Ты хочешь сказать
Да! Я слышал о подобных случаях в прошлом году. Вы впустили в дом убийцу, настоящий убийцу, он может убить любого из вас! Их надо выгнать из страны, или бросить в безлюдной местности, чтобы они сами подохли где-нибудь
Ты лжёшь! кричат ему.
Диего оборачивается на Марию, она смотрит на него остекленевшим взглядом.
Я не знаю. Я слышала об этом. Возможно, это правда. Я хотела это проверить на себе.
Сейчас есть только один способ это проверить! кричит брат. Я вызываю эту тварь на поединок. Если один из нас исчезнет, значит, я был не прав. Если погибну я, или погибнет он, то люди узнают правду.
Дружинники волокут их обоих обратно на площадь. Мария следует рядом, к толпе присоединяются новые зеваки. Кто-то говорит, что музыканта надо оставить живым, но большинство сменило милость на гнев. Толпе интересны разные развлечения. Когда поединщики поднимаются на помост, брат Марии говорит дружиннику-глашатаю, дежурящему неподалёку:
Дайте нам ножи. Я хочу, чтобы всё было наверняка.
Я не хочу тебя убивать, говорит Диего. У нас ничего не выйдет.
Выйдет, злобно усмехается брат в ответ. Поверь мне.
Глашатай, этот мрачный хранитель Правосудия, протягивает им два длинных и острых ножа. Диего сначала держит его в руках, потом бросает на пол.
Скажи мне хотя бы своё имя, чтобы я забрал его в ад.
Меня зовут Денис. Твоё имя мне безразлично, брат снимает с себя армейский ремень и скидывает куртку. Подними нож и дай сюда руки.
Диего не сопротивляется он знает, что когда проявляешь агрессию, Аномалия чувствует это. Денис крепко связывает ремнём свою правую руку с запястьем Диего так, что ножи направлены друг другу в грудь.
Это нечестно! кричит Мария, пытаясь пробиться на помост, но её не пускают, грубо отталкивая от лестницы. Это будет самоубийством!
Всё честно, сестрёнка, отвечает брат, улыбнувшись, потом поворачивается к Диего. Мы должны стереть остатки этого дерьма с лица Земли. Иначе оно, как опухоль, снова разрастётся по Планете.
Я не хочу тебя убивать. Я никого не хочу убивать, повторяет Диего. Тот, кто был опасен для мира, давно погребён под пеплом Йеллоустоуна. А простых американцев осталась пара сотен тысяч во всём мире.
Денис не слушает его, и начинает идти навстречу ножу, в его глазах горит огонь гнева и безумия. Диего понимает, что перед ним параноик, он вынужден отступать, чтобы не острие ножей не воткнулось в грудь одному из них.
И половина из них на наших границах! Расскажи всем, скажи, чем ты занимался у Периметра? Я был там, я видел, что вы делаете. Американцев специально оставляют там, как злых стервятников, оставляют, чтобы убивать невинных Возможно, вся эта Аномалия ваших рук дело, какая-нибудь разработка Теслы!
Он продолжает говорить что-то ещё. Диего много чего хочет сказать в ответ что всё это ложь, что Периметр находится за границами Аномалии, и там может убивать любой. Что он охранял чужую страну и сам хочет забыть эти годы, как страшный сон. Что он почти забыл английский язык и обрусел, что он действительно любит Марию. Что создать Аномалию мог кто угодно природа, ноосфера, Бог или Дьявол, злобные инопланетяне, в конце концов Он понимает, что не успеет всё это сказать, и что Денис всё равно не будет всё это слушать.
Возникает безумная мысль, и, поддавшись ей, Диего тянет смертельную связку ножей на себя.
Сознание гаснет.
5.
Спустя секунду опустевшая рука ударяет в грудь. Диего по инерции пошатывается, но удерживает равновесие.
Сначала приходит мысль, что это ад. Он стоит на красно-чёрной земле, холмами уходящей в бесконечность, пыльный ветер дует в лицо, и в глаза быстро набивается песок. Когда он протирает слезящиеся глаза, становятся заметны детали кое-где из трещин пробивается трава и тонкие побеги деревьев, за спиной слышится шум волн. Диего оборачивается и видит в сотне метров от себя, за чередой обрывов и обвалов, море и гребни темнеющих волн. Это море он даже сейчас не спутает ни с одним другим.
Он ищет солнце за пеленой туч, прикидывает разницу во времени и понимает, что сейчас обед, а Майами или то, что от него осталось находится где-то на юге. Затем он несколько часов поднимается на самый верх по конусам затвердевшего пепла и обнаруживает небольшую пальмовую рощу и вспаханное поле у ручья в километре к западу, внизу.
Диего продолжает упрямо шагать на юг, понимая, что ему уже нечего терять. В голове крутятся разные мысли горечь от потери дома и любимой, страх перед неизвестностью, злоба на самого себя. Наружу лезут воспоминания, которые все семь лет тщательно прятались и втаптывались глубоко в подсознание воспоминания о погибших родных, о жизни и мире, которые навсегда потеряны. Он понимает, что в новом мире не осталось ни абсолютного добра, ни абсолютного зла что эти пафосные категории стары и не отражают суровой и простой реальности, в которой приходится выживать.
Когда верхушки небоскрёбов Майами-сити показываются на горизонте, все сомнения развеиваются, и Диего начинает смотреть на вещи более трезво. Он понимает, что в городе, если там кто-то выжил, наверняка нечего есть и полная анархия, что туда не добраться засветло, а голод всё ещё напоминает о себе. Диего поворачивает на запад и осторожно идёт в сторону фермы.
Ферма огорожена шатким деревянным забором, к которому изнутри примостился длинный сарай. Он слышит лай собаки и останавливается.
На северо-востоке, откуда он пришёл, Диего замечает крохотную фигурку, бегущую вниз с гряды конических холмов. Он отмахивается от неё, как от голодной галлюцинации, трёт глаза и собирается продолжить идти в сторону фермы. Спустя мгновение он понимает, что собака, привязанная на верёвке снаружи, лает не на него, а на фигуру на севере.
Следующие пара минут, когда он бежит навстречу Марии, растягиваются в часы.
Они падают на колени, обнимаясь и целуя сухие губы друг друга.
Зачем Как ты это сделала?
Ножи Когда вы оба исчезли, ножи упали. Пока все шумели, пытаясь понять, кто был прав, я пролезла к помосту и подобрала один. Потому что зачем иначе
Он обхватывает её ещё крепче и начинает баюкать, как ребёнка.
Никогда. Никогда так больше не делай.
Фото негритянок
Солнце падает в далёкое западное море, разбросав тени по крышам крохотной казачьей заставы рядом с парой нефтяных вышек. Хорунжий чистит охотничий карабин в прихожей.
Папа, Папа! сынишка вбегает в избу, размахивая чем-то небольшим и светящимся. Смотри, что нам в школе выдали! На хелипоптере привезли!
Не хелипоптере, а хеликоптере, привычно поправляет сына хорунжий, осторожно ставит ружьё в угол и поворачивается. Что там у тебя?
* * *
Егор свернул с Уктусского переулка и нырнул в мрачный, исписанный матерками холл станции подземки. «Екатеринбургскую» построили лет пять назад, она стала конечной на Коптяковской линии, и, как и любая окраинная станция, служила прибежищем люмпам и прочему сброду. Егор добавил громкости в карманном репродукторе когда индустриальный джаз играет громко, идти мимо подобной толпы не так страшно. Аппарат старый и распространённый, «Рига-96», всего на двадцать песен. На такой не позарится даже самый голодный бандюган, ибо продать его нереально.
Иногда Егору кажется, что он многое бы отдал, чтобы жить в какой-то другой реальности. Например, в которой «Екатеринбургская» центральная станция. А сам Екатеринбург не мелкий пригород гигантского Верхнеисетска, известный разве что расстрелом лидеров большевиков, а серьёзный, самостоятельный город. Но реальность, как и времена, не выбирают.
Эй, парниша, люмп отделился от толпы собратьев и перегородил ему путь. Не поделишься копеечкой?