Тем не менее, предыдущие этапы строительства совершенного общества, этапы организации систем общественно целевой деятельности, индустриализации и технологического совершенствования показывают преимущество использования принципа функциональной целостности и других системных принципов, хотя они и осуществлялись не лучшим образом, без необходимых знаний, через обобществление, коллективизацию и прочие политические организационные средства. Рассмотрим здесь главное. Что значит «общенародная собственность на средства производства», когда конкретными производствами управляют конкретные кадры, а не «высший народный разум»?! Рыночно-капиталистическая организация производства оказалась наиболее эффективной, поскольку она выявляла наиболее эффективных «управляющих» посредством рыночной конкуренции (поэтому «перестройка» и получила этот наглядный и привлекательный для многих ориентир, капиталистическую устремленность и соответствующее экономическое предопределение). Но, идеологи перестройки выдвинули почему-то на высшее целевое место индивидуальные интересы, вместо объективно необходимых общественных целей (которые до сих пор почему-то унижают до «общественных интересов»). Разумно ли было, с позиции высшего общественного разума, информационно «сбрасывать» общественное мышление и всю общественную (соответствующую) деятельность в рыночное средневековье, в жестокую борьбу за обретение начального капитала, за перераспределение общественных богатств, да ещё и с небывалыми потерями для общества, особенно человеческими, ради беспредельного индивидуального обогащения?! Думается, в тот период в распоряжении государства были многие организационные средства для выявления и специализированного образования наиболее эффективных «управляющих», руководителей общественного производства по всем его видам и уровням организации, по системам распределения и прочим (здесь вспоминается институт повышения квалификации инженерно-руководящих кадров, который профессионально возвышал и автора данных строк, они были во многих крупных городах).
Переходя к общественному разуму с научных позиций, теперь уж, в отличие от периода мышления известных классиков о коммунизме, нельзя не использовать уже достаточно осмысленное в научном плане понятие «рациональности». И тут же необходимо обратиться к рассмотрению важнейшего для современного мышления «о главном» исторического произведения Макса Вебера «История хозяйства. Очерк всеобщей социальной и экономической истории» [2] и, отчасти, других его сочинений. В этом грандиозном произведении М. Вебер рассуждает, среди многого прочего, о «капиталистической рациональности», на основе господства меркантилизма, бегло высказывается даже о государственной, правовой рациональности. Здесь полезно заметить, что хотя указанное произведение было издано в России в начале 20-х годов, но понятие капиталистической рациональности не было логически трансформировано ведущими мыслителями того периода в «коммунистическую» рациональность. Это понятие вообще не вошло в научно-философский и политэкономический дискурс того периода и позже. Оно стало научно анализироваться и лишь некоторыми учеными совсем недавно (по хронологии научных исследований) [3].
Автор также рассматривал и анализировал понятие рациональности применительно к социально-экономическим процессам со своих системных позиций [4], поэтому здесь остается лишь кратко перейти к главному, актуальному вопросу. Слово рациональность этимологически определено корнем, который определил (в переводе) и происхождение широко употребительного теперь русского слова разум. То есть слова рациональность и разумность очень близки по смыслу. Но второе слово употребляется, как правило, по отношению к человеку, к его действиям и деятельностям, оно является общеупотребительным в повседневной жизнедеятельности. Что касается рациональности, то это слово используется как общенаучный (с философским расширением) термин, чаще всего для характеристики и соизмерения по эффективности различных действий и деятельностей, а так же всевозможных средств в процессах достижения тех или иных целей. Эффективность же соизмеряется, как правило, по величине используемых и затраченных ресурсов (особенно невозобновляемых). Но, в отношении длительных процессов достижения целей эффективность возможных действий и деятельностей, алгоритмов (способов) и программ определяют и по величине изменений целевых процессов и объектов. Вспоминая термин М. Вебера целерациональность, можно использовать, очевидно, для многих человеческих и человеко-машинных действий и деятельностей термин целевая разумность, рассматривать другие виды разумности, характеризуя состояние и использование комплексного разума субъекта деятельности (см. типы рациональности в философском её осознании).
Надо заметить, что о разумности и рациональности некоторые ученые размышляют теперь и по отношению к поведению и отдельным действиям животных и даже насекомых [5; 6]. То есть уровень «рацио» характеризует определенную информационную систему, определяющую движение (поведение) и отдельные действия как животных, так и человека, который вышел из мира животных. Продолжая эволюционный путь развития жизни на Земле, логично рассмотреть и разумность, рациональность поведения, жизнедеятельности, целевой деятельности первых человеческих формаций, «живых организаций» человеческого уровня, первичных общин и последующих, в которых важное значение имели так называемые в научных исследованиях «вождества», различные предгосударственные и в дальнейшем государственные комплексы, как информационно-силовые комплексы управления общественным развитием [7]. При системном рассмотрении естественной эволюции и человечески детерминированного исторического развития обществ хорошо видно как объективно необходимый комплекс управления функционально перерождался во властно управляющий комплекс, определяемый врожденными свойствами и устремлениями лидеров (см. всю историю развития государств в мировом сообществе в системном видении).
Если по отдельным видам деятельности управляющие комплексы формировались с древних времен на базе адекватных знаний, выверенных опытом, а впоследствии и наукой, то комплекс управления (самоорганизацией и текущей деятельностью) всем обществом стал определяться государственной властью и с некоторых пор так называемой «партией» власти, или парламентом представителей нескольких партий. В когнитивном плане термин «партия» (как «часть») вполне соответствует сущности отражаемой организации. Её информационная база это база лидеров, усвоивших ту или иную часть знаний общественного сознания, социальной памяти. Важно и то, что эти знания и квазизнания (идеи) могли, и по-прежнему могут, быть получены извне, как от дружественных стран, так и от вражеских (примеры свежи в памяти и современны). Современное общество, даже высокоразвитое в технологическом плане, до сих пор не имеет объективно необходимой экспертной системы общественно полезной, целесообразной селекции знаний. Это обусловливает повсеместную политическую проблему так называемой «государственной идеологии». В истории человечества и современности хорошо видно как различные идеологии комбинировались и комбинируются с превалированием тех или иных составляющих. Современная Россия так же использует определенную комбинацию, в которой постепенно усиливается влияние Православия и советских идеологический составляющих (патриотизм, коллективизм, семейные и общечеловеческие ценности, и пр.). Многолетняя работа автора по сборке (интеграции) прошлых и разработке новых научных составляющих для прогрессивного информационного комплекса общества государственного назначения позволяет поставить научную задачу перехода к научно ориентированной государственной идеологии. Но, если научно и практически (исторически) выверенные знания будут составлять фундаментальный уровень такого комплекса, то его следует, очевидно, называть не идеологией, а «концептуальным комплексом» общества. В этом плане полезно рассматривать системные аналогии с комплексами такого рода для различных научно-производственных корпораций.