Нет, я Дора замялась.
Что ж, как хочешь. Я просто так спросила.
Зоя, Зоя постой! Дора схватила её за руку у самого выхода подсобной комнаты, где они переодевались. Ты не могла бы мне ещё раз рассказать про ножи и вилки, и кто что ест, и всё прочее?
Я же тебе целый день об этом талдычила!
Пожалуйста! Я хочу всё записать, зарисовать и выучить, чтобы Рита была мной довольна. Она вроде как не очень рада, что я здесь, и при первой же возможности постарается меня выпинать. Уже сегодня попыталась. Я тебе заплачу, только помоги, пожа
Ладно, ладно, не тарахти. Не нужна мне твоя плата, Зоя вздохнула, посмотрела на водные мини-часы, что причудливым кулоном висели у неё на шее. Ладно. Немного времени у меня найдётся. А у тебя, говорят, златокрыл есть?
Дора кивнула. В «Жасминовый туман» Пряника брать не разрешили, но слухи о нём разошлись быстро.
Расскажи, как тебе удалось так круто с ним в контакт войти, что аж на вторую полосу поднялась? А я, так и быть, повторю всё, что знаю, о ножах и вилках.
Ноябрь 41 год н.к.э., Эдуард
Оказавшись в отчем доме, Артемий гордо потопал в теплицу. Чувствовалось: он бы с радостью запихнул туда златокрыла с папашей вместе, освободив родную спальню от инопланетного захватчика и родителя-предателя, но сдержался.
Да и в теплице было совсем неплохо. В первую очередь тепло! И светло тоже. И душисто. Посреди просторной комнаты, между растениями спокойно помещалась раскладушка Терезы старая, но целая и прочная. Вдобавок к ней из бывшей комнаты Артемия приволокли тонкий матрац, письменный стол и стул.
Уж они-то твоей зверушке точно не нужны, проворчал Артемий.
Эдуард кивнул. Хотя Терезий и проводил матрац печальным взглядом.
К тому же, теплица пусть и стояла пристройкой к дому, но всё же была отдельным «королевством» с отдельным входом, и давала сыну определённую независимость даже при близости отца а чего юнцу зелёному ещё надо?
Разве что златокрыл бы не помешал Эдуард сам до конца не понимал, почему был так в этом уверен. Он до сих пор не открыл в себе никаких сверхспособностей, разве что спокойнее стал и, кажется, наконец-то начал понимать сына. Как Тереза. Он больше не ломал голову: что сказать, когда и как? И, главное, зачем? Слова приходили сами собой, и он чётко понимал, когда их произнести, а когда лучше промолчать. И за те две недели, что сын прожил в теплице, отношения их стали лучше, чем за все бездарно минувшие годы.
Ну и поскольку за предыдущие семнадцать лет ничего подобного в упор не замечалось, то сейчас, видимо, дело всё же в златокрыле. И чем дольше Эдуард укреплялся в этой мысли, тем сильнее росло эгоистичное желание хотелось, чтобы и сын понимал его так же. С полуслова. С полувзгляда. Поэтому непременно надо Артемия озлатокрылить!
Впрочем, как это сделать один лианский хрюкорыл знает. Златокрыла положено заводить исключительно добровольно, а у Артемия этой самой доброй волей даже и не пахло.
Хлопнула дверь. Артемий вернулся из универа.
Эдуарду не понадобилось даже смотреть на сына, чтобы понять с отпрыска летят искры.
Терезий, вальяжно разложивший крылья на Эдуардовом диване, поспешил скрыться в собственной спальне. Златокрыл чувствовал неприязнь сына и без надобности под ногами не путался. Эдуард подумал, что многим людям не помешало бы у зверушки поучиться.
Артемий вошёл, дёргая себя за ухо. Лицо было красным, как раздавленный помидор, взгляд безумным. Эдуард вздохнул. Истерик он не любил, сыновьих особенно, но за километр видно если сейчас сын не выкричится, то разнесёт к хрюкорылам теплицу. Или чью-то башку. Уж лучше принести в жертву уши.
Что случилось, сын? спросил он.
Эжен Славский скотина! с трудом, словно его душат, выдохнул Артемий и сел на кровать. Жрать хочу.
Я сам недавно пришёл. Думал, пожарить синтомясо.
Дрянь. Капусты бы тушёной, скривился Артемий.
Эдуард моргнул и хмыкнул.
И с каких это пор мы предпочитаем мясу траву?
Она настоящая, фыркнул сын. И потом, зачем-то же она растёт в теплице.
Действительно. Эдуард сам не вполне понимал, зачем нужны эти круглые зелёные головешки, от которых больше возни, чем толку. Но капуста одна из немногих культур, которую относительно легко купить. А теплица должна жить в память о хозяйке Но как же не хочется сейчас, после дня возни с ломавшимися один за другим ботами, кромсать эту пакость. Другое дело уже нарезанные, просоленные и почти готовые к пище кусочки.
Эдуард хлопнул в ладоши.
Что ж, кто хочет капусту, тот пусть ею и занимается!
Ладно. Давай своё мясо, снова скривился сын.
Эдуард надел фартук и пошёл на кухню.
Так что там с Эженом?
Жлоб он паскудный. Прошу его помочь с пропуском на вторую полосу. Сам недавно был там и ещё будет! Что ему трудно помочь? Можно же что-нибудь придумать. Но он даже пытаться не стал!
Та-а-ак, Эдуард едва не выронил широкие щипцы с зажатым в них синтомясом. И что он делал на второй полосе? И что ты сам там забыл?
Он к сестре ездил, хмуро бросил Артемий.
Ясно. На второй вопрос можешь не отвечать.
Что ты понимаешь
О, да! Я ведь никогда не был молодым! Эдуард сунул щипцы в пасть допотопной бот-плиты, установил на таймере время: десять минут. Послушай, сын, он туда ездил по приглашению сестры. Близкой родственницы. Уверен, пробыл в гостях совсем недолго, от границы до её дома и обратно ехал в фургоне без окон, и её окна были зашторены всё время, что он там провёл. Ещё и блокиратор вкатили для подстраховки.
Он мог бы хотя бы
Что? Провезти следующий раз тебя тайком? Взломать Систему Аколитус и подделать приглашение? Чтобы вас обоих вообще стёрли и на обочину вышвырнули? С Феодорой вместе. Она, к слову, тоже кому попало приглашения рассылать не может.
Она могла бы хотя бы Привет она мне передала, я счастлив просто!
Артемий, послушай, Эдуард сел на табурет и похлопал по седушке соседнего, тебе надо выучиться. Сейчас это главное. Стать хорошим специалистом в своей области. Тогда однажды на вторую полосу ты придёшь с гордо поднятой головой, а не как вор.
Ага! Лет через десять-пятнадцать! Когда она уже и думать обо мне забудет.
«Она и сейчас о тебе не думает», едва не брякнул Эдуард, но вовремя сдержался. А раньше ведь никогда не сдерживался. И кто его знает может, правильно делал Привет ему передали, дуралею! Глупый сын, похоже, принял обычную вежливость за особое внимание к своей персоне.
Есть ещё один способ, который, возможно, ускорит процесс осторожно начал Эдуард. И не вышвырнет тебя на свалку.
И какой же?
Вспомни, как сама Дора попала на вторую полосу?
Вот только не надо мне снова совать инопланетную тварь! Артемий вскочил, опрокинув табурет. Хватит с меня твоей пакости. Ты ещё и материнское имя ему дал!..
Ладно, ладно, я только предложил, Эдуард примирительно выставил перед собой руки, за его спиной тренькнула бот-плита. Мясо готово.
Поем в теплице, буркнул Артемий, потянувшись за тарелкой.
Дожевав синтомясо с соусом из сливо-редиса, Эдуард принялся мерять шагами кухню. Затем переместился в спальню, где на диване уже гордо восседал златокрыл. Он внимательно посмотрел на Эдуарда. У Пряника из «Утро-Булки» глаза были ярко-янтарного цвета, у Терезия же тёмно-карие, бархатистые.
И что этот балбес сейчас делает? Бьется головой о кадки с растениями? Или швыряет их в окна? Больше всего в эту минуту ему хотелось ворваться в теплицу и посмотреть, что в ней происходит. Но сын такого рвения точно не оценит. Психанёт. Заорёт, что ему не дают свободы. И уберётся в свою общагу. А ведь только-только учиться начал и сын, и отец.
Эдуард заставил себя сесть на диван и просмотреть сообщения на слимфоне. Один новый заказ и куча дурнопахнущего спама. В прямом смысле дурнопахнущего, рекламные сообщения ужасно воняли. В своё время Эдуард не пожалел денег и раскошелился на подобную услугу. От всей рекламы, на которую он самолично не подписался, несёт навозом. И открывать не нужно сразу в корзину. И окружающим можно объяснить: очередной мега-дезодорант пиарят!