Впрочем, проверить это не удалось, дальнейший их совместный путь оказался недолгим. Сначала пропал Магнус, а теперь пришел черед и Улисса.
Мальчишка крепкий, здоровый, Густав толкнул пасынка вперед. Не пожалеете, господин.
Незнакомец, которого отчим назвал «господином», восседал на лощеном жеребце, небрежно сложив руки на седле. Его личина в виде искусно выполненной медвежьей морды выглядела угрожающе, дорогой зеленый камзол и отороченный мехом плащ говорили о высоком или даже благородном положении.
На эту заставу поредевшая семья мельника вышла ближе к полудню, когда липкий туман рассеялся и стало видно хотя бы дальше, чем за двадцать шагов. Тогда-то Улисс и разглядел маячивший вдалеке штандарт с незнакомой символикой, а потом и сам пост с шатрами и поблескивающими жалами алебард. И совсем не пугали торчащие вдоль дороги колья с разлагающимися мертвецами жажда и голод оказались сильнее голоса разума.
Встретили их грубым окриком и свистом арбалетного болта над головой. Потом в доходчивой форме объяснили, что «всякую шелуху с севера во владения барона пущать не велено». И что если «шелуха» добрых слов не понимает, то кольев на всех хватит, и на Густава с бабой, и на их «крысят».
А потом выехал этот господин в дорогих одеждах. Сказал, что хочет купить Улисса.
Не смотрите, что худой, должно быть отчим воспринял молчание покупателя как сомнение. На нем пахать можно, двужильный. И послушанию обучен, послушный как телок.
Заливает как соловей, господин Рихтер, подал голос плечистый солдат с капральской бляхой на шее. Откуда с севера здоровые-то? Либо чумные, либо чего похуже. Да и уж не больно щенок на него похож сам то этот дризга[3] рыжий, а пацан серый, словно пепел. Подобрал где-то, а теперь за сына выдает.
На нем тоже была «медвежья» маска, но грубая, шитая из кожаных полос.
Не сын пасынок, пояснил Густав. Бабу мерсинарий залетный снасильничал. А коли думаете, что он паршивый, или в нем лярса сидит, так проверьте, вижу, способы имеете.
Поуказывай еще, шелуха! солдат было замахнулся тупым концом алебарды, но господин Рихтер легким жестом остановил его. Приказал коротко:
Проверь.
Капрал кивнул, тут же свистнул кому-то в лагере и через миг оттуда появился солдат, тянущий кого-то на бряцающей цепочке. А когда стало понятно кого именно, то даже отчим посерел.
Сбрасывай свои струпья, скомандовал Улиссу капрал. И смотри, чуть что вмиг рожу оттяпает.
Мальчик задрожал, торопливо опустив глаза, пытаясь совладать с завязками на курточке и не думать о том, кто появился из-за шатров.
Все снимай, до исподнего, поторапливал капрал.
Шаги и бряцанье приближались. Всхрапнул конь господина Рихтера, охнула и запричитала мать. В ноздри ударила вонь тухлого мяса и нечистот, раздалось влажное причмокивание, будто беззубый старик пытался облизать жирный мосол.
Давай уже, рука в перчатке грубо вырвала из пальцев Улисса штаны, которыми тот пытался неловко прикрыться. Выпрямись, крысеныш.
Того уже мутило, от страха и от обволакивающих миазмов, но подчинился, выпрямился и поднял голову, стараясь удержать поднявшийся к горлу ком.
Существо, что притащил солдат, когда-то было человеком, об этом говорили остатки одежды, висящие на худой фигуре словно лишайник на сухих ветках. Но Пустоши превратили несчастного в нечто ужасающее, в тварь с головой пиявки и повадками насекомого. Из шамкающей пасти, бордовой и влажной, нестерпимо смердело, на покрытую пятнами грудь постоянно стекали длинные вязкие слюни.
Не дергайся если хочешь жить, предупредил господин Рихтер.
Солдат, держащий цепочку, толкнул существо к Улиссу. Чудовище дернулось, закачалось и потянулась к мальчику своей огромной пастью, будто хотела попробовать кусочек.
Улисс зажмурился, пытаясь не поддаться панике, даже перестал дышать, молясь лишь о том, чтобы тварь ничего ему не сделала.
Кожи касалось горячее дыхание, после которого оставалось неприятное ощущение липкости. Когда клокочущие звуки из глотки раздались перед самым лицом, Улисс чуть было не сорвался с места от ужаса, но выдержал, до боли сжав челюсти.
Экзекуция длилась недолго, хотя казалось, что целую вечность. Должно быть тварь сразу могла почуять спрятавшуюся в человеке заразу, и не было нужды обнюхивать с ног до головы.
Сюда, холера, цепочка звякнула и тварь суетливо заковыляла прочь, удаляясь.
Эй, парень, донесся голос господина Рихтера. А ну, лови!
Улисс успел раскрыть глаза и поймать что-то маленькое, теплое. Раскрыл ладонь то оказался небольшой гладкий камушек с красивым извилистым рисунком.
Не разорвало, то ли с досадой, то ли задумчиво прокомментировал капрал. А ну отдай, басота.
Он забрал камень, подал начальнику.
Что хочешь за парня? спросил господин Рихтер.
Пройти туда, тут же откликнулся отчим, указывая за шлагбаум. И два золотых.
Капрал в голос захохотал, будто Густав сказал очень смешную шутку. Господин Рихтер покачал головой, ответил:
Для беженцев проход закрыт, приказ барона. Что до золота
Он наклонился к притороченной к седлу походной сумке, вытащил тугой бурдюк и несколько полосок вяленого мяса.
Это вам сейчас нужнее любого золота.
Отдал хрюкающему от недавнего смеха капралу, тот бросил еду к ногам отчима.
Сейчас еще принесут сухарей и изюм, сказал Рихтер. На том, думаю, сделку закроем.
Но господин! возмущенно воскликнул Густав, на замолк, остерегаясь шагнувшего к нему капрала.
Кстати, Рихтер, который было поворотил коня в сторону лагеря, задержался. Можешь продать и девочку, так и быть, накину серебром.
Улисс замер с вещами в руках, пытливо посмотрел на отчима. Тот перевел взгляд с Рихтера на супругу, которая испуганно отшатнулась, прижимая хнычущую дочку к груди. Было видно, как в Густаве борются страсти, как тяжелые и гадкие мысли переползают под его толстым лбом.
И все же, он прогнил не полностью. Медленно покачал головой и глухо ответил:
Не продам моя кровь.
Отрадно, что еще осталось в мире место для родительской добродетели, похоже, господина Рихтера отказ нисколько не расстроил. Эй, мальчик! Одевайся и следуй за мной. Нужно до темноты успеть в замок.
Улисс торопливо принялся натягивать вещи, грязные и задубевшие, но это было куда приятнее, чем ощущать дыхание чудовища. И затягивая подвязку штанов вдруг понял, что сейчас останется совсем один, что его продали навсегда, что это не игра и не шутка. Все надежды и желания разом превратились в пропасть, в которую предстояло шагнуть не по собственной воле.
Руки задрожали, взгляд затуманился от слез.
Живее, толкнул его в спину капрал.
Улисс подался вперед и бросился к матери, с трудом сдерживая рыдания. Уткнулся лицом в прохудившийся шейный платок, захотел закопаться поглубже, словно это могло вернуть в те времена, когда все было хорошо.
Все будет хорошо, ласково проговорила мать. Это лучший выход, мой мальчик. Прими судьбу с благодарностью.
И прошептала на ухо, так тихо, будто сама боялась услышать собственный голос:
Возьми вот это Помни обо мне.
Что-то холодное и тонкое легло Улиссу в ладонь, и тот машинально спрятал подарок в рукав, понимая, что его не должны увидеть.
Хватит сопли разводить, прорычал капрал, дергая Улисса за плечо. Господин Рихтер тебя ждать должен, дризга?
Бледное лицо матери с полосками слез превратилось в отдаляющееся пятно, перед глазами качнулась буро-зеленая трава и вот уже под ногами взбитая копытами дорога, ведущая в сторону заставы. Мимо проплыл шлагбаум деревянная доска с полосками дегтя, показались грязные и стоптанные сапоги солдата. За спиной раздался хриплый голос капрала: