Вижу будку на краю станции. Иду к ней. В будке немолодой мужчина. Он спит. В растрепанной бороде застряла стружка моркови. Кепка сдвинута на затылок на нее, как на подушку, опирается сторож, откинувшись на спинку старого кресла.
Давно, очень давно я не видел живых существ. Не видел людей. Если, конечно, не считать галлюцинации с малышом. Я соскучился по лицам. Стою и рассматриваю старика, не решаясь его будить. Потом возвращаюсь к лодкам. Дождик, к счастью, окончился.
При свете луны и газовых фонарей могу разглядеть, что все лодки однотипны, лишь одна белоснежная смотрится новее и ярче других. Наклоняюсь к ближайшей и стучу по борту запястьем хочу понять, чувствую ли что-нибудь. Чувствую сырость и шероховатость древесины, холода от промокшего рукава. И запах! Я чувствую запах! В нем смешан дух реки, рыбы, мокрых досок, сырости и свежести! Как я, оказывается, соскучился по запахам!
Эй, кричит проснувшийся сторож, ты чего там обстукиваешь? Обстукивает он. Чужое поди, неча стучать.
Извините, говорю, повернувшись. Сторож уже покинул будку и смотрит, уперев руки в бока. Просто хотелось понять, из чего сделана эта лодка.
Ха, не улыбнувшись произносит смотритель, понятно, из чего из того же, что и у всех. Дерево просмоленное. У тебя что, из бумаги, что ли? Или, может, из камня?
Уважаемый, обращаюсь я к сторожу, а где у вас тут какая-нибудь гостиница? Мне бы попроще.
Попроще всем надо, усмехается смотритель. Или тебе хотелось бы в гостиницу, как вон та лодка? Он указывает на белую. Есть такой постоялый двор. Но надеюсь, ты не самоубийца. Иллаванта закон для всех.
«Странное место. Видимо, в этом городе нельзя иметь ничего, что лучше, чем у других. Наверное, таких сразу грабят», думаю я.
Меня устроит любая гостиница, постоялый двор, харчевня, говорю и сам удивляюсь тому, что мой лексикон становится все богаче.
Интересно, а на каком языке мы разговариваем? На каком языке говорил голос в черной реке? Если, конечно, я не разговаривал сам с собой. Помню, что языки бывают разные, но не помню, как называется мой.
Войдешь в город, иди прямо, никуда не сворачивай, говорит сторож. Сначала будет усадьба Шквола. К нему как раз не советую. Шквол из касты симютников.
Кто это симютники?
Ты откуда свалился? искренне удивляется сторож. Потом внимательно смотрит на меня, на реку, и добавляет: Из Воздамора, что ли, приплыл? И без лодки? Он задумывается, не спуская с меня глаз. Это геройство.
Что такое Воздамор, иллаванта? спрашиваю я. Нет смысла пытаться разыгрывать из себя местного.
Или просто сумасшедший? глядя с опаской, рассуждает сторож вполголоса.
Чем там платят? В гостинице?
Понятно, чем деньгами. Судя по взгляду смотрителя, он все более убеждается, что я болен на голову.
Где их взять? помогаю я ему окончательно утвердиться в этой догадке.
Сторож пожимает плечами.
Я дам тебе денег. Иллаванта, вдруг говорит он с состраданием в голосе.
Да никакая я не иллаванта! начинаю я злиться. И не надо мне ваших денег. Скажите, где могу заработать? Может, у вас есть работа какая-нибудь? Лодки покрасить, например?
Уходи, пожалуйста. Он протягивает мне монету. На первое время тебе хватит.
Я удивленно пожимаю плечами, но монету беру. Благодарю, прощаюсь и по тропинке поднимаюсь к городу.
За кого он меня принял? За грабителя? Вряд ли. За какого-нибудь чиновника, который пришел с проверкой? А монета чтобы откупиться? Не похоже. Зачем же тогда дал мне денег? И что за иллаванта, о которой он все время твердил?
Грязная улица, камнями вымощены только тротуары. По проезжей части двигаются телеги с лошадьми. Автомобилей я помню, что это такие безлошадные кареты не видно.
Дома в основном деревянные, каменных мало. Но усадьба Шквола как раз из камня. Дом симютника надеюсь, я когда-нибудь узнаю значение этого слова отличается от соседних зданий. Он красного цвета, с ярким, вычурным фасадом, призывной табличкой: «Добро пожаловать в "Рай"». На приусадебном участке ухоженные дорожки, цветы, аккуратно постриженные кусты. Рай не рай, но выглядит пристойно, хотя и несколько вызывающе. Во дворе «Рая» тихо, не видно ни обслуги, ни гостей.
«Спят, наверное, постояльцы. Или по городу гуляют», думаю я.
Продолжаю подъем по улице, идущей вверх от реки. Вскоре вижу еще один постоялый двор. Дом невзрачный, на участке довольно грязно. Забор, табличка с надписью «Пестрая куропатка», даже лошади, привязанные у ворот амбара, и те выглядят третьесортно. Но судя по веселью и шуму, доносящемуся из окон, а также по количеству тех же лошадей и повозок, оставленных во дворе, понимаю, что эта гостиница популярнее, чем «Рай».
Захожу. Дверь скрипит. Сразу при входе небольшая трапезная, столов на шесть. Все они заняты. В помещении дымно, шумно, весело. Пахнет пивом и жареным мясом.
Ко мне подходит служащий. Его одежда не выглядит свежей, а туфли потерты и не чищены. Он молод, но уже с залысинами, хотя оставшиеся волосы блестят и тщательно причесаны. В памяти всплывают слова «коридорный» и «половой». По-моему, так называются должности подобных трактирных работников.
Здравствуйте, вежливо полукланяется прилизанный. Вы хотите поесть или снять комнату?
Здравствуйте. И то, и другое, говорю я. Надеюсь, этого хватит? Протягиваю монету.
Более чем, спокойно отвечает коридорный. К сожалению, в зале, как видите, совсем нету места. Могу предложить вам поесть на кухне или принести еду прямо в номер?
В номер, пожалуйста, отвечаю я. До этого я долгое время был в одиночестве, а теперь на меня свалилось сразу много новых впечатлений и я снова не прочь остаться один. Есть что обдумать.
Тут у меня возникает новый вопрос к себе самому могу ли я есть? Наверное, да, раз сейчас, например, я чувствую желание опорожнить мочевой пузырь. Значит, мое тело реально и его надо питать и освобождать от лишнего.
Господин приносит меню, состоящее из двух широких листов, но я его даже не открываю вряд ли быстро разберусь в названиях и составе местных блюд.
Есть какое-нибудь тушеное мясо с овощами? спрашиваю я.
Хм, коридорный на секунду задумывается. Есть рагу из цесарки с кабачками и помидорами.
Цесарка? пытаюсь я вспомнить. Это птица такая?
Конечно, коридорный смотрит с удивлением.
Хорошо, пусть будет рагу. И вина какого-нибудь, говорю. Мне хочется понять, способно ли мое новое тело на опьянение.
Есть розовое из Воздамора.
Отлично.
Служащий «Пестрой куропатки» удаляется, но ко мне сразу подбегает мальчуган лет десяти. Он одет так же, как коридорный, даже чуть аккуратнее.
Принести багаж, лошадь накормить? спрашивает мальчишка.
Нет у меня, малыш, ни лошади, ни поклажи. Покажи только, где моя комната.
Пойдемте.
Пока идем по коридору, по звукам и обрывкам разговоров из-за закрытых дверей, понимаю, что гостиница плотно заселена. Мой номер оказывается на третьем, мансардном этаже. Комната довольно чистая. Кровать, шкаф, табуретка и рукомойник. Скрипят половицы.
Сейчас принесу горячей воды. Мальчик подхватывает ведро, стоящее возле рукомойника.
Спасибо, говорю я. Парень, у меня с собой только одна монета. Если будет сдача, обязательно поделюсь.
Не надо, улыбается мальчик. Иллаванта! И убегает.
«Что за иллаванта такая, в самом деле, думаю я, устало опускаясь на кровать. Божество, что ли, какое? Нет, этот мир не мой, не тот, который я знал ранее. Если я не выдумал, что вообще знал какой-то».
Вскоре возвращается мальчик с кувшином горячей воды и полотенцем на плече. Процесс умывания и вытирания приносит много новых ощущений. Или давно забытых.
Уважаемый, обращаюсь я к коридорному, когда он приходит с подносом, накрытым большой, металлической крышкой, часто у вас так много гостей?
Почти всегда, грустно опустив голову, произносит тот.