Но клевая, еще она клевая. Я бы не пришел, если бы она не была клевой.
Окей, произношу я и натянуто улыбаюсь. Может, вы там что-нибудь придумаете вдвоем. Но я Мне сейчас надо Ну К сожалению, шок от появления мистера Седрика Битла совсем ненадолго вытеснил мое безмерное разочарование. Теперь же оно вновь выползает на поверхность.
Седрик смотрит на меня своими синими глазами:
Все в порядке? Тебя что, заставили вернуть украденный позвонок?
Пожалуйста, он может уже прекратить?
Лучше бы так. Нет. У меня только что было собеседование. К глазам стремительно подкатывают слезы, но я не разревусь. Не на лестнице перед музеем, из окна которого за мной, возможно, следит Вивиан Блант, музейный дракон. И я просто хочу домой.
Так плохо прошло? интересуется он, спускаясь вместе со мной по ступеням. Иногда все кажется гораздо хуже, чем есть на самом деле. А нервничают уж точно все, кто идет на собеседование. Либо он чертовски хороший актер, либо на самом деле сопереживает.
Я выдавливаю из себя вежливую улыбку, но удержать ее не получается.
Все прошло не плохо. Все прошло совершенно кошмарно. Я попала не на собеседование меня допросили, приговорили и морально казнили.
Твою мать. А потом еще появляется какой-то идиот и действует тебе на нервы. Извини, тупо вышло.
Да все нормально. Вообще-то у меня был план гордо прошествовать вниз по лестнице, выбросить эти дурацкие туфли в ближайший мусорный бак и босиком добежать до своей машины, где я собиралась от души пореветь.
Мозгу больше не хватает мощности бороться за изображение остатка разума. И как будто это недостаточно унизительно, мне еще приходится задрать нос повыше, иначе из него потечет.
Боюсь, ты выбил меня из колеи.
Ты все еще можешь выбросить туфли, заявляет он, окинув критическим взглядом остроносые кожаные лодочки. Затем протягивает мне сплющенный пакетик бумажных платочков, который вытащил из заднего кармана брюк, и никак не комментирует мои первые слезы. Судя по их виду, они заслужили. У меня начинают болеть ноги, когда я просто смотрю на твои.
Спасибо. Я достаю один платочек, слишком поздно вспоминаю про тушь и карандаш для глаз и, скорее всего, первым же движением превращаю себя с одной стороны в панду. К сожалению, я их одолжила.
Отдай их обратно, они тебе не подходят. И та работа тоже, раз они разрывают тебя на части всего лишь на собеседовании. В самом начале нужно, чтобы начальство тебе нравилось потом они в любом случае станут придурками.
Наверно, он даже прав. Однако я бы с радостью взялась работать на дракониху, если бы мне дали шанс.
Все не так уж просто, бормочу я. Я обошла почти все музеи, мне всегда не хватало совсем чуть-чуть, чтобы получить должность.
Все музеи в Ливерпуле?
В Великобритании.
Он присвистывает сквозь зубы:
А ты и правда ее хочешь, да?
Я близка к тому, чтобы уехать в Штаты и попытать счастья там.
Боже не делай этого! Он запускает руку в волосы, как будто только что узнал, что я собралась на войну. У тебя еще вся жизнь впереди!
Не в силах сдержаться, я смеюсь, хотя это больше напоминает всхлип. Седрик растрепал свою прическу и мотает головой, чтобы волосы не лезли в глаза, но явно не видит причин их аккуратно поправлять. Может, он и не заносчив.
Нет, сначала я покатаюсь по Европе. А когда закончу там, просто начну заново в Лондоне.
Полагаю, ты учишься по этой специальности? Или уже получила диплом?
Я вздыхаю, потому что за такое короткое время он попал по самому больному месту.
С учебой получилось не лучшим образом. Что не полностью соответствует правде, но Все сложно.
Мы доходим до Хейворт-стрит, и в некотором отдалении я вижу Гомера. Слева от нас находится огромный парк «Эвертон» с его холмистыми лугами, каштанами и кленами. В кирпичных домах справа люди копались в клумбах, мыли окна и под восторженные крики детей выставляли батут, который занял всю площадь сада, в этот первый теплый весенний денек.
Я тоже бросил учебу, ни с того ни с сего произносит Седрик.
Я с удивлением смотрю на него, а он спокойно отвечает на мой взгляд.
И тоже все сложно. Не каждую загадку стоит разгадывать.
Звучит так, будто это очень легко. И я слышу между строк: «Без проблем, ты не обязана рассказывать». И пусть я, естественно, и так не обязана мы знакомы всего пять минут по столкновению и парочке глупых пикап-фразочек, мне нравится, что он не собирается настаивать.
Оливию мне до сих пор хочется сунуть под холодный душ за сюрприз, который она мне приготовила, однако, если быть откровенной, в данный момент меня абсолютно устраивает, что Седрик здесь. Он действительно кажется весьма приятным парнем. Хотя печаль и разочарование продолжают кружить рядом, напасть они не могут, пока я не одна.
Около Гомера я наконец останавливаюсь.
Это моя машина, говорю я, похлопав по капоту. Гомер. И прежде чем ты спросишь: это чудо техники, и ни один механик не может объяснить, почему он еще ездит. Он делает это из любви ко мне.
Седрик разглядывает Гомера с соответствующей смесью восхищения и уважения.
Видимо, он правда тебя любит. Мне с ним поздороваться или
Только если хочешь когда-нибудь прокатиться.
Круто. Привет, Гомер. Рад с тобой познакомиться, пока ты не уехал по Радуге[9] ой, прости, по разноцветному мосту.
Эй! Не пугай его. От страха поршни портятся, ты не в курсе? Я открываю водительскую дверь, сажусь на сиденье и выуживаю свои кеды из пространства для ног у пассажирского места. В удобной обуви я другой человек. Мне даже приходит в голову содрать с ног проклятые колготки. Их резинка закрутилась, врезалась в живот и передавила мне желудок. Однако то, что Седрик оперся одной рукой на крышу автомобиля и смотрит на меня сверху вниз с этой своей четвертьулыбочкой, тут же вынуждает меня отказаться от идеи.
Слишком двусмысленно. В прямом смысле двусмысленно.
А куда мы поедем? спрашивает он.
Момент. Мне кажется, все развивается чересчур быстро. Главные в забавной игре «Устроим сюрприз Билли» это вы с Оливией. Я всего лишь Билли невинная жертва. Вы отвечаете за ход игры. И так как Ливи здесь нет, придется обо всем позаботиться тебе. Сам виноват, раз согласился заключить с ней сделку. С этими словами я снова вылезаю из салона, протиснувшись прямо перед Седриком, кидаю блейзер на заднее сиденье, надеваю вместо него худи поверх блузки и проверяю свой внешний вид в боковом зеркале Гомера. Юбка-карандаш, худи и кеды. Намного лучше. Почти хорошо.
Намного лучше, подтверждает Седрик, и по моему телу на мгновение растекается тепло то ли из-за удобной мягкой толстовки, то ли от его взгляда. Этому парню даже не нужна четвертьулыбка, он умеет улыбаться глазами, не шевельнув ртом. Все время, что я на него смотрю, его губы не двигаются. И тем не менее он улыбается.
Я же, наоборот, не могу не усмехнуться и тут же чувствую, как к щекам приливает жар, когда до меня доходит, что я пялюсь на его губы, как будто подумываю лизнуть их, заявляя, что он мой. Уверена, ему и так известно, что он сексуальный мне обязательно так открыто ему это демонстрировать?
Мне бы ни в коем случае не хотелось рассердить Оливию неправильным решением, произносит он, но думаю, моя идея ей понравится. Я знаю лучший паб в городе. Правда, Гомеру туда нельзя, а когда ты оттуда выйдешь, то уже не сможешь отвезти его домой, потому что Сойер, которому этот паб принадлежит, отлично выполняет свою работу. Но
Облокотившись на крыло, я отмахиваюсь:
Оливия бы пришла в восторг от твоей идеи, но я накладываю вето.
Седрик выгибает темную бровь, ту, что со шрамиком:
Ты жертва. У тебя есть право вето?
За это он заслужил тычок в живот. Но тот вышел каким-то хилым, этот тычок. По такому прессу надо тыкать сильнее. Запомню на будущее.