Вы так часто употребляете слово «обычный», но на деле же вы являетесь главным врачом лечебницы, в которую ссылают ветеранов Великой Отечественной Войны с психическими отклонениями, убийц, людоедов и насильников.
Владислав не помню, отчество вы называли?
Антонович.
Владислав Антонович. Для слесаря 3 класса работа физика-ядерщика из НИИ будет необычной, однако изучение атомов для этого физика будет самым ординарным делом в его жизни.
Хорошо, я вас понял, Короткин показал белые зубы.
Журналист зевнул, и доктор перенял эту заразу.
Что ж, я полагаю, на сегодня достаточно, Анисимов символично посмотрел на часы, которые носил на правой руке. Время позднее.
Не спорю, Владислав резко встал. Простите, что задержал. Вам ещё домой ехать.
Нет-нет, сегодня я на дежурстве. Да и ехать до дома мне около получаса.
Беседа, конечно, сумбурной получилась. Но я получил от неё огромное удовольствие. Спасибо вам.
Да не за что. Надеюсь, статья выйдет подробной и правдивой.
Обижаете, улыбнулся журналист газеты «Правда», не замечая каламбура.
Вас проводят в комнату для персонала. Если что, я на связи.
Валерий Леонидович, я не посмею нарушить ваш сон.
После обмена любезностями они попрощались. Журналист покинул кабинет главного врача, а тот, в свою очередь, собирался в свою комнату. День выдался трудным, а впереди ещё неспокойная ночь. Врач думал, что чертовски сильно хочет спать, когда добрался до постели, но стоило лечь на свежую простынь, как сон сняло рукой.
В голове бушевал поток мыслей, а также осознание того, что завтра с самого утра ему придётся проводить подробную экскурсию по «Убежищу». По всей видимости, Валерий не увидит свою жену ещё несколько дней, поскольку сверху ему дали прямое указание: обеспечить достойный приём для журналиста, снабдить всей необходимой информацией и проследить за его безопасностью. Сделать это можно только находясь здесь, среди десятков загубленных и страдающих душ.
Звонкие удары по металлическим прутьям окошка палаты раздавались эхом по длинному коридору блока Б. Они звучали размеренно, с математически точным постоянством. Иногда звук раздавался в унисон с раскатами грома.
Сонный охранник медленно подошёл к палате и заглянул в окошко.
Лёша, опять ты?
Всегда я, раздался шёпот из темноты.
Охранник включил свет и увидел пациента, забившегося в угол. Яркий свет всегда оказывал на него негативное влияние. Больной прикрывал рукой глаза, но продолжал говорить.
Я хочу поговорить с Анисимовым.
Зачем? зевал охранник. Он не успел выспаться перед сменой, потому что его годовалый ребёнок внезапно залихорадил.
Хочу поделиться радостью.
Алексей Виданов, один из последних пациентов, бывший сотрудник МГБ. Служил на фронте до Сталинградской битвы, один из ответственных за исполнение приказа 227. После чего был переброшен в московский штаб для доклада, на фронт больше не возвращался. Отклонения начались в 1951 году, когда он начал избивать своих детей и жену.
Какой ещё радостью? Не промахнулся в унитаз, когда писал?
Как ты разговариваешь с майором МГБ?
Ты уже не майор, Лёша.
Охранник говорил без злобы. Хотя, привычки бывшего инспектора по надзору за осуждёнными давали о себе знать.
Меня разжаловала власть, которая не имела полномочий этого делать. Я
Слушай, у меня нет времени на твои философствования. Что ты хотел от шефа?
Разговора.
Завтра он будет делать утренний обход, вот и поговоришь.
Он пройдёт мимо, как обычно. Меня никто не услышит.
Он никогда не проходит мимо. Спи, Лёш, утро вечера мудренее.
О да, Виданов опустил рукав и посмотрел прямо на охранника. На его лице читалась неприкрытая радость. Завтрашний день будет лучше и чище. А послезавтрашний О-о-о, протянул он, почти припевая. Он изменит всё.
Надзорный покачал головой. Общение с психически больными никогда не перестанет вызывать удивление. Сколько вещей происходит посреди этих стен каждый день, и каждый раз что-то новенькое. Друзьям на застолье всегда есть что рассказать.
Отбой, Лёша, два часа ночи уже.
Виданов ответил молчанием. Однако когда надзорщик подошёл к своему посту, он услышал приглушённый смех, отдалённо напоминающий шипение змеи, которая только что почувствовала опасность.
Глава II
Анисимову не потребовался будильник, чтобы проснуться рано утром, с этой ролью прекрасно справился гром. Причём, он был настолько сильным, что окна сотрясались при каждом раскате.
Голова слегка побаливала, что не удивительно. Для человека среднего возраста ложиться в три часа ночи было событием, имеющим не особо приятные последствия. Ещё со студенческой скамьи, учась в медицинском институте, Валерий не высыпался, и это уже вошло в привычку. Затем настал момент затишья, когда он устроился в городскую больницу психиатром, после чего наступила война, а затем и «Убежище-45». Анисимов будто бы вернулся в те годы, когда каждый час сна был равноценен слитку золота. Главврач был готов отдать много за то, чтобы к суткам прибавили хотя бы три часа.
До официального подъёма оставалось сорок минут, и он решил посвятить их себе. Ему нравилась работа, но не настолько, чтобы тратить на неё свободную минутку, когда от тебя ничего не требуется.
Аромат кофе заполонил комнату. Отпив глоток, Валерий скривился от горечи. Хороший кофе из Арабики, который чудным образом привёз его товарищ из далёкой страны, он оставил дома, поэтому приходилось довольствоваться сублимированным в банке. Но всё лучше, чем ничего, тем более, учитывая, что сонливость нужно было прогнать, а кроме кофе Анисимов не находил другого способа. Он мог совершить утреннюю пробежку, но не когда тебе 48, а за окном бушует ливень.
Он бросил взгляд на тумбу и приметил книгу, которую уже давно не открывал. Идеальное утро: книга и кофе. Что может быть лучше? Правда, это была весьма невесёлая книга, которую до сих пор так и не опубликовали, даже после смерти вождя. Это был тягостный роман Евгения Замятина «Мы», который напечатали в прошлом году в нью-йоркском издательстве. Но у Валерия Анисимова был прекрасный друг, который мог достать хороший кофе и любопытную литературу. Друг из таких шишек, которых не обыскивают при въезде в страну. Да и сам Анисимов не опасался проверок насчёт наличия контрабанды. Хотя, он прекрасно понимал, что может сделать «гэбня» за такой вот романчик.
К великому для Валерия Анисимова сожалению настало время обхода. Он неторопливо оделся, накинул белый халат и отправился к журналисту. Как ни странно, тот уже стоял в холле административного корпуса. Короткин, похоже, не спал всю ночь, пребывая в возбуждённом состоянии и предвосхищении. Главврач искренне не понимал этой отчасти инфантильной радости взрослого человека.
Доброе утро, Валерий Леонидович! радостно воскликнул он. Готовы к труду и обороне?
Я всегда готов, ответил он с улыбкой. А вы?
Вы ещё спрашиваете? Так что, с чего мы начнём?
Я всегда начинаю обход с блока А. Скажем так, у «некриминальных» пациентов не так всё запущено, поэтому с ними проблем возникает намного меньше.
Что ж, давайте приступим.
Анисимов и журналист в присутствии двух надсмотрщиков начали обход.
Блок А находился справа от административного корпуса. Все три здания, включая блок Б, находились на одной линии, а перед ними расстилалось огромное зелёное поле с деревьями, скамейками, фонтанами и прочим. Созданное для уюта пациентов место для прогулок поражало своим масштабом, сравнимым с габаритами футбольного поля. А разделял это поле тротуар, ведущий от крыльца администрации до самых ворот, за которыми находилась свобода.