И не ошибся.
Генерал-губернатор Восточной Сибири генерал Муравьев, продолжил Лавалье скучным голосом, вернулся с Камчатки с неким капитаном Невельским, который сделал два важных открытия: во-первых, доказал, что Сахалин остров, а не полуостров, как утверждал наш великий Лаперуз, а во-вторых и это куда важнее выяснил, что в устье реки Амур могут заходить довольно крупные корабли.
И что с того? весьма невежливо перебил Бонапарт. Какое нам дело до какой-то там реки Амур с ее устьем? Могут заходить корабли и пусть себе заходят. И этот генерал-губернатор как его?.. не слишком ли мелкая фигура, чтобы ему уделял время президент Франции?
Сир, в шахматах бывает, что мелкая фигура делает мат, а в политических шахматах тем более. Лавалье явно намекнул на свою роль в событиях годичной давности, но Бонапарт сделал вид, что не понял. А эти две фигуры Муравьев и Невельской начинают всерьез угрожать интересам Франции на востоке Азии. Позвольте я все объясню?
Когда что-то касается интересов отечества, я всегда слушаю очень внимательно.
«И тут встал в позу», внутренне поморщился Лавалье, но продолжил с прежней невозмутимостью:
Как вы знаете, вследствие поражения в Семилетней войне и последних Наполеоновских войнах Франция лишилась большинства колоний в разных частях света, и лишь теперь, через тридцать лет, мы начали снова расширять свои колониальные владения.
Шарль Луи нетерпеливо дернул головой:
Избавьте меня от лекций по истории, Лавалье. Про наши колонии я знаю все, включая приобретение Маркизских островов, Хуанпуйский договор с Китаем и аннексию Алжира. Мне известно и о том, какую прибыль приносят французские китобои, промышляющие в водах России
Об этом и речь, сир, мгновенно использовал виконт случайно возникшую паузу в монологе президента. Они добывают китов на сотни тысяч франков, но ближайшие базы китобоев на Маркизах и в Пондишери, это за две тысячи лье от русского Охотского моря, которое является настоящим питомником китов. Интересы Франции требуют, чтобы мы заимели базы гораздо ближе, и возможность такая есть. Вот посмотрите
Лавалье одним напряжением тренированных ног выдернул свое тело из жарких объятий кресла и прошел к столику между двумя книжными шкафами, на котором лежал огромный, наверняка изготовленный по специальному заказу географический атлас, откинул тяжеленную кожаную крышку с тиснением и начал перелистывать плотные бумажные листы с цветными картами.
Заинтригованный Бонапарт вышел из-за стола и остановился позади разведчика, заглядывая через плечо.
Лавалье нашел лист, на котором была изображена западная часть Тихого океана с Японией, Курильскими островами и Камчаткой. Сахалин на ней красовался в виде полуострова, соединенного с материком узким перешейком.
Лавалье вынул из внутреннего кармана сюртука карандаш.
Вот, сир, это побережье, он провел кончиком карандаша по береговой линии от Корейского полуострова на север до мнимого перешейка, а также остров, теперь уже остров, Сахалин, никем пока не занятый. Мои агенты среди китобоев доносили, что ни русских, ни японцев, ни китайцев на Сахалине нет, зато наверняка и на материке, и на острове есть удобные гавани. Англичане там уже рыскают, и мы можем потерять очень многое, если позволим им захватить ключевые позиции.
А чем грозят нам русские?
Если русские займут устье Амура, им ничего не будет стоить сплавлять по этой реке военные грузы для укрепления Камчатки и так называемой Русской Америки. В их руках прекрасная Авачинская бухта, в которой можно разместить любое количество кораблей. Если это случится, на нашем китобойном промысле в этих водах можно ставить жирный крест: русские закроют Охотское море для чужих судов.
Я на их месте давно бы так и сделал, задумчиво сказал Бонапарт, возвращаясь за стол.
Лавалье с неудовольствием снова погрузился в кресло.
Одна надежда, сир, на русскую неповоротливость и продажность чиновников. За хорошие деньги они затормозят любое дело, даже самое полезное для своего отечества.
Неужели все такие? Я бы не задумываясь отправлял их на гильотину.
К сожалению, не все. Мой агент сообщает, что генерал-губернатор Муравьев безжалостно преследует взяточников, а сам не только ни монетки не присвоил, но и на Камчатке побывал за свой счет. А это где-то двенадцать-пятнадцать тысяч серебряных рублей.
Президент поморщился:
Для меня рубли пустой звук. Сколько во франках?
Во франке примерно в четыре раза меньше серебра, чем в рубле. Можно сказать порядка пятидесяти тысяч франков.
Шарль Луи изумленно распахнул свои красивые глаза, так нравящиеся женам и дочерям парижских буржуа (которые, между прочим, весьма повлияли на своих мужей и отцов во время выборов):
На одну поездку пятьдесят тысяч?! Он кто, русский Ротшильд? Наверное, разбогател на сибирских мехах?
Мой агент вхож в дом генерал-губернатора и сообщает, что тот живет на одно жалованье и экономит на всем. А поездка, сир, заняла ровно полгода, и в ней принимали участие около двадцати человек. Так что расходы не столь уж и велики.
Да, но из своего кармана! воскликнул президент. А виконт покривился в душе: буржуа никогда не станет аристократом, даже если он Наполеон. Однако на лице его не отразилось ничего, кроме согласного внимания. А президент не мог успокоиться. Он же путешествовал, я думаю, не для личного удовольствия.
Разумеется, нет. Хотя брал с собой жену и ее наперсницу. Кстати, они обе француженки.
Это известие мгновенно переключило направленность интереса Шарля Луи. Ловелас он и в президентском кресле, и на императорском троне остается ловеласом. Наоборот, высокое положение значительно расширяет возможности такого рода. Что хорошо подтверждали и предшественники-короли и сам великий дядя-император. Да и первый французский президент, по сведениям агентуры, на этом поприще резвился очень даже успешно.
Уж не одна ли из них ваш агент, Лавалье? в игривой тональности спросил Бонапарт. А может быть, обе?
Я не могу этого ни подтвердить, ни опровергнуть, сир. Виконт, можно сказать, ехидно ухмыльнулся в душе. Это государственная тайна.
3
Император Николай Павлович принял морского министра светлейшего князя Меншикова сразу после завтрака, в 9 часов. Александр Сергеевич принес доставленные накануне штабс-капитаном Корсаковым бумаги от Муравьева две записки о предположениях касательно благоустройства Сибири и рапорт о действиях Невельского. Доложив вкратце о прибытии спецкурьера от генерал-губернатора и представив государю полученные документы, князь собрался откланяться, но император указал ему на стоявший у стены диванчик мол, садись и жди, а сам занялся чтением.
Князь сидел и от нечего делать разглядывал портреты на стенах кабинета Петра Великого, Екатерины Великой, Павла и Александра Благословенного. С каждого из них царь старался брать пример разумеется, не целиком, а по отдельным деяниям: с Петра по решительности реформ во благо России, с Екатерины по непреклонности во внешних сношениях, с Павла В чем же Павел-то был силен? задумался Александр Сергеевич. С Александра пример понятный по требовательности к исполнению законов, а что же с Павла?..
Впрочем, князь не стал углубляться в этот вопрос, решив, что не стоит он того, чтобы забивать им голову царь лучше знает, с кого брать, а кому показывать пример, и отвлекся от портретов как раз вовремя, чтобы услышать голос государя и сразу вскочить:
Послушай, Меншиков, ну перенос Охотского порта в Петропавловск тебя как морского министра касается непосредственно, а вот с переустройством Камчатки я не понял это же дело министра внутренних дел.