В сумочке зазвонил телефон, Марина воровато оглянулась: чем занят Алекс? Ага, раздает указания осветителю. У нее есть время ответить на звонок. Номер местный, незнакомый, но это ничего не значит. Кто угодно может звонить: преподаватель, однокурсник, полиция, в конце концов!
Хэллоу?
Привет, совершенно по-русски.
Марина сначала не поняла, не угадала голос, а потом вдруг ее затопила невероятная радость.
Арат.
Марина. Я тут подумал и вспомнил, что обещал тебя познакомить с приятелем. Художником. Он сейчас занят, но можно сходить на выставочную площадку галереи Щукина, там там сейчас творится нечто невероятное. Мне кажется, тебе должно понравиться. Что думаешь?
Его голос звучал легко и непринужденно, будто и не было той сцены прощания, а вот Марине пришлось задержать дыхание, чтобы не завизжать в трубку от восторга.
Когда? кажется, у нее получилось ответить холодно и спокойно.
Сегодня. Или ты занята?
У меня сейчас съемки, но мы почти закончили, торопливо сообщает Марина, боясь, что он передумает и найдет себе другую спутницу.
Отлично, за тобой заехать?
Она вдруг представила Арата здесь, в этом серпентарии, и вихрь любопытствующих взглядов вокруг него.
Нет! слишком поспешно и громко. Божечки, только бы не обидеть! Тут секьюрити и
Тогда где? ровным голосом спросил без тени осуждения.
Я не знаю, никогда не была в этой галерее.
Мэдисон авеню 239, но знаешь Ты когда ела в последний раз? иронично так, не сомневаясь в ее ответе.
Не помню, зато честно.
Хорошо, давай через час, на углу Пятой и Лексингтон авеню. Ты на машине?
Нет, здесь парковка слишком дорогая.
Заказать тебе убер? Там есть остановка такси, я тебя встречу.
Я сама, спасибо, не хватало еще его разорять.
Хорошо, давай, я заканчиваю и выдвигаюсь в твою сторону.
Пешком?
Смешок в трубку.
Ну я же степняк. Мы такие. До встречи.
Нажала «отбой», не в силах сдержать дурацкой улыбки, и внезапно обнаружила, что Алекс смотрит на нее с очень странным выражением. И в руках у него фотоаппарат.
Ты сейчас меня снимал? сообразила она. Зачем? Покажи!
Не покажу, неожиданно ответил Алекс. Потом. Это что-то особенное.
Марина только пожала плечами: ей сейчас было не до выкрутасов безумно талантливого, но довольно эксцентричного фотографа. Ее ждала встреча с ее Соболем. Ага, она именно так и записала его в телефонную книгу. Красиво, непонятно, интимно.
7. На крыше и в степи
Принять свой обычный вид Марина не успела, лишь переоделась. Так и ехала в такси: боевая раскраска, прическа а-ля начало двадцатого века. Разглядывая себя в зеркале заднего вида, она мучительно думала о том, что снова разочарует своего Соболя. Размалеванная кукла на шарнирах. Пошлая пародия на Барби. Ну и ладно. Зато она его снова увидит. И главное он нашел ее! Сам нашел, а значит искал, вспомнил.
Даже если он просто человек слова и лишь выполняет свое обещание это тоже чертовски приятно. О ней внезапно позаботились. На этом берегу Атлантики такими странностями отличался лишь запредельно загадочный Алекс. Но это было лишь частью его образа удивлять и шокировать окружающих.
Выходя из такси в условленном месте, на несколько секунд затормозила, еще раз придирчиво оглядывая себя в зеркало. Ничего не изменилось, и лицо не стало умнее. Безнадежно. Не успела испугаться, как за спиной вырос монгол, пресек на корню все ее намерения расплатиться с водителем, протянул тому карту, отсекая собой все Маринины попытки сунуть нос в этот процесс.
Арат, я
Один только его взгляд и она поперхнулась фразой. Ей не хотелось беспокоить его такими глупостями. Да и дико это было мужчина за нее расплачивался! Даже Георг никогда так не делал, это считалось нынче унизительным для женщины. Но она уроженка дикой и варварской страны, где многие мужчины еще считают себя мужчинами. Как и он. Все это Арат ей сказал одним взглядом.
Что-то американское было взбрыкнуло в ее сознании, топнуло ножкой, заикнулось о гендерном равенстве и бессильно уползло, уступая место великой и могучей русской бабоньке, удовлетворенно вытершей руки о подол, берущей под уздцы своего мужика и счастливо сияющей во все зубы на фоне неоновых всполохов Манхэттена.
А что поделать, гены пальцем не выковырять.
Арат же смотрел на нее, будто увидев впервые. Строгой взгляд я мужик или чем? сменился таким восторгом, словно Марина была натуральной богиней, вдруг свалившейся в его руки с неприступного Олимпа.
Она щелкнула пальцами перед его носом, расфокусировав зрительный поток обожания.
Эй! Мужчина! Прием, прием, куда идем? Или тут постоим?
А! Прости, я неловок, притянул ее к себе, порывисто вдыхая ее запах, словно глотая. Поцеловал целомудренно и даже робко, куда-то в скулу, но они вдруг завибрировали оба в резонанс, как струны от удара пальцами.
Эй! Мы сейчас никуда не уйдем и проведем остаток дня в полиции за нарушение общественного порядка.
Почему?
Еще секунда, и я начну раздеваться прямо тут. Отпусти меня, пожалуйста.
Ее пожалуйста прозвучало так искренне и просяще, что Арат почти поверил в ее шутку. Отпустил.
Так куда мы идем?
Для начала ужинать. Тут есть любопытное заведение вон там, в двух шагах, махнул рукой в сторону Пятой авеню, Пятый бар на крыше. Единственное
Там вкусно кормят? В баре?
Да, там международная кухня, есть даже пельмени, представляешь? И очень вкусно все.
А что там у нас единственное?
Это традиционное место встречи всех нетрадиционных. Они там тихие, но компании собираются частенько очень оригинальные. Да, и фотосъемка там запрещена, что меня с некоторых пор очень радует.
И он снова выразительно на нее посмотрел.
Так, это о желудке. А что там с душой? У Щук что за обещанное нечто?
О! Я хотел, чтобы это было сюрпризом. И не гугли, очень прошу сюрприз, я настаиваю.
И они пошли. Марину вдруг стало наполнять ощущение предвкушения праздника. Будто пузырьки шампанского бегали по кровотоку, пощипывая и перекатываясь. Она нашла руку мужчины, осторожно, будто спрашивая разрешения, притронулась. Он удивленно оглянулся на нее, но руку не убрал. Переплела пальцы, отчего-то испугавшись своей смелости: Надо же, я с ним отчаянно и беззастенчиво занималась любовью, а просто взять за руку так трудно. Все у нее было непросто. А на его лице не отражалось ровным счетом ничего ну рука и рука, что тут такого
Бар был действительно на крыше. Отличный вид, а меню впечатляло даже привыкшую питаться в заведениях такого рода Марину.
Все столики на периферии были уже заняты, кампании действительно были разношерстными, но вполне прилично себя вели. Марина в который раз отругала себя за вечерний макияж и прическу. На фоне американок это выглядело очень странно и вызывающе. Да и одежда была не особенно будничной, хоть и из съемочных запасников, но все же платье. Она села за столик в центре зала рядом с Аратом, сияя, словно белая ворона, и ловя на себе взгляды, любопытные и не только.
Арату в очередной раз позвонили, он вообще не выпускал из рук этот назойливый айфон, постоянно отбивая звонки, отправляя дежурное: Занят. Но в этот раз нахмурился, чертыхнулся сквозь зубы. Извиняющийся взгляд, кивок в меню: Выбери уж наконец! И вышел, негромко и напряженно отвечая кому-то. На немецком? Боже, еще и немецкий! Хотя взмахни он вдруг крыльями или дыхни огнем она бы уже не удивилась. Человек-сюрприз.
Попыталась вчитаться в меню. Где там обещанные пельмени, родные и близкие? Вот они, братцы.
Теплая ладонь легла ей на плечо. Медленно и нежно убрала со щеки прядь волос, погладила обнаженную кожу шеи, двинулась ниже по спине. Что-то было не так. Не похоже на Арата. Она его еще очень мало знала, но не похоже. Оглянулась и чуть не упала со стула. За ее спиной стояла и плотоядно улыбалась рослая, очень крупная девушка в кожаной косухе и черных кожаных штанах. Коротко стриженые волосы, некрасивое лицо, взгляд, уверенный в себе. Марина резким ударом отбросила чужую руку, словно ядовитое насекомое. Она вообще не могла терпеть чужих прикосновений. Ее непрошенная гостья изумилась. Рывком отодвинула стул напротив. Села, расставив ноги и вытянув одну, отсекла Марине путь к отступлению. Ее передергивало от этой откровенной навязчивости. Будто ее только что прилюдно раздели, а следом почти изнасиловали. Марине сих пор ей не приходилось противостоять такого рода наглости в женском исполнении. Что ж, все когда-то случается впервые, придется учиться.