— А может быть, я уже больше — не я… потому что я ровно ничего не понимаю и не знаю, где я…
— Ты опять с нами, дружок, — проговорил Каскабель, протягивая ему руку.
— А наша «Красотка»? — вскричала Корнелия.
— «Красотка»? — ответил Гвоздик. — Эти джентльмены открыли ее под снегом, впряглись в нее точно лошади и притащили ее сюда, в эту деревню.
— А Жако? — спросила Корнелия.
— Жако здесь.
— А Джон Булль? — послышался голос Наполеоны.
— И Джон Булль здесь.
В сущности, раз семейство Каскабель было задержано в Туркове, то уж пусть здесь будет и «Красотка», хотя, вероятно, ее постараются разграбить.
Однако голод давал себя чувствовать. А туземцы, казалось, и не собирались кормить пленников. К счастью догадливый Гвоздик постарался набить, чем успел, свои карманы. Он вытащил несколько коробок с консервами, которых хватило, чтобы утолить голод.
Перекусив, все завернулись в шубы и заснули, хотя дым от очага наполнял помещение, и было тяжело дышать.
На другой день, 5 декабря, Сергея Васильевича и его спутников вывели из ямы, и они с невыразимым облегчением вдыхали свежий воздух, хотя стоял очень сильный мороз.
Путешественников привели к вождю.
Этот внушительного роста властелин обладал далеко не располагающей к себе внешностью. Помещался он в землянке, более обширной и устроенной несколько лучше, чем у его подданных. Землянка была выкопана у подножия небольшой мрачной, покрытой снегом скалы, верхушка которой имела подобие головы медведя.
Чу-Чуку было около пятидесяти лет. На его плоской физиономии горели, как угли, маленькие глазки. Одетый в оленьи шкуры, в сапогах из тюленьей кожи, он сидел на куче мехов, важно покачивая головой, покрытой меховой шапкой.
Возле вождя стояли двое или трое старейшин. Снаружи толпилось человек пятьдесят туземцев, одетых, как и вождь, причем мужчин нельзя было отличить от женщин, потому что в Новой Сибири все одеваются одинаково.
Угадав, очевидно, что Сергей Васильевич русский, Чу-Чук обратился к нему на довольно правильном русском языке:
— Кто вы?..
— Я русский, — ответил Сергей Васильевич.
— А эти? — спросил вождь, указывая на членов семьи Каскабель.
— Французы! — ответил Сергей Васильевич.
— Французы? — повторил вождь.
Казалось, он никогда не слышал, что есть народ с таким именем.
— Ну да!.. Французы!.. Французы!.. Из Франции! — вскричал Каскабель.
— А кто вот эта? — спросил Чу-Чук, указывая на Кайету. Очевидно, от него не ускользнуло, что она другой расы.
— Это индеанка, — ответил Сергей Васильевич.
Между вождем и Сергеем Васильевичем завязался оживленный разговор, сущность которого Сергей Васильевич переводил своим спутникам.
В результате разговора оказалось, что путешественники должны считать себя пленниками на острове Котельном до тех пор, пока не внесут за себя выкупа в размере трех тысяч рублей.
— А как он думает, этот сын Большой Медведицы, где мы достанем эти деньги? — взволновался Каскабель. — Эти негодяи, вероятно, украли остаток ваших денег, месье Серж.
По знаку Чу-Чука пленников вывели. Им разрешили гулять по деревне, но под условием не уходить далеко. С первого же дня они заметили, что за ними зорко следят. Да в это время, суровой зимой, вряд ли им удалось бы бежать и достигнуть материка.
Сергей Васильевич и его спутники сейчас же направились к «Красотке». Там толпилось много туземцев в немом восторге перед Джоном Буллем, который занимал их, показывая самые удивительные гримасы своего репертуара.
Не видав никогда обезьян, туземцы, очевидно, воображали, что это четверорукое, покрытое рыжей шерстью, тоже принадлежит к человеческой расе.
Джон Булль перекувыркнулся несколько раз. Когда один из туземцев хотел взять обезьяну за руку, она укусила его до крови.