Понятно, всем хотелось поскорее ощутить под ногами твердую почву, поэтому решили не отступать от первоначального плана — держать путь на Нуману, с остановкой на скалистом острове.
Если бы у Сергея Васильевича было судно, на котором могли бы поместиться путешественники с их скарбом, то можно было бы направиться совсем другим путем. Из порта Кларенс судно повернуло бы на юг, к острову Беринга, на котором собираются зимою тюлени и другие морские млекопитающие; оттуда можно было достичь одного из портов Камчатки, например Петропавловска, главного города этого полуострова. Но, за неимением судна, приходилось перебираться на ту сторону кратчайшим путем по льду.
Берингов пролив не особенно глубок. Судя по геологическим исследованиям, можно ожидать, что в очень далеком будущем дно его настолько поднимется, что перешеек заменит пролив. Это будет именно тот мост, о котором мечтал Каскабель. Но если эта перемена будет удобна для путешественников, то мореплавателей, особенно китоловов, она приведет в отчаяние, потому что перешеек закроет вход в арктические моря. Тогда понадобится прорыть канал и восстановить сообщение для моряков. Но увидят это разве только правнуки наших праправнуков.
На основании гидрографических исследований выяснилось, что самое глубокое место пролива находится у азиатского берега, у Чукотского полуострова. Здесь проходит холодное течение из Ледовитого океана. У берегов Америки идет теплое течение с юга на север.
Двенадцать лет спустя у берегов острова Колючина, к северу от Чукотского полуострова, «Вега», корабль Норденшельда, застряла во льдах и простояла неподвижно целых девять месяцев, с 26 сентября 1878 года по 15 июля 1879 года.
Итак, семья Каскабель выехала 21 октября при довольно хороших условиях. Стоял трескучий мороз, но метель улеглась, и ветер упал. Однообразное серое небо нависло над землей. Солнце даже в полдень не поднималось выше трех-четырех градусов над горизонтом. Перед отъездом было решено, что в темноте ехать не будут. Там и сям на ледяном поле были трещины, и в темноте их можно было не заметить. Установили, что как только начнет смеркаться и глаз станет видеть не дальше, чем на сотню шагов, «Красотка» будет останавливаться на ночлег.
Лучше употребить две недели на переезд в восемьдесят километров, чем рисковать жизнью.
Снег образовал толстый ковер, который успел уже немного слежаться, и колеса катились довольно легко. Если бы снег больше не шел, то предстояла хорошая погода. Можно было лишь опасаться, что в том месте, где соприкасаются два течения, холодное и теплое, будет очень трудно проехать, так как льдины, плывущие в разные стороны, нагромождаются одна на другую. Это должно было очень затруднить путь.
Корнелия, Кайета и Наполеона оставались в фургоне, а мужчины должны были идти пешком, чтобы лошадям легче было тащить «Красотку».
Жан, в качестве разведчика, шел впереди с компасом в руках. Повозка продвигалась к западу, — хотя и не с такою точностью, как бы следовало, но все-таки продвигалась.
Возле лошадей шел Гвоздик, чтобы помочь или поддержать их, если Вермут или Гладиатор поскользнутся. Но вряд ли это могло случиться, так как обе лошади были хорошо подкованы.
Возле повозки шли Сергей Васильевич и Цезарь Каскабель. Хорошо закутанные и в очках, предохраняющих глаза от слишком яркого блеска снега, они шли, мирно разговаривая.
Что касается Сандра, то его невозможно было удержать в каком-нибудь определенном месте. Он бегал вокруг, прыгал и скакал не хуже обеих собак, и был очень огорчен тем, что отец не позволил ему надеть лыжи.
— С такими коньками можно пробежать пролив в несколько часов, — говорил он.
— Но ведь наши лошади не могут бегать на лыжах, — возразил ему отец.
— Я постараюсь их выучить, — отвечал шалун.