А мне казалось, мрачно сказал секретарь архимага, что ты выполняешь приказы университета. И что твой приказ запрещает тебе покидать место службы.
Насчет этого, в тон ему сказала Лоркан. Мои полномочия предусматривают, что в случае чрезвычайной ситуации я могу вызвать на помощь любого сотрудника Университета. У меня тут два рапорта она извлекла из рукава свитки пергамента. В первом говорится, что магистр Рурлаф был вызван мною
Альв попытался было возражать, но Лоркан не дала ему открыть рта.
Действовать нужно было быстро, и не было больше никого, кто был бы одновременно посвящен в ситуацию и обладал соответствующими навыками. И неважно, как он был в тот момент занят! И второе Я прошу оставить магистра здесь до окончания операции. Лори задумчиво постучала пергаментами по столу и протянула их Лоувейну. Если вы подпишите это сейчас, нам удастся избежать ненужной суеты и неразберихи. Так я думаю.
Альв развернул одну из бумаг и пробежал ее глазами.
Ну что ж он усмехнулся, и эта усмешка сделала его похожим на эльфа. Как насчет того, что я подпишу эти бумаги, а ты пообещаешь мне выйти за нашего принца?
А как насчет того, фыркнула Лори, что я собираю своих людей и Рурлафа, и мы прячемся где-нибудь в лесах. А вы разбирайтесь здесь, как знаете. Я не могу работать в таких условиях. Когда все утрясется, я подам на вас жалобу в совет. Неважно, как сильно меня там не любят, но мало кто хочет терпеть в университете альвов. Так что вне зависимости от того выживете ли лично вы в этой заварушке, для оставшихся нелюдей в университете это будет серьезной проблемой.
Мда, секретарь архимага мрачно посмотрел на свою овсянку. Вне зависимости от того, кто тебя воспитывал, совершенно очевидно, что интриговать ты училась у матери.
4
Это место, вздохнул Эд, возникло благодаря любви. Но с тех пор и на протяжении многих веков им правила ненависть. Одна только ненависть. А ненависть порождает чудовищ.
Они сидели в неглубоком овраге и чувствовали, как тихо стонет и вздрагивает земля. Они сидели так тихо, что даже птица не увидела бы их, но покрытые инеем камыш и ветки, что переплелись над их головами, то и дело трепетали, посыпая охотников морозными иголочками и мерцая в лучах солнца. К тому же Герн уже давно почувствовал запах легкий, терпкий, похожий на запах прелой листвы.
Теплота, свет и любовь могут усыпить ненависть, однако совсем уничтожить ее нельзя. Раз родившись, она будет существовать вечно, тем временем продолжал эльф. Поэтому достаточно любой ерунды малейшей искорки, чтобы она вспыхнула с новой силой. Ненависть просыпается в земле, в воде, в воздухе, в деревьях, в животных и скосив глаза на Герна, он улыбнулся и вытащил из-за спины тонкое мерцающее серебром лезвие катаны, в нас.
Гул стал громче, и черная тень перемахнула через овраг, закрыв собой солнце. Через мгновение солнце снова заиграло на заиндевевшей траве, но в овраге уже не было никого, кто бы мог это увидеть.
Истошный вопль потряс все вокруг, заставив тяжелые снежные шапки падать с деревьев. Неопределенное существо металось по поляне рядом с оврагом. Неопределенным оно было потому, что, казалось, само не могло решить, кто оно. Облик создания постоянно менялся, сочетая в себе черты разных животных. При этом менялся и его размер.
На спине у этой аморфной массы на корточках сидел Эд, удерживаясь при помощи катаны, воткнутой в холку животного.
Внизу у ног чудовища на четвереньках, словно на низком старте, стоял Герн, не сводя с него расширившихся, похожих на два золотых зеркала, глаз.
Вил надежно устроился на толстой ветке дерева над оврагом. Встав на одно колено, он натянул тетиву длинного лука, целясь существу в глаз. Это было непросто, так как глаза у монстра то исчезали, то появлялись в самых неожиданных местах.
И что ты думаешь об этом красавце?! крикнул Эд, болтаясь на спине чудовища. Я слышал, ты был лучшим охотником востока!
Кродховаши! отозвался Герн, ловко уворачиваясь из-под ног скотины.
Чего-чего?
Ничего-ничего. Ты абсолютно прав, эта ненависть еще не нашла свою форму. Как трофей эта штука совершенно бесполезна, так что я по правде не очень себе представляю он снова увернулся, на этот раз из-под копыт, что с ним делать.
Ну вообще-то Эд явно получал удовольствие от происходящего, не оформившуюся ненависть принято давить осознанной любовью и всепоглощающим смирением. Это работа для друида, но у нас нет на это ни сил, ни времени. Так что мы делаем стрелы из специально выращенных веток Старшего Дерева. Оно здесь единственное, кто еще видел, как Ард и Верд любили друг друга на этой горе. Давай покажи нам класс, лучник.
Герн посмотрел вверх, на сосредоточенное и напряженное лицо Вила, стоящего на ветке. Можно ли сделать так, чтобы Кродховаши перестал метаться или хоть немного замедлить его? Такая штука легко отбрасывает лапы, хвосты и даже головы так что держать ее бесполезно. Единственным надежным способом, известным Герну, было подобрать мелодию, которая бы понравилась зверю, но флейту он оставил дома
Где-то на границе сознания промелькнули соображения об объеме чудища, полярности его ауры, запахе, частоте перевоплощений и наиболее часто принимаемых формах, и из этого сама собой пришла мысль о необходимой высоте звука
Герн свистнул. Монстр на мгновение замер, перестал превращаться, точнее остановился на середине превращения (получилось нечто среднее между лошадью и жабой) и стал медленно поворачиваться к Герну.
Однако этого оказалось достаточно. В следующие несколько мгновений шесть стрел проткнули все шесть имевшихся на тот момент глаз монстра. Он открыл пасть (зрелище было то еще, так как лошадиная голова разорвалась пополам), но крик так и не вырвался из нее демон исчез.
Эдви мягко приземлился в снег.
Подумать только, а ведь при других обстоятельствах это могло стать эльфом, сказал он.
При других обстоятельствах, Вил тоже спрыгнул с ветки, мы сами могли бы стать этим.
Вы о чем вообще? не без раздражения спросил Герн.
Разве ты не знаешь? Эд спрятал катану в ножны, укрепленные за спиной на поясе горизонтально. Говорят, что и альвы, и эльфы это слезы богов. И хотя все меняется так же, как меняется русло Потока, они не утратили способности плакать Но существам Тьмы не дают имен они считаются демонами вне зависимости от того, те ли это, кто плачет, или те, кто родился из их слез.
Герн фыркнул, ему отчего-то стало очень смешно и одновременно грустно:
Диалектики. Вы всегда упражняетесь в философии во время драки?
Ну Эдви взглянул из-под ладони на солнце. Стараемся по возможности. Это помогает.
Помогает в чем?
Унять жажду крови. Вил повесил лук на спину. Идем, нам все еще нужно собрать стражей и предупредить посты.
Лоркан переступила через тело, обвела взглядом стены с уже запекшимися кровавыми надписями, достала трубку. На ней была кожаная куртка с гербом лесной стражи и штаны для верховой езды.
Рурлаф и Лоувейн уже дымили вовсю, так что сладковатый мерцающий дым окутывал все вокруг, гася краски, смягчая очертания и делая улицу какой-то нереальной.
И они сделали штаб в таком месте? поморщилась Лори. Смерти твоей хотят?
Ну хмыкнул альв, не выпуская из зубов трубку. Теперь, когда ты сказала этого нельзя исключать. Но ты ведь и сама этого хотела всего пару часов назад.
Лоркан тоже хмыкнула и толкнула тяжелую створку, закрывающую вход в подворотню.
Это было не всерьез. Как бы там ни было, неважно, кто из нас выживет, а кто умрет. Ведь мы всего лишь кучка идиотов, верящих в лучший выход, которого нет, она повернулась к спутникам. Иногда я думаю, что когда мы просто убивали друг друга, было лучше для всех, и жертв было меньше.