Я принесла троих в глубокой норе, я кормила их молоком и приносила добычу. Но меня дважды находили охотники, и мне пришлось сначала перепрятать щенят, а потом загрызть их, чтобы это не сделали за меня. Охотники поставили капкан у выхода из норы. Я попалась. К их стоянке пришёл отец и покусал обидчиков. Я уже думала отгрызать себе лапу, но приехал мой маугли и выпустил меня.
В следующем году, если лапа заживёт, будем обходить эти окраины стороной. Осень подходит к концу, и мы возвращаемся на места зимовки, под бок к родному гиганту. Надеюсь, моя любимая нора с видом на большое красное пятно ещё не занята.
Ты убьёшь меня осенью
1.
На рынке шумно. Настолько шумно, что Диего с непривычки глохнет. На рынке есть всё, что нужно для существования, и даже чуть больше. И таких рынков, судя по рассказам, в городе больше десяти.
Диего пытается запомнить цифры на ценниках и подслушивает диалоги. За последние годы русский он изучил хорошо, и числительные запоминаются одними из первых, но много слов ему незнакомы. Городская среда разительно отличается от казарм и лагерей, где он жил до последнего времени.
Хлеб по двести. Молоко по сто пятьдесят за литр. Рыба от пятисот. Бельё и простейшая бытовая утварь от полутора тысяч. Консервы одни из самых дешёвых от сотни за банку. Их раз в неделю выделяет Служба Чрезвычайного Положения, но всегда найдётся тот, у кого их осталось чуть больше, и тот, кто захочет их купить. Диего слышал об этом, но теперь впервые видит, как это происходит на деле.
Пройдя до конца торгового ряда, Диего замечает, что у одной из лавок народа почти нет. Бородатый старик в длинном плаще торгует книгами яркими, в цветных обложках и со сказочными персонажами. Они продаются большими связками по пять-десять штук, лавка завалена ими. Диего даже становится немного жалко все эти книги он понимает, что большинство жителей берёт их на растопку или вместо туалетной бумаги. Старик сидит за прилавком и читает, а рядом стоит что-то странное, длинное и до боли знакомое. Диего решает подойти поближе и замирает, как вкопанный.
Меньше всего Диего ожидал увидеть на уличном рынке ЭТО. Внутри происходит битва между желанием скрыть своё происхождение и банальным любопытством. В конце концов, последнее побеждает тем более, решает американец, ему всё равно придётся разговаривать с горожанами.
Откуда у вас это? спрашивает Диего старика, показывая на длинную палку с десятком струн.
Старик поднимает взгляд, немного хмурится, недовольно отвечает:
Беженец?
Флорида, США, говорит Диего. Я мексиканец по происхождению. Рекрут.
Продавец решает подняться, откладывает книгу и подаёт руку для пожатия:
Мои соболезнования. Второй раз за новое время встречаю человека, прошедшего этот ад. Как ты выжил?
Двухметровый Диего кажется великаном по сравнению с уральскими аборигенами.
Мой отец был ненормальным. Со сорванной башней. Он построил воздушный шар ещё в две тысячи десятом, готовясь к концу света. Это и спасло нас. Когда настал Судный День, и Йеллоустоун взорвался, мы надули шар, погрузились и полетели через Атлантику.
Вы с отцом? И удалось?
Да. Ещё были мать с сестрой. Сестра была в тот момент в другом городе, скорее всего, она погибла. Мать полетела с нами и умерла вскоре в северной Африке. Мы c отцом пошли на север, через год после конца света дошли до границ Федерации. Меня забрали в рекруты на шесть лет и отпустили только неделю назад.
Соболезную. И поздравляю. Свобода дорогого стоит. А отец?
Отца вывели за Периметр и застрелили, вам чужие старики не нужны. Точно так же меня заставляли стрелять в китайцев на востоке, на подходе к границам Аномалии. Все шесть лет.
В глазах старика отражается понимание и сочувствие.
Теперь ты в безопасности. Здесь не убивают. Но я бы не рекомендовал тебе рассказывать о том, что ты бывший беженец. Хоть вас и осталась пара сотен тысяч, отношение к вам разное. Скажи, что ты наполовину армянин. Или узбек. Я встречал узбеков, чем-то похожих на тебя.
Это сложно скрыть. У меня плохой акцент и пробелы в образовании, говорит Диего и напоминает свой вопрос: Так откуда это у вас?
Старик оборачивается и поднимает с пола инструмент. Выглядит он как широкая заострённая доска с десятью струнами разной толщины, внизу видны магнитные датчики и какие-то разъёмы.
Моего соседа-рокера забрали полгода назад в рекруты. У него дома было вот это какой-то гибрид гитары, басухи А ты видел такие, там, у себя?
Это стик Чэпмен стик, палка, я не знаю, как правильно по-русски.
Фигня какая-то, старик вертит в руках доску. Американские гусли. Я даже не представляю, как играть.
Я играл в альтернативной группе в колледже. Мой знакомый играл на стике, я пытался несколько раз научиться. Их делали на одной фабрике в Калифорнии Вручную, небольшими партиями.
Получается, это последний оставшийся в мире стик? в глазах старика загорается нездоровый блеск.
Возможно, в России осталось ещё несколько штук. За сколько продаёшь его?
Семьдесят тысяч!
Диего поворачивается и молча идёт на центральный проспект.
Эй! старик кричит ему вслед. Я пошутил, за десятку отдам. Или за пять! Кому он теперь нужен!
Это не важно, потому что Диего задели за живое. Он не любит, когда его принимают за идиота и пытаются воспользоваться. Да и денег таких у него нет.
На улице прохладно несмотря на начавшееся потепление, в середине мая в этих широтах до сих пор редко бывает выше нуля. Тем не менее, Екатеринбург, или Четвёртый, как называют теперь мегаполис, кажется Диего чем-то похожим на американские или канадские города. Такая же плотная застройка, такие же небоскрёбы, правда, с выбитыми стёклами и покинутые. Такое же обилие кричащих рекламных стендов, бутиков, кафешек и торговых центров, правда, всё это пыльное, с отбитыми вывесками и в большинстве своём используется не по назначению. Наверное, думает Диего, точно так же выглядел бы центр Майами, если где-то в России взорвался супервулкан, и мир на несколько года погрузился в вулканическую зиму. К тому же, Майами тоже был четвёртым городом по численности в его родной стране. Всё это вызывает смешанные чувства от острой, жгучей ностальгии, до непривычного ощущения комфорта и безопасности.
На центральной площади помост, вокруг которого толпится несколько десятков горожан. Диего уже видел такие помосты, когда направлялся сюда, но всё равно останавливается. Это место для выяснения отношений, народное и добровольное судилище.
На суд вызывается Илья Мельников и Сергей Номоконов, объявляет глашатай. На его плече повязка добровольного городского дружинника. Имущественный спор на право обладания недвижимостью и титул домового головы. Победитель получает право на бессрочное владение и управление многоквартирным домом по улице Декабристов, номер тридцать один.
На ринг выходят двое. Слева встаёт среднего роста парень лет тридцати, в очках, с короткой светлой бородой, а справа огромный, лет пятидесяти волосатый мужик с длинными волосами, в кожаной безрукавке. Бывший байкер, думает Диего как он слышал, раньше в этом городе было много байкеров. Диего решает болеть за молодого как его зовут, он не знает. Соперники долго топчутся на месте, примеряя силу удара. Наконец «байкер» делает первый удар, целясь «молодому» в живот. Тот делает блок, прикрываясь рукой удар оказывается почти не ощутимым. Затем отходит в сторону и отвечает пощёчиной. Диего не удивляет, почему удары столь слабые и несущественные он знает правила этой игры.
Байкер хватает молодого за плечо и делает подсечку, роняя на пол. Соперник осторожно поднимается, наклоняется к уху байкера и тихо говорит ему что-то, после чего отходит в сторону и встаёт, скрестив руки на груди. Ему отвечают ударом в лицо теперь удар настоящий, но молодой не пытается прикрыться. Отлетает к деревянным перилам и хватается за челюсть. Байкер делает круг по рингу, то хватаясь за голову руками, то нервно сжимая кулаки видно, что он потрясён чем-то до глубины души и полон сомнений.