отвлекало. Мне нужно было обойти большой периметр, но я не хотела оставлять дочерей на долгое время одних, поэтому решила, что буду брать их с собой. В первый день было тихо и безжизненно. Мы медленно гуляли по лесу с небольшими перерывами на пикник и проверку помещений на отсутствие людей. Вечером, после долгих прогулок, мы втроем легли спать очень рано. Девочки уснули быстро, я гладила их по волосам, наслаждаясь моментом, пока не уснула сама.
Когда я проснулась, мое тело было словно вата. Давно не удавалось так выспаться. Но девочек рядом не оказалось. Я окликнула их пару раз никто не отозвался. Поглядев по сторонам еще сонным взглядом, я услышала шорох за окном. Тогда я сразу же встала, чтобы позвать их в дом. Накинув халат, который небрежно лежал на полу, я, шаркая тапочками, пошла к выходу. Когда я подошла к двери и взялась за ее ручку, я увидела Аню и Алину, которые внимательно смотрели в сторону леса сквозь прозрачную стену. Они смотрели на что-то, не издавая ни звука, сидя на коленях. Заметив, что я наблюдаю за ними, они быстро сели за стол, ожидая своего завтрака.
На что вы смотрите? спросила я.
Аня, которой было всего девять лет, лишь начала махать головой, повторив несколько раз: «Я не хочу в мешок!»
Ее перебила Алина, поднеся указательный палец к губам и издав шипящий звук. Я замерла от недопонимания, пока меня не привели в чувства звуки леса. Они стали резко громче. Будто секунду назад вся живность покорно молчала, пока ей не позволили напомнить о себе. Протирая глаза, я поняла, что мне срочно нужен кофе, иначе я так и буду стоять, накручивая себя.
Позавтракав и сверившись с картой, мы отправились в путь. В этот день нужно было проверить большой периметр. Я шла позади, пока Аня и Алина пинали листья и ломали сухие ветки. Всю дорогу они были молчаливыми и сонными. Когда мы добрались до места бурения, я не могла поверить собственным глазам. Перед нами была огромная дыра в земле, метров пятнадцать в диаметре. Согласно данным, которые у меня имелись, работы должны были начаться спустя пару дней, да и размеры были куда меньше нашего бура! Я попросила девочек отойти подальше, пока я, подойдя поближе, пыталась понять, как реагировать на эту находку. Заглянув внутрь, я совсем не видела дна. Аня спросила меня, можно ли ей посмотреть. В ответ я попросила ее не подходить и сказала Алине держать сестру крепче. Я медленно начала обходить яму, фотографируя ее для отчета. Став ровно по центру, я сделала несколько снимков. Посмотрев на фото и убедившись, что на нем видны размеры пропасти, я подняла глаза, чтобы взглянуть на девочек. Как только я это сделала, сразу же увидела перед собой лицо какого-то старика, который выглядывал изнутри ямы, держась руками за ее края и наблюдая за мной. Его лицо было подгнившим, а пальцы рук пепельно-черными. Он хрипло дышал и смотрел мне прямо в глаза. Я выронила камеру и, рухнув на землю, начала пятиться назад, крича от страха. Спустя мгновение он исчез. Оглянувшись по сторонам, я взяла валявшуюся в траве камеру, чтобы сфотографировать место, из которого на меня смотрел этот жуткий старик.
«Наверняка это галлюцинация. Годы саморазрушения антидепрессантами и алкоголем и раньше напоминали о себе, но не так! Пока я не буду убеждена, что это был плод моего воображения, я не смогу спать», рассуждала я.
Плавно поднося камеру к пропасти, я начала фотографировать без остановки. Когда моя рука висела на краю, я не могла избавиться от мысли, что сейчас ее схватят и меня утащат куда-то во тьму. Я даже начала чувствовать, как кто-то гладит мою руку ногтями. Закрыв глаза от страха, я сделала еще несколько снимков и побежала к дочкам. Схватив их руки, я потащила девочек подальше от этого места. По дороге Аня через слезы спрашивала: «Что случилось?» но я лишь продолжала тянуть.