Никак, если ты не астроном, говорит девушка. Но если на твой путь ранее уронил луч Юпитер который, кроме прочего, дарит удачу то тебе повезет и Весы будут в небе.
Вот как, я задумчиво морщу лоб. Непростая системка-то.
Как ни странно, все довольно просто, возражает девушка. Поступай хорошо: смело, взвешенно, с добром и мудростью в сердце, и планеты будут тебе помогать.
И все же некоторые, обращаюсь я к Алию, несмотря на всю эту круговерть влияний, совершают злодейства?
Алий пожимает плечами, но отвечает девушка:
Они просто не верят во все это.
После планетария я решаю, что мне пора возвращаться в реку. Почему я не хочу здесь остаться хотя бы на ночь сам не знаю. Наверное, скорее хочу найти свой родной мир.
А еще могу показать вам нашу многоэтажную башню Ее этажи крутятся вокруг своей оси, и если встать туда, куда башня отбрасывает тень
То получишь благословение на всю жизнь, заканчиваю я мысль Алия. Так как это не тень невзгод, а благословенная тень. Так?
Тот удивленно кивает.
Знаешь, говорю я, не стоит. У вас прекрасный мир, но мне нужно двигаться дальше.
Алий спокойно кивает. Судя по всему, Весы не раз роняли на него свой звездный свет.
Хорошо! Рад был вам помочь! Если прибудете снова, найдите меня, с удовольствием снова стану вашим провожатым!
Спасибо тебе преогромное, говорю я. Сестренке привет, скажи, что ей очень повезло с братом. В спину убегающему Алию я успеваю крикнуть:
И с миром, в котором она родилась!
«Да, он прекрасен, думаю я. Не знаю, насколько много этих неверующих грешников, как много они делают гадостей, но не похоже, чтобы их было много. Но что-то все-таки не так в этом мире Наверное то, что люди здесь делают добро и улыбаются друг другу не потому, что того требует их натура, а потому, что хотят получить награду и боятся наказания. Представляю, насколько ценнее улыбка или добрый поступок того, кого в этом мире называют неверующим».
В реку я вхожу еще засветло.
Глава 5
Снова долго плыву, уже начинаю уставать и тяжело дышать, когда, наконец, мое тело исчезает, день превращается в беззвездную ночь, а синяя река в черную, густую, дымную.
Судя по тому, как быстро ты вернулся, этот мир тоже не твой? спрашивает Голос.
Да, отвечаю я.
Теперь ты готов слиться с Космосом, стать его единой частью?
Нет. Я хочу найти свой мир. Тот, из которого пришел.
Когда ты пришел из него? вопрошает Голос.
Не знаю, отвечаю я.
Вот именно. Ты даже не знаешь, сколько времени провел в этом своем сарае. А что, если за это время твой мир изменился до неузнаваемости? Или вовсе исчез?
Может быть, говорю я. Тогда мне надо убедиться в этом. И еще я хочу понять, что за ребенка я видел однажды в своем видении.
Голос молчит.
Ты знаешь, кто это? выпытываю я.
Да.
Скажи мне, кто он? Как его найти? Почему он явился мне? Он спас меня! Может быть, он тоже нуждается в помощи!
Голос не отвечает, такая же тишина царит и в моих мыслях. Я чувствую, что вопросы, которые выкрикиваю, ненужные, ненастоящие, я не должен их задавать, а даже если буду это делать ответа не получу. Но я продолжаю:
Ты, конечно, знаешь, кто это. Знаешь и то, как выглядит мой настоящий мир. Знаешь, как туда можно попасть! кричу я в пространство. Почему-то мне снова становится легче плыть, а спустя мгновение я вижу маленький островок, который возникает всего в нескольких саженях от меня. Я выбираюсь на кусок суши и требовательно смотрю в пещерные небеса, ожидая ответа. И вдруг мне становится смешно! Я и сам не понимаю, что нахожу смешного: собственные глупые вопросы, свой требовательный взгляд или еще что-то. Я расплываюсь в улыбке, и мне кажется, что и небо тяжелое, нависшее надо мной «пещерное» небо тоже смеется. Мне даже чудится, что я слышу этот смех.
Чуть погодя Голос спрашивает:
Почему ты решил, что тот, предыдущий мир не твой родной?
Эта теория светотени кажется мне какой-то искусственной, что ли? Как их джунгли. Мне кажется, в моем мире так не было.
А как было в твоем?
Наша удача или невзгоды мало зависели от наших поступков. В жизни все чередовалось само по себе хорошее и плохое.
Да? В таком случае, может быть, это твой мир?
Я оглядываюсь по сторонам ничего. Наконец вдалеке я с трудом различаю огни.
Плыть приходится долго. Наконец оказываюсь в небольшом заливе, вода в котором сплошь в цветных пятнах масла и солярки, а у причалов несколько рыбацких лодок, баркасов, и пара старых, ободранных яхт.
«Судя по всему, это небольшой городской порт. Вон, даже подъемный кран рядом с причалом», отмечаю я.
На этот раз на мне потрепанная одежда простолюдина грязные ботинки, коричневые штаны и серая куртка.
По лестнице с рифлеными металлическими ступенями поднимаюсь в город, размышляя о новом слове в моем лексиконе «простолюдин».
Впереди рельсовая дорога. Справа железнодорожная станция. Перешагиваю через рельсы, а прямо передо мной идут трое мужчин. Один из них в шляпе типа «котелок», темном плаще и с сигарой во рту. Двое других одеты примерно так же, как я они тащат большой сундук, накрытый тканью. Один из мужчин оступается, отчего сундук накренивается и едва не вырывается из рук носильщиков.
Да что ж ты делаешь, олух! выкрикивает господин с сигарой. Нормально ходить разучился!
Тот не отвечает, восстанавливает равновесие, и процессия движется дальше.
Быстрее давайте! подгоняет господин. Еще не хватало, чтобы мы на поезд опоздали.
Я тоже решаю идти на вокзал.
В левом кармане штанов что-то бренчит. Оказывается, в нем монеты. Кроме того, в заднем правом несколько купюр, в правом переднем грязный носовой платок. Его я выкидываю. Подхожу к кассе. Перед окошком большая очередь. Люди о чем-то разговаривают, но слов почти не слышно, все заглушают гудки и стук колес поездов.
Запахи, взгляды, потертая одежда все указывает на то, что люди, собравшиеся у кассы, простолюдины. Такие же, как и те, что несли сундук, такие же, как и я сейчас, если судить по моей одежде. И мне нравится быть одним из них я с кем-то, я не сам по себе!
Подходит моя очередь. За окошком кассы пышноволосая женщина средних лет с очень яркими губами и неаккуратно подкрашенными ресницами.
Вам куда? спрашивает она.
Мне? Только тут понимаю, что совершенно не знаю, куда собираюсь ехать. На ваше усмотрение, говорю я.
Что-о? На меня таращатся ее голубые глаза под синими пятнами теней. Это еще как?
Я просто немного заблудился. Это какая станция?
Молодой человек, вы что, больны? спрашивает дама. Это Ронто. Может, вам еще сказать, в какой вы стране?
Да, пожалуйста.
Очередь начинает недовольно гудеть, а ближайший господин пытается оттереть меня плечом от окошка. Но я стою твердо.
Вы издеваетесь? Думаете, мне заняться нечем? сердится дама. Взгляните на очередь.
Хорошо. Волнение толпы и дамы передается и мне. Дайте мне билет туда, куда едет большинство.
В Хламб, что ли? спрашивает кассирша.
Да, точно, в Хламб, отвечаю я.
Так бы сразу и сказал, бедолага.
Расплатившись, забираю билет и вытискиваюсь из толпы. Платформу и путь нахожу не сразу, но все-таки на посадку успеваю.
Сиденья в вагоне обтянуты протертой коричневой клеенкой, столики, перила и ступеньки из дерева, окрашенного в черный цвет. Пассажиры рассаживаются по местам, кто-то утыкается в газету, кто-то смотрит в окно. Только сейчас понимаю, что за все время, пока здесь нахожусь, не видел ни одного улыбающегося лица. Ни в очереди у кассы, ни здесь, в вагоне поезда. Даже рабочие, рассаживаясь, не обменялись ни одной шуткой. Глаза у всех грустные. Впрочем, я стараюсь не задерживать взгляд на лицах, так как быстро встречаю удивленный и как правило недовольный встречный взгляд.
Не знаю, как называется язык, на котором я говорю во всех мирах, но текст в газетах тоже на том языке.
Открываю газету под названием «Сводки». Интересного мало: ни скандалов, ни забастовок, ни войн. Не то чтобы я очень хотел почитать о смертях и несчастьях, но это дало бы хоть какое-то представление о месте, в которое я попал. Если же верить газетчикам, в этом мире все тихо и ровно: шахтеры добыли столько-то угля, сталелитейщики отлили столько-то металла. На последней странице реклама швейных машинок и какого-то кафе, а также частные объявления. Зато я выясняю, как называется страна, в которой нахожусь, Стринор.