Пленникам даже было заявлено, чтобы они представили свой выкуп в три тысячи рублей возможно скорее, а то, мол, Чу-Чук примет свои меры.
Цезарь Каскабель был вне себя от гнева, и вдруг у него мелькнула мысль, поистине гениальная.
— Ах, если бы мне эта штучка удалась! — воскликнул он. — А почему бы и нет?..
Хотя у него и вырвались эти слова, он решительно отказался открыть свою выдумку даже Корнелии.
Но, по-видимому, для выполнения плана ему понадобилось научиться говорить довольно понятно на русском языке, на котором говорят почти все племена, населяющие Северную Сибирь.
Поэтому, пока Кайета изучала под руководством Жана французский язык, Каскабель принялся усердно заниматься русским языком при помощи Сергея Васильевича.
— Видите ли, мой друг, — говорил он, — мне будет очень полезно знание языка в Перми и в Нижнем.
— Вы правы, дорогой Каскабель, — отвечал Сергей Васильевич. — Но вы уже настолько знакомы с нашим языком, что вам это будет очень легко.
— Нет, нет, месье Серж! Правда, я понимаю то, что мне говорят, но сам я так плохо выговариваю слова, что понять меня трудно, а мне именно этого хотелось бы.
— Как вам угодно!
— Да это, кстати, и займет у нас время.
В сущности, желание Каскабеля было вполне естественно и никого не удивило.
И вот он засел учиться, главным образом стараясь усвоить произношение.
Русские говорят по-французски свободно и почти без акцента. Зато французам русский язык дается нелегко. Можно себе представить, как старался Цезарь Каскабель отчетливо выговаривать некоторые слова. Он твердил их целыми днями.
Благодаря своим способностям, он делал большие успехи.
Не довольствуясь уроком, он уходил на берег моря и там, уверенный, что его никто не подслушает, громко выкрикивал слова и целые фразы, стараясь произносить букву «р» так, как ее произносят русские. [48]
Иногда он встречался с Ортиком и Киршевым, и так как оба матроса не понимали по-французски, то он объяснялся с ними по-русски, убеждаясь таким образом, что его теперь уже можно понимать.
Теперь оба матроса приходили чаще в «Красотку». Кайета, пораженная звуком голоса Киршева, до сих пор не могла вспомнить, при каких обстоятельствах слышала она этот голос.
Между Ортиком и Сергеем Васильевичем, а теперь к ним присоединился и Каскабель, речь постоянно шла о том, каким способом вырваться отсюда, но никто из них не мог ничего придумать.
— Есть еще один шанс, — сказал как-то Ортик, — об этом мы еще не говорили.
— В чем дело? — спросил Сергей Васильевич.
— Когда вскрывается Полярное море, [49] — отвечал матрос, — то мимо архипелага Ляхова проходят иногда китоловы. Можно будет дать сигнал и привлечь внимание какого-нибудь корабля.
— Это значит — отдать экипаж корабля во власть туземцев без всякой пользы для нас, — отвечал Сергей Васильевич. — Экипаж на таких судах небольшой, и все люди сделаются пленниками Чу-Чука.
— Да и море вскроется не раньше как через три месяца, — заметил Каскабель, — а я не выдержу до тех пор…
И, подумав немного, прибавил:
— Притом, если бы даже нам и удалось уехать с китоловами с разрешения этого почтенного старичка Чу-Чука, то все-таки нам пришлось бы бросить «Красотку».
— В конце концов с этим придется примириться, — заметил Сергей Васильевич.
— Примириться? — вскричал Каскабель. — Ни за что!
— Разве вы придумали какой-нибудь выход?
— Э! Э!..
Каскабель не сказал больше ни слова, но какая улыбка появилась на его губах, какой блеск в глазах!
Когда Корнелии передали ответ ее мужа, она заявила:
— Вот увидите, что Цезарь выдумал что-нибудь особенное!.. Что?.. Я не знаю. Но от такого человека всего можно ожидать!
— Папа гораздо хитрее, чем Чу-Чук! — заявила Наполеона.