Заметьте, что она плывет именно в ту сторону, куда нам надо было направляться. Плывем мы точно на корабле и не чувствуем никакой усталости. Немного терпения — и мы приплывем в какую-нибудь гавань.
— А разве кто-нибудь из нас отчаивается? — спросил его Каскабель. — Кто позволяет себе это, месье Серж? Кто посмеет отчаиваться без моего разрешения, того я посажу на хлеб и на воду!
— Хлеба у нас нет! — возразил шалунишка Сандр.
— Ну так что же, — у нас есть сухари. Кроме того, дерзкий останется без гулянья!
— Какое тут гулянье, когда и выйти-то наружу нельзя! — заметил Жирофль.
— Довольно!.. Прошу принять к сведению!..
За последние ноябрьские дни снегу нападало очень много. Он был так глубок, что выйти из «Красотки» не было возможности, и это чуть не повлекло за собой катастрофы.
30 ноября рано утром Гвоздик почувствовал, что ему трудно дышать, точно не хватает воздуха.
Остальные еще спали, и казалось, что сон их крепок и спокоен.
Гвоздик попробовал отворить дверь, чтобы дать приток воздуху, но дверь не открывалась.
— Эй, хозяин! — закричал он так громко, что разбудил всех.
Все вскочили, и Жан первый сказал:
— Здесь можно задохнуться! Надо отворить дверь!
— Я уже пробовал, — ответил Гвоздик, — но она не открывается.
— Тогда надо распахнуть ставни!
Но так как ставни отворялись наружу, то открыть их тоже не было возможности.
В несколько минут сняли дверь с петель, и тогда поняли, почему она не открывалась.
Коридор, сделанный вокруг «Красотки», был засыпан снегом доверху. И не только коридор, но и выход из ледяной ограды.
— Разве ветер переменился? — спросил Каскабель.
— Вряд ли, — отвечал Сергей Васильевич, — так как на нас не навалило бы столько снегу, если бы ветер начал дуть с запада…
— А быть может, сама льдина наша повернулась? — заметил Жан.
— Да… это вполне возможно, — ответил Сергей Васильевич. — Но пока за дело!.. Прежде всего надо дать сюда приток свежего воздуха, иначе мы все задохнемся.
Жан с Гвоздиком тотчас принялись раскапывать лопатами снег. Снег уже успел за ночь слежаться, и работать было очень трудно, тем более, что «Красотка» была засыпана доверху.
Чтобы дело двигалось быстрее, работали в две смены. Так как некуда было выбрасывать снег, то пришлось кидать его на пол первого отделения; там он под влиянием тепла таял почти тотчас же, причем вода вытекала наружу.
Прошел час, а плотная масса снега не поддавалась усилиям работающих, и выход еще не был прорыт. Невозможно было ни выйти, ни освежить в повозке воздух, который был настолько испорчен, что становилось все труднее и труднее дышать.
Все задыхались. Кайета и Наполеона чувствовали приступы удушья. Но хуже всего было Корнелии. Кайета, превозмогая собственное нездоровье, старалась помочь ей.
Хорошо было бы, если б можно было отворить хоть форточку. Но снег так же крепко прижал ставни, как и дверь.
— Мужайтесь!.. Мужайтесь, друзья мои!.. — повторял Сергей Васильевич. — Мы прорыли уже около двух метров. Теперь слой снега остался совсем тонкий.
— Да, тонкий… а если снег продолжает идти по-прежнему в невероятном количестве?
Вдруг Жану пришла удачная мысль проделать дыру в потолке этого коридора, так как, очевидно, слой снега там не так толст, да и самый снег рыхлее.
Действительно, меньше чем через полчаса было проделано отверстие вверху, и начался приток воздуха. Все свободно вздохнули.
— Ах, как хорошо! — вскричала Наполеона, дыша полной грудью.
— Это гораздо лучше варенья, — отозвался, облизываясь, Сандр.
Через несколько минут пришла в себя и Корнелия, впавшая уже в обморочное состояние.
Расширив отверстие, мужчины вылезли наверх. Снег больше не шел, но кругом, насколько видел глаз, расстилалась белая пелена. «Красотка» была погребена под огромным сугробом.