А кофе на твоей чудо-посудине есть? А хлеб?
И кофе, и хлеб, и яйца, встрепенулась Марина.
Отлично. Тогда я приготовлю завтрак. Сиди, женщина, отдыхай. Миний хайр.
4. Утро похмельное
Арат великолепно готовил. Сама Марина даже не думала тратить время на подобную ерунду, а он, едва поворачиваясь в крошечном камбузе, творил чудеса, что-то отмеряя, перемешивая, взбивая Интересно, сколько еще секретов в этом мужчине, сколько граней? И точно ли она хочет знать их все?
Он решил приготовить традиционные американские панкейки нечто среднее между оладьями и блинами, что пеклись на кукурузной муке и без масла. Арат мог за полчаса испечь целую гору этих золотистых лепешек. К ним подавался сладкий соус из мороженого и фруктов. За неимением блендера все приходилось взбивать изящной длинной вилкой. Были у него еще планы на омлет с сыром и сосисками, салат и свежевыжатый сок, но выжать сок можно было только кулаками. Да и вообще у Марины было совсем грустно с продуктами. Чудо, что яйца и мука нашлись! Зато мороженого в морозилке было несколько брикетов, что Арата весьма вдохновило.
Он вообще любил сладкое, и Марина смеялась, видя, что в его тарелке мороженого едва ли не больше, чем панкейков. Сама она ограничилась парой ложек. Ей больше и не нужно и без того она слишком часто злоупотребляет фастфудом. Фигура для нее инструмент, как кисть для художника, как лопата для могильщика. Нужно блюсти себя. А ему можно, конечно он худой, хоть и спортивный.
Вместо сока пришлось довольствоваться кофе.
Малыш, тебе американо или по-американски?
Малыш. Она Малыш. Да Марина ростом чуть выше него! И пусть веса и силушки в ней явно меньше, но вот «Малышом» себя Марина не ощущала совершенно. Подняла взгляд, до этого момента прикованный к волшебству, происходящему на ее кухне (до чего ж он хорош такой увлеченный, сосредоточенный), столкнулась с глазами Арата. Он смотрел на нее так нежно, как на младенца, сосущего палец. Да. Она для него Малыш. Согласна.
Смущенно Марина отвела глаза, делая вид, что ее ужасно интересует именно кофе, а не его тело, темнеющее в разрезе халата.
А? Ты шутишь так, это шутка юмора?
Это твоя неосведомленность. Американо это слабенькое нечто, заваренное кипятком. Соединив горячую воду и сорт Бонджорно Эспрессо, мы получаем американо.
А по-американски? ее разбирал смех.
Арат во всем искал глубокий смысл. Совсем не так, как Георг тот искал целесообразность. А монгол зерно. Смысл. Ядро процесса. Пытливый у него был ум и удивительная память.
Истинный эликсир бодрости, так любимый янки, варится. И варится с фильтром. Целостность напитка сохраняется дольше, и вкус гораздо лучше. В кофе по-американски, кстати, кофеина больше, чем в стандартном стакане американо. Это два совершенно разных напитка.
Ого. Убедил. Хочу чаю.
У него было такое озадаченное лицо, что Марина не выдержала, соскочив со стула, подлетела к своему «шеф-повару», обняла, взъерошив непокорные темные волосы, поцеловала в висок.
Просто маленькая шалость. В ответ ощутила молниеносное напряжение. Ее невероятно вдохновляла это его манера возбуждаться от одного лишь ее прикосновения. Казалось, он пружина. Стоит к нему притронуться тут же сжимается, как перед прыжком. И глаза его уже черные, бездонные. Ноздри трепещут, движения становятся медленными, будто он пригласит сейчас ее на танец. Не хватает лишь музыки. Повернулся к ней, снова полыхнул ноздрями.
Поцелуй. Дразнящий такой, как приманка. И она попалась. Тут же, не раздумывая как глупая курица в петлю прыг и затрепыхала крыльями в сильных руках.
Да гори он огнем, этот кофе по-американски.
***
Марина лежала на смятых простынях, не в силах пошевелиться. Она не знала, что так можно до дрожания мышц, до изнеможения. В душе шумела вода. У Арата еще были силы подниматься с постели. Она ему завидовала.
Прикусив губу, она провела пальцем по экрану смартфона и виновато взглянула на время. Агент сожрет ее с потрохами за прогул. Но внезапно провидение оказалось к ней милостиво. Чудеса продолжались: «Алекс срочно уехал на новый проект, на три дня все свободны».
Три дня! У нее есть еще целых три дня! И откуда только силы взялись? Девушка вскочила, кидая телефон на полку, и как была обнаженная заскочила в душевую. Прижалась к мокрому Арату со спины, выхватила у него мыло и принялась водить руками по груди и животу, ощупывая, наслаждаясь каждым прикосновением.
Ты же только что уверяла, что не можешь больше, дрогнувшим голосом напомнил монгол. А теперь что творишь?
А что я творю? лукаво улыбалась Марина, мыльными пальцами скользя к его паху и убеждаясь, что Арат вполне отдохнул.
Соблазняешь.
Я? Быть не может такого! она смеялась, понимая, что этот мужчина хочет ее так же сильно, как она. В любое время. Не по расписанию. Это было странно и очень захватывающе.
Очень даже может, он решительно отстраняется, смывает с себя мыльную пену и подхватывает Марину под бедра, перекидывая через плечо. Можешь себе записать: я «был стоек и тверд, величав был и грозен» * (И. Бунин)
Ай! Ты меня же уронишь сейчас! а внутри словно пузырьки шампанского взрывались: весело, возбуждающе и игриво.
Обязательно уроню. Много раз, и вот прямо сейчас начинаю.
Голова закружилась: он не просто ее нес в каюту, он кружил, подхватывая на руки, перекидывая на другое плечо, как жонглер в цирке играет булавами. Хохоча и брыкаясь, Марина цеплялась за мокрые плечи, сама мокрая вся, скользкая. Упасть не боялась: стоило ей только начать ускользать, он ловил и подбрасывал. Чистая акробатика. Она не веселилась так с детства, кажется. С того момента, как отец ее катал на качелях. Нет, пожалуй, еще было весело с Лизой, когда они втихаря и вдвоем утащили у отца его катер и гоняли по заливу, распугивая рыбаков. Как давно это было
Упали на кровать, все еще мокрые, радостные, счастливые, как дети.
А ты правда «стоек», возбужденный и мокрый, он был похож на Анапа юного речного бога у древних греков.
Только голоден невероятно, я, кажется, съел бы и локти*. (монгольская поговорка)
Предлагаю себя на второе.
Согласен только на десерт, хочу в шоколаде, совершенно звериным движением он сделал бросок ей навстречу, одновременно толчком опрокинув ее на живот.
Замерла, предвкушая. Горячее дыхание в волосах, двумя руками отведенные с шеи, легкий укус в плечо, длинное и влажное движенье языка.
Очень сладко. А я ведь сластена.
Я уже знаю.
Тихо фыркает ей в спину. Щекочет, выводя дорожки из поцелуев, нежно и будоражаще касаясь зубами, словно и в самом деле лесной зверь. Трепетные пальцы рисуют причудливые орнаменты на ягодицах. О, в такие игры Марина готова играть вечно. Ниже, еще ниже быстрее, все острее и слаще. От его касаний по коже бегут мурашки. Он ласкает ее всей горячей плоскостью ладоней, слово разгоняя по телу огонь возбуждения. У него это получается мастерски: несколько минут спустя Марина не помнит себя, извивается, стонет, кусает подушку, призывно выгибая поясницу и раздвигая ноги. Он лишь тихо смеется, только слегка задевая острыми зубами самые чувственные точки.
Я сейчас просто растаю как то мороженное. Иди ко мне. В меня.
Когда мужчина мог отказаться от такого приглашения? Не бывало такого.
Подозревала ли она, что Арат лишь старался казаться выдержанным? После ее слов его снова повело как мальчишку. Ворвался в ее тело, не желающий, не способный себя контролировать, останавливать, даже тормозить. Ругался про себя, радуясь хотя бы тому, что их накрывало обоих. Охваченные телесным голодом, они срывали все стоп-краны, нарушали все запреты, сходили с ума и хмелели. Просто от прикосновений. От запахов. От невинных поцелуев. Захлебываясь друг другом, теряясь и пропадая.