Девушка с Рублёвки
История о любви в забавных обстоятельствах
Наталья Баклина
Все события и персонажи романа вымышлены, совпадения случайны.
© Наталья Баклина, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
Крыса была упитанной и крупной, размером с котёнка. Она пробиралась вдоль стенки и, казалось, совершенно не обращала на нас внимания. И только когда мы подошли к ней довольно близко, крыса решила не рисковать и прыгнула в пролом в фанерной стене, грациозно поджав передние лапки.
Что-то совсем они обнаглели, сказал мой провожатый. Раньше только снаружи шастали, а теперь в подъезд полезли. А ты молодец, не испугалась.
Крысы-то? пожала я плечами. Ну, вообще-то, да, встреча неожиданная. Интересно, какие ещё сюрпризы готовит этот дом на Рублёвском шоссе? Первым сюрпризом было само здание длинная унылая двенадцатиэтажка, растянувшяаяся вдоль дороги серой китайской стеной Или нет, первым сюрпризом был Сергей, мой провожатый. Ну никак я не ожидала, отправляясь смотреть квартиру на Рублёвке, что показывать её мне будет такой простецкий мужик! Итак, мужик-унылая «китайская стена» -невозмутимая крыса. Что дальше?
А дальше была подозрительная лужа, которая растеклась на полу облезлог лифта.
Вот скотина, опять в лифте нассал! с чувством прокомментировал лужу провожатый..
Кто скотина? я прикидывала, стоит ли втискиваться в один лифт с лужей, или пойти на седьмой этаж пешком?
Да алкаш этот с двенадцатого этажа! Его уже мужики здешние ловили, рожу ему били, всё равно ссыт. Специально. Из идейных соображений. Дверь откроет и с площадки сливает, как в сортир!
Он сумасшедший? я склонялась к мысли идти пешком и заодно соображала, сколько этажей будет отделять меня от этого ссыкуна за идею. Пять этажей? Нормально. А вниз с седьмого этажа по лестнице сбегать вообще хорошо, вместо фитнеса.
Сейчас газетами закидаю, и поедем, оборвал мои размышления провожатый. Огляделся, шагнул к картонной коробке, притулившейся под почтовыми ящиками и до отказа забитой рекламными газетами, наверняка, жильцы выгребли их, не читая. Прихватил стопку этого мусора и забросал лужу толстым слоем бумаги. Отряхнул руки и сделал приглашающий жест:
Ну, вот и всё. Поехали!
Слушай, может быть, пешком? ехать в лифте с лужей, пусть даже и закамуфлированной газетами, мне всё равно не хотелось. Тем более, что бумага уже начала набухать.
Пешком? Не, пешком я не дойду, покачал головой мой провожатый и с сомнением посмотрел на собственное пузо, обтянутое серым трикотажем джемпера. Ну, если всё равно брезгуешь, давай на втором лифте поедем! Только он на седьмом не открывается, придётся ехать до восьмого и спускаться пешочком.
Второй лифт? А где он? не поняла я, осматриваясь в поисках второй кабины.
Двери от лифта были только одни синие, изрисованные чёрным маркером и облепленные клочками изодранной рекламы с тостами от «Путинки». Тосты перемежались инструкциями, реклама маскировалась под правила пожарной безопасности в кабине лифта. Пока я искала второй лифт, первый подмигнул красным огоньком на кнопке вызова и уехал, увозя какому-то счастливцу сюрприз в виде лужи, заваленной сырыми газетами.
А вот! провожатый отжал ручку на узкой металлической дверке слева от лифта. Я её видела, но приняла за дверь какого-нибудь распределительного щита. Однако вместо автоматов и распределительных коробок за дверью оказалась кабинка. Крохотная, едва ли больше метр в поперечном сечении.
Мой провожатый первым шагнул в кабинку, занял не менее трёх четвертей пространства, максимально втянул живот и пригласил:
Заходи!
Соображать, чем поездка в тесном контакте с чужим пузом лучше поездки в испарениях чужой лужи сил уже не оставалось. Всё, не могу, скорее уже попасть в разнесчастную квартиру, с которой мне, по словам Пенкина, сказочно повезло. И я вошла в тесную кабинку, развернулась, примяв своим тылом изрядное пузцо провожатого и даже смогла сообразить, как заставить лифт поехать: надо закрыть деревянные створки, тогда замкнётся какое-то реле и лифт будет слушаться кнопок.
Наверное, его ещё при царе ставили, не удержалась я, слушая, как скрипит механизм и наблюдая в щель створок, как уплывают вниз такие же узкие дверки с номерами этажей, небрежно намалёванными зелёной краской.
Не, не при царе. При Хрущёве, откликнулся из-за спины провожатый. Этому дому пятьдесят уже. И лифту столько же.
Ветеран лифтостроения доскрипел до дверки с зелёной кривой восьмёркой и дёрнулся, затормозив. Провожатый за спиной завозился, видимо, пытаясь обойти меня и открыть двери. Места для манёвра не было, поэтому двери я открыла сама. Ничего сложного: поворачиваешь зверского вида ручку, отпускаешь защёлку, и выходи на умеренно облезлую площадку с четырьмя квартирами по обе стороны от лифта.
Квартира, куда мы шли, находилась справа.
Что здесь было? ахнула я, переступив порог.
Что было Отец мой жил.
Мой провожатый аккуратно закрыл расхлябанный замок, перешагнул ободранный край линолеума дырка занимала с треть крохотной прихожей и пошёл на кухню. Я потопала следом.
Разве Витька не говорил, что квартира убитая? Потому и сдаю задарма.
Он говорил, что требует ремонта. Но чтобы настолько
Я оглядела кухню и плюхнулась на колченогую табуретку. Стоя выносить такое зрелище было тяжеловато.
Потолок кухни был покрыт желтоватыми разводами, видимо, заливали соседи. Обои на стенах наполовину ободраны. Грязно-серый линолеум прожжён в нескольких местах. Громоздкая газовая плита гордо подбоченилась чугунными трубами и вылезла чуть ли на середину кухни. Раковина отсутствовала: кривой кран сиротливо глядел в заткнутый тряпкой отвод канализационной трубы.
А раковины почему нет?
Пропил, наверное, пожал плечами мой квартиросдатчик. Папаша закладывал по-чёрному, оттого и мать с ним развелась, квартиру разменяла. Жильё ему и так не в лучшем виде досталось, а он его совсем добил. Ну, селишься?
За пятнадцать тысяч? В эти трущобы?
Я ещё раз оглядела грязный пол, жёлтый потолок, ободранные стены, газовую плиту и заткнутый тряпкой слив Ну Пенкин, ну болтун! Ну такие песни пел: «Квартира на Рублёвском шоссе, двухкомнатная, всего за пятнашку в месяц! Такая квартира да в таком месте стоит минимум тридцать штук! Просто хозяин мой друг, вот и берёт чисто символически!» Похоже, и жить в этой чисто символической квартире можно только чисто символически.
А комнаты можно посмотреть?
Можно, кивнул хозяин и продолжил экскурсию.
Комнат было две, в этом Пенкин не обманул. Одна большая, метров восемнадцать, вторая вдвое меньше. И были они в менее плачевном состоянии, чем кухня. Ну, окна пыльные, годами не мытые. Ну, потолок пожелтел от старости, ну обои выцвели и сверху слегка отстали. Зато в комнатах была кое-какая мебель, и даже вполне чистая. Старенькая только: мебельная стенка, последний писк моды семидесятого года, диван-книжка той же эпохи, и отчего-то пианино у стены. В маленькой комнате расположился шкаф от стенки в большую комнату не влез и облезлый письменный стол, на котором красовался неожиданно новенький кнопочный телефон. В принципе, в комнатах жить можно, прикинула я и запнулась о шнур. Он тянулся из большой комнаты в маленькую и нырял под письменный стол.
Слушай, а почему тут провода по всей квартире?
Да розетки в большой комнате накрылись, менять надо. Я пока удлинители кинул. Ну, и что решаешь?
Да как-то трудно мне так сразу решить, я села на диван и покачалась, проверяя. Крепкий. Я, если честно, слегка в шоке. Когда Виктор сказал, что квартира на Рублёвском шоссе, я представила себе нечто менее удручающее.