Начни с главного, ответил Ржевский.
С главного? ещё более растерянно произнёс Никодимов. Ах, Александр, тут новости такого свойства Он замолчал.
Поручик понимал, что разговор не складывается, но нельзя было уехать, не спросив о Софье, а о ней следовало спрашивать не сразу. Так что пришлось решиться на авантюру и заговорить о том, о чём собеседник охотно рассуждал вчера, но поддерживать подобную тему Ржевскому всегда было трудно:
А как дела на литературном фронте? Поручик невольно посмотрел в сторону письменного стола, пытаясь вспомнить название только что виденного журнала. Напечатали что-нибудь, достойное внимания?
О! Понимаю, о чём ты, сразу оживился Никодимов. Ведь издатели «Полярной звезды» обещали снова порадовать публику в декабре, но увы.
Что же помешало? спросил Ржевский.
Никодимов опять взглянул на него растерянно, а затем собрался с духом и произнёс почти по слогам:
Междуцарствие.
Что? не понял Ржевский.
Дружище, торопливо продолжал хозяин кабинета, я приехал с этой новостью в Тверь, но говорю тебе первому.
Поручик насторожился, а Никодимов спросил:
Как давно здесь узнали, что государь Александр Павлович скончался?
Кажется, ещё в начале декабря.
Помнится, Ржевский, узнав о смерти императора, подумал: не попроситься ли снова на службу. Туманную историю с прошением об отставке, которое поручик не подписывал, при новом императоре не стали бы вспоминать. Однако, судя по выражению лица Никодимова, на пути к возвращению в армию могло возникнуть препятствие.
Никто в Твери ещё не знает, сказал Никодимов страшным шёпотом, что Константин Павлович, которому все здесь уже, конечно, присягнули, не захотел принять престола.
А кто же станет государем? ещё больше насторожился поручик.
Возможно, не будет никакого государя.
А кто же будет?
Диктаторы четверо или пятеро достойных людей. Они возьмут в свои руки управление государством до того, как соберётся учредительное собрание, которое решит дальнейшую судьбу России.
Ржевский вдруг отчего-то заподозрил, что его вовлекают в заговор против монархии. Однако уверенности не было, ведь заговорщики не ездят на балы и не обсуждают своих намерений с первым встречным. Они собираются в тесный круг избранных, сидят в комнате с занавешенными окнами и обсуждают коварные планы.
Экая фантазия! воскликнул поручик. Полагаю, что идею с диктаторами не позволит осуществить армия.
В войсках брожения, многозначительно произнёс Никодимов. Поэтому всё возможно.
Они говорили ещё некоторое время, как вдруг в кабинет вошёл лакей Прошка и доложил:
Пётр Петрович, к вам жандармы пришли. Просят принять.
Никодимов вскочил с дивана, с каждым мгновением всё больше бледнея.
Какие ещё жандармы?
Офицер с солдатами, ответил Прошка.
Скажи им, что я не принимаю!
Прошка хотел было уйти, но затем, вспомнив о чём-то, замялся:
Господин офицер просили передать, что никуда не уйдут и будут ожидать, ежели барин принять не захочет.
Тогда пусть подождут, срывающимся голосом велел Никодимов. У меня посетитель.
Однако, как только лакей удалился, Никодимов уже не обращал на посетителя внимание. Хозяин кабинета кинулся к ящикам шкафа, отпер их, сгрёб в охапку часть бумаг, которые там были, побежал к изразцовой печи в углу, открыл дверцу и сунул внутрь всю кипу столь торопливо, что часть листов осталась лежать на металлическом подносе под дверцей.
Ржевскому опять отчего-то подумалось, что Никодимов враг монархии. Но мало ли зачем нужно жечь личный архив! А может, это переписка с дамами, которую жандармам лучше не читать.
Сидя на диване, поручик молча наблюдал, как Никодимов выгреб из ящиков новую кучу бумаг и снова бежит к печке. Добра, которое требовалось сжечь, оказалось много, а зев был узкий, так что даже первая порция никак не желала пролезать, а вторая и подавно. Но Никодимов, казалось, этого не замечал. Он метнулся к столу, и на этот раз пришла очередь петербургских журналов, лежавших под пресс-папье. Сложив их трубкой, хозяин кабинета несколько раз ткнул ими в кучу бумаг, застрявших в печном зеве, как тараном в ворота, надеясь наконец пропихнуть всё внутрь печи.
Пётр, да вот же кочерга рядом, заботливо подсказал поручик.
Больше он ничего сказать не успел. Двери в спальню, из которых не так давно Никодимов выходил навстречу гостю, резко открылись. На пороге появился незнакомый господин в распахнутой шубе, под которой виднелся тёмно-зелёный мундир.
Ага! победно воскликнул незнакомец, коршуном нависая над Никодимовым, стоявшим на коленях возле печки. Так я и думал! Уничтожение компрометирующих бумаг!
Он протянул руку и почти без труда вытащил из печи всё, что хозяин кабинета надеялся сжечь. Бумаги почти не пострадали лишь края некоторых листов свернулись и почернели.
В следующее мгновение открылись другие двери, через которые входил в кабинет Ржевский, и в них появился Прошка, а за ним, проталкивая его вперёд, усатый офицер в светло-синем мундире и рейтузах с жёлтыми лампасами. Ещё несколько рядовых в таких же светло-синих мундирах толпились позади.
Что всё это значит? с нарочитым возмущением спросил Никодимов. Почему вы врываетесь? последний из двух вопросов был обращён к усатому офицеру. А вы как здесь оказались? это уже относилось к грозному господину в зелёном мундире. Прошли через чёрный ход?
Барин, это не я пустил! Христом Богом клянусь! завопил Прошка, услышав о чёрном ходе.
Незнакомец в зелёном мундире начал по-хозяйски осматривать кабинет.
Вы, господин Никодимов, полностью себя выдали, проговорил он. Я нарочно послал жандармов с главного входа, чтобы посмотреть, как вы примете новость об их приходе. А сам проник с чёрного хода
Ржевский, устав быть немым свидетелем, вскочил с дивана:
Господа, прошу вас: объясните, что здесь происходит.
Здесь происходит арест, ответил незнакомец в зелёном мундире.
А кто арестован? И за что?
Арестован господин Никодимов как возможный участник заговора против государя императора Николая Павловича.
«Значит, всё-таки заговорщик, удивился Ржевский. Не может быть!» Однако не только это озадачивало.
А почему Николая Павловича? спросил поручик. Почему не Константина Павловича?
Вас это интересует? осведомился незнакомец.
Ржевский задумался и понял, что его на самом деле весьма мало заботит, кто из младших братьев покойного государя Александра Павловича в итоге воссел на трон.
Нет, я, по правде говоря, просто так спросил.
Это хорошо. Незнакомец улыбнулся. А то в Петербурге заговорщики, которые стояли на Сенатской площади2, настоятельно вопрошали: «Почему не Константин? Почему не Константин?» Незнакомец в зелёном мундире как будто спохватился и оборвал сам себя: Короче говоря, междуцарствию конец. В Петербурге все уже присягнули.
«Значит, прошение о возвращении в армию надо слать на имя Николая», подумал Ржевский.
А вы, кстати, кто такой? взгляд незнакомца сделался очень цепким.
Поручик назвался и коротко поклонился с достоинством и без подобострастия.
Тот самый Ржевский? у незнакомца даже брови слегка приподнялись.
Да-с. Тот самый. А с кем я имею честь говорить?
Ответ прозвучал, будто через силу:
Тайницкий Иван Иванович.
Служите в Министерстве внутренних дел? спросил поручик, приглядываясь к зелёному мундиру.
Именно, всё так же нехотя ответил чиновник, но должность свою не назвал, а затем добавил, будто желая сменить тему: Вы пока не арестованы, но всё же мы с вами обстоятельно побеседуем. Ржевский-бунтовщик это был бы скверный анекдот.
После этого Тайницкий уже не обращал внимания на поручика, продолжая осматривать обстановку.