Надо спать, Май. Завтра на работу как-никак.
Да Для игр нужно выбирать другое время, неожиданно сказала она и прикусила язык.
Игры? Ты о чем?
Не знаю Уже засыпаю. Доброй ночи.
Пустой холст
Я видел, как остывал кофе в чашке, брошенной на столе около плиты, как белеют пустые холсты, расставленные вдоль стен и под окнами, но больше всего меня занимала игра света фонаря, проникающего сквозь полупрозрачные шторы в комнату. Это был не луч света в том самом проклятущем тёмном царстве. Это была крошечная попытка жизни победить смерть. Свет рассеивался тем больше, чем дальше уползал в комнату, по частичке пропадал, исчезал, растворялся Я мог бы подобрать ещё сотню синонимов, но все они были слишком не такими, какой я видел смерть этого луча. Если бы рядом был Денеб, он снова бы сказал, что я слишком переживаю о том, что с нами стало и слишком часто думаю о том, что будет. Но отпустить мысль о том, что я почти такой же умирающий полупрозрачный луч света, не мог.
На подоконнике тяжелым грузом лежали наброски иллюстраций к детскому сборнику сказок. Хорошо было бы понять, зачем на самом деле я ввязался в это дело. Майя. Я заприметил её давно, на каком-то благотворительном мероприятии. Она слишком добрая и отзывчивая, люди такими не бывают, хоть сиё утверждение и противоречит существованию этой девушки. Именно такая, почти незамутненная и открытая душа мне и была нужна. Достаточно долго я думал, как бы к ней подобраться, расположить к себе: выход нашелся сам собой. Майя трудоголик, и для неё большое значение имеет волонтёрство. А дальше оставалось навести некоторые справки, побродить по значимым местам и вуаля. Она почти у меня в руках.
Невольно вспомнилось её удивленное и смущенное лицо, когда я позволил себе прикосновение. Майя говорила, что у неё есть парень. Будет интересно с ним посоревноваться. Ради достижения своей цели, я готов пойти даже на некоторые искажения личности этой чудесной девушки. Хуже точно не станет. А может быть, даже будет лучше.
Рука предательски заныла, и я поднялся, чтобы размяться. Покрутил ладонью из стороны в сторону, но стало только хуже.
Да чтоб тебя
Противный холодный кофе взбодрил меня, и я, позабыв о боли и о времени на часах, принялся рисовать на первом попавшемся под руку холсте. Белый, совершенно чистый. Девственно-чистый, я бы сказал. Совсем как весеннее поле, или наполненная талой водой река после бурной оттепели. Мне не нужен был привычный набор кистей, я обошёлся одной, которая первой легла в ладонь. И краска тоже была одна единственная, в темноте она казалась тёмно-коричневой, но на самом деле тёмно-красная. А хотелось бы писать чёрной, как сама ночь.
Из-под моей руки выходил знакомый образ, только контур, который я даже не собирался заливать краской. Эта картина не такая, как все остальные. Обычно я пишу полноценные, многоплановые истории на холстах. Пишу тот мир, который хочу видеть. Но в эти ночные минуты, когда душа тоскливо рвалась неизвестно куда, только эти изящные линии, сливающиеся в прекрасную женскую фигуру, успокаивали меня, возвращали туда, где я есть.
За плавным изгибом нежной тонкой шеи следовали чудесные, точеные плечи и чуть разведенные в стороны руки. Тонкая линия, намекающая на позвоночник, талия И самое главное потрясающие крылья, звенящие, искрящиеся, играющие огнём. Сначала я вывел их широкими, крупными мазками, резко смахивая краску вниз, а после любовно выписал каждое пёрышко. Дышать не хотелось от восхищения силой и красотой. Феникс. Сколько таких картин я уничтожил? Сжёг, как и положено. А потом возродил нарисовал снова. И буду это делать до тех пор, пока не успокоюсь.
Ты прекрасна, шепнул я картине, мимоходом отметив, что за окном стало гораздо светлее, и комнату освещал уже не фонарь.
В дверь тихо постучали. Так делал только Ден. Мой вечный друг, партнёр и товарищ. Моя сущность. И что его принесло в такую рань? Я быстро отставил холст лицом к стене, закинул на его место новый, и добрался до коридора.
Разбудил? с порога начал Денеб. Он принёс с собой свежесть февральского утра, напополам с весенней влажностью.
Я не спал.
Совсем? он приподнял бровь и удивленно глянул на меня. Чего удивляется, спрашивается? Будто бы этот факт для него вновинку.
Совсем. Рисовал, я выставил вперед перепачканные краской руки.
Покажешь?
Испортил.
Лучше б поспал, честное слово, Ден бросил куртку на вешалку, скинул обувь и по-хозяйски расположился посреди комнаты на стуле, оседлав его задом наперёд. Никогда не мог терпеть эту его привычку.
Да какое спать Сначала иллюстрации продумывал, а потом
Вдохновение напало? хохотнул он, оглядывая комнату в поисках чего-нибудь интересного. Я бы и хотел рассказать ему о своём навязчивом желании рисовать одного и того же Феникса, но что-то останавливало меня из раза в раз.
Можно и так сказать. Но ни во что хорошее не вылилось. Мне вообще трудно рисовать в это время года.
Тоскливо, ага.
Ты чего пришёл-то? я опустился на пол, схватив пустой холст грязными руками, оставляя неаккуратные отпечатки по краю.
А Да так, не спалось. У тебя с рукой что? Ден пристально смотрел на меня, я чувствовал его взгляд даже спиной. Вот же сущность, знает, чем меня пронять.
Болит.
Это я похоже расслабился немного, буркнул он и встал наконец-то со стула.
Да ладно. Пройдет.
Пройти-то пройдёт, но сам факт, Ден сел рядом со мной и взялся за запястье своими ледяными руками. Боль сразу стала менее ощутимой, от моего друга шло тепло, согревая и его ладони и меня. Ты бы раньше сказал, Льё.
Спасибо, Ден, неловко улыбнулся я.
В такие моменты мне всегда становилось немного не по себе, с самого детства. Столько внимания и заботы я никогда ни от кого не получал. И это в большей степени заслуга Денеба он не самая обычная сущность. Вернее, совершенно необычная.
Мне не повезло родиться экзистенциалистом, менять мир только одним простым движением кисти или карандаша, или руки, с которой стекают страшные, чёрные экзистенциальные чернила. Я могу внедриться в любой мозг и исказить память, личность, сделать человека таким, каким хочу его видеть. Рисуя мир, я его изменяю по своему усмотрению, но при этом всегда знаю, где мир настоящий, а где моя экзистенциальная подделка. Сущности же, вроде Денеба, всегда работают в паре с экзистенциалистами, помогают, поддерживают. Меняют своё тело, цепной реакцией вызывая изменения и в пространстве вокруг них.
Я невольно покосился на друга: он задумчиво смотрел на белый, чуть испачканный краской холст. Его шея, руки, выглядывающие из-под чёрной футболки, были сплошь покрыты татуировками, как и всё тело. Это его способ искажения. Рисунки меняются по воле Дена, и меняют мир. Да и тело только сосуд, на самом деле он совершенно не такой. Он другой. Туманно-огненный.
А мне который день снится шиповник, неожиданно выдал Денеб с тяжелым вздохом.
Настоящий?
И настоящий тоже, он взял с пола кисть, окунул в краску и нарисовал простой цветок на холсте.
Не к добру.
Почему?
Ну с шипами он
Зато красивый. Я эскизы для татушки из него сделал.
Себе бить будешь? спросил я только, чтобы спросить. Дену не обязательно набивать татуировки привычным способом, он их может сделать за пару секунд кому угодно и где угодно.
Неа, он для девушки подойдёт. Красиво будет. Оставлю, вдруг кому-нибудь понадобится.
Для девушки эхом отозвался я, вспомнив Майю. Нет, такие штуки не для неё.
Ты мне так и не рассказал про эту свою Забыл имя, Ден поднялся и побрел к открытой кухне, устроенной чуть в стороне.
Майя.
Да, точно, он бросил грязную кружку в мойку и принялся варить свежий кофе. Так что там с ней?
Ничего особенного, я продолжил рисунок Дена, дорисовывая ветки и листья к цветку. Крайне удачное знакомство вышло. Она идеально подходит для моего небольшого эксперимента.