Каскабель не мог удержаться и бросил на индейцев взгляд, полный торжества. Казалось, этот взгляд говорил замаскированным туземцам:
— Ну, разве можете вы проделать что-либо подобное?
Очевидно, вызов был принят: от группы замаскированных отделился еще один индеец и, сбросив с себя маску, вышел на середину круга.
Это был клоун Фир-Фу; ему тоже надо было поддержать честь своего племени.
Фир-Фу тоже надо было поддержать честь своего племени.
Взяв в руки один за другим все предметы, которыми пользовался Жан, индеец проделал с ними все фокусы, которые показал первенец семьи Каскабель. В воздух полетели, скрещиваясь, ножи, бутылки, доски, кольца, шары. Надо признаться, что ловкость и уверенность рук здесь были ничуть не меньше, чем у Жана.
Гвоздик, привыкший удивляться искусству своих хозяев и думавший, что выше их никого на свете нет, вытаращил глаза и стоял, разинув рот.
На этот раз Каскабель аплодировал только из вежливости — слегка, кончиками пальцев.
— Черт возьми! — бормотал он. — Ай да индейцы! Кто мог бы подумать?.. Люди без всякого воспитания…
В глубине души он был очень смущен, что встретил конкурентов там, где думал найти лишь восхищенных зрителей.
Его артистическое самолюбие было сильно задето.
— Ну, дети! — крикнул он. — Живее, пирамиду!..
Все бросились на него, точно хотели взять штурмом.
Широко расставив ноги и крепко упершись в землю, Каскабель стал в красивую позу. Жан легко вскочил на правое плечо и, подав руку Гвоздику, помог ему встать на левое. Сандр, как кошка, взобрался на голову, а на верхушку, на плечи Сандру, птичкой вспорхнула Наполеона и посылала оттуда воздушные поцелуи зрителям.
Но не успела построиться французская пирамида, как против нее появилась индейская, и не в пять этажей, а в семь: пирамида против пирамиды!
На этот раз индейцы не выдержали, и громкие крики раздались в честь победителей. Молодая Америка победила Европу, и какая Америка?.. Ко-юконы, тананы!
Взбешенный и сконфуженный Каскабель пошатнулся и едва не уронил всю семью.
— А, так вы вот как! — задыхаясь от гнева, бормотал он.
— Успокойтесь, друг мой, — обратился к нему Сергей Васильевич, — ну, стоит ли…
— Как стоит ли?.. Сейчас видно, что вы не артист, месье Серж… — И он повернулся к жене: — Корнелия, покажи им борьбу, предложи им померяться силою с «Победительницей в Чикаго»!
Г-жа Каскабель не тронулась с места.
— Что же ты, Корнелия?
— Нет, Цезарь!
— Ты не хочешь бороться с ними? Не хочешь поддержать честь семьи?
— Я поддержу ее, — отвечала Корнелия, — предоставь мне самой… У меня явилась одна идея.
Если у этой удивительной женщины являлась какая-нибудь идея, то противоречить ей не следовало. Успех индейцев задел ее за живое, и, очевидно, она придумала какую-нибудь штуку.
Корнелия пошла в «Красотку», оставив мужа в тревоге, хотя доверие его к ней было безгранично.
Минуты две спустя она появилась вновь и подошла к индейцам, которые ее тотчас же обступили.
Потом, обратившись к главному агенту форта, она попросила его перевести индейцам то, что она будет говорить.
Она начала говорить, и слова ее точно переводились на местное наречие.
— Индейцы и индеанки! Вы показали столько ловкости и таланта, что вполне заслужили награду. И эту награду я с готовностью предлагаю вам.
Кругом все молчали, внимательно слушая.
— Видите ли вы мои руки? — продолжала Корнелия. — Их пожимали царственные особы Старого Света! Видите ли мои щеки? Их целовали самые могущественные государи Европы. Как награду, я позволяю вам пожать мои руки, я позволяю вам поцеловать меня!
Индейцы не заставили себя просить.