А-а-а, это ты?
Я. Над чем это ты так усердно трудишься?
Над памятником.
Кому?
Тебе.
Не рано ли?
В самый раз. Слышал, ты начал интервью раздавать. Славы захотелось?
От кого слышал?
От секретаря. Оно тебе надо? Ты же сам твердил: «Не высовываться».
Деваться некуда. Вот уже сколько времени, как кроты, мы с тобой роем землю носом.
И что мы имеем?
Хрякина.
Сергей морщится, словно от зубной боли.
Это очень мало. Что такое Хрякин? Даже не палец на курке, а элементарное орудие убийства. А вот рука, которая его держит, а тем более, голова за семью печатями. Мы с тобой упёрлись в стену.
Олег прихлопывает ладонью бумажное сооружение.
И ты решил высунуться. Вызвать огонь на себя.
Да.
Ради того, чтобы найти одного. Его среди 12 миллионов москвичей?
Сергей берет бумажное сооружение, пытается расправить его. У него ничего не получается, и он в сердцах сметает его со стола.
Да, ради одного Его среди 12 миллионов москвичей. Я должен заставить Его искать меня. Пусть у него хотя бы возникнет подозрение, что я здесь. А затем попытаться покончить с ним до того, как он успеет покончить со мной.
Решил действовать по древнему анекдоту времен шестидневной войны?
Какому еще анекдоту?
Ну был такой анекдот полвека тому назад во время шестидневной арабо-израильской войны. Рядом еврейские и арабские позиции. Мойша кричит: «Ахмед! Ахмед!! Вам все равно не поможет вам все равно не поможет вам все равно не поможет». Ахмед высовывается и кричит в ответ: «Чего тебе?» Мойша бабах и нет Ахмеда. На следующий день Абдула решил ответить ударом на удар и кричит: «Мойша!» Мойша в ответ: «Это ты, Абдула?» Абдула высовывается и отвечает: «Я». Мойша бабах! и нет Абдулы.
Сергей иронически улыбается.
Хороший анекдот. И что?
Ты, может, и похож на Мойшу. Но перед тобой далеко не Абдула.
Олег показывает куда-то вниз, в преисподнюю.
Он не высунется.
А я и не надеюсь, что он высунется. Мне важно, чтобы он хотя бы пошевелился.
Олег пошевелился и неосторожным движением опрокидывает солонку.
Ну вот видишь, не к добру всё это.
Что всё это? Сергей пытается собрать рассыпавшуюся соль.
А то. Ты, значит, вроде наживки.
Почему вроде? Наживка.
Не слишком ли дорогая? Олег направляет указательный палец в сторону Сергея. Они ведь бьют без промаха. Ты не знаешь этой породы.
Да уж знаю. Сергей сбрасывает остатки соли с ладоней. Но я предпочитаю потерпеть поражение, как сила, чем уцелеть за счет бессилия.
И ради этого ты лезешь на рожон?
Почему на рожон? А ты на что? Вот ты и должен опередить их на одно мгновение. Которые свистят, как пули у виска. Олег иронически вертит пальцем у виска. Это в песне хорошо звучит. А в жизни всё гораздо сложней. Или ты решил, что за 15 лет они успокоились, и их мускулы покрылись жирком?
Может быть и так.
Может быть и так. Но инстинкт не спит. Он только дремлет. Олег снова выбрасывает указательный палец в сторону Сергея. И просыпается мгновенно. Ты же сам говорил, что нельзя недооценивать своего противника.
Говорил и говорю. Сергей поворачивает указательный палец Олега в сторону хозяина. Вот ты и держи ухо востро. Будь начеку.
Но еще не факт, что кто-нибудь клюнет.
Не факт. Но тем не менее, вызов брошен. Ждите ответа
Глава V. ГРУШЕНЬКА
Сергей любит эти утренние часы в офисе. Первая чашка кофе. Первая сигарета. Первая удачная мысль. На этот раз её прерывает голос секретаря.
Сергей Николаевич, звонок от госпожи Столыпиной.
Соединяйте.
Сергей Николаевич?
Он самый.
Интервью готово. Могу Вам его подвезти.
Ну, зачем же? Я могу и сам подъехать. Скажите, куда. Правда, я могу это сделать только после работы. День забит до предела. А впрочем, может быть, встретимся в ресторане за легким ужином?
Нет. В таком случае, на этот раз я угощаю.
Ах, да, я совсем забыл, что имею дело с эмансипированной женщиной.
Не в этом дело. Просто я не люблю ресторанную еду. Она годится для деловых встреч.
А у нас с вами встреча разве не деловая?
Я не бизнес-леди. И у меня все встречи неделовые.
В таком случае, слушаю. Куда подъехать?
Большой Каретный 13. Квартира 13.
Большой Каретный?!
Да. Почему Вас это так удивляет?
Там, где черный пистолет?
Именно. Но вы не бойтесь. Он не заряжен. И давно не стреляет.
В таком случае, буду.
Честно говоря, Грушенька не ожидала, что так легко удастся вытащить этого рыцаря наживы из его бронированной башни из акций и котировок. Пришлось изрядно посуетиться. И к вечеру посреди ее «ателье» уже стоит изящно сервированный стол на двоих. И венчают его две свечи в старинных бронзовых подсвечниках.
Звонок. Грушенька открывает дверь. Сначала появляются орхидеи в старинном серебряном сосуде. За ними Сергей Волков. Грушенька принимает цветы, внимательно рассматривает их.
Какие странные цветы.
Орхидеи.
А почему орхидеи?
Они долго живут и радуют нас своим изяществом и совершенством.
Грушенька провожает гостя в гостиную, ставит цветы на подоконник.
Мойте руки. Сегодня я угощаю.
Сергей уходит в ванную комнату. Грушенька зажигает свечи. Усаживает возвратившегося Волкова за стол.
Занимайте место за пиршественным столом. Вино, коктейль, аперитив?
На ваш вкус.
Я предпочитаю гранатовое вино. Друзья из Армении снабжают.
Я много пил хороших вин, а вот гранатовое не пробовал
Вот и распробуйте, пока будете читать материал. А я тем временем приготовлю к употреблению свое фирменное блюдо. Уверена, что вы его тоже не пробовали.
Грушенька раскладывает перед Волковым листочки с интервью, ставит хрустальные бокалы с кровавым напитком, армянские сладости и убегает на кухню. Волков читает материал и каждую прочитанную страничку запивает глотком гранатового напитка. Тем временем, Грушенька вносит на подносе свое фирменное блюдо, украшенное зеленью.
Как напиток?
Великолепный. Таинственный восточный аромат. Это случайно не любовный напиток?
Не волнуйтесь. Я не собираюсь Вас совращать. А что Вы скажете об интервью?
Вполне нормальное.
Вот именно.
Вы недовольны своей работой?
Вы верно сказали: «Вполне нормальное». Грушенька отодвинула бокал с вином, как будто он мешал сосредоточиться на точной мысли. Достоевский об одном из русских писателей, кажется, о Потапенко, сказал: «Он безнадежно здоровый человек». Чего-то нет в этом интервью, от чего оно и не дотягивает до ненормального. Аромата нет. Ладно. Соловья баснями не кормят. Поднимает бокал. Выпьем.
За что?
Да ни за что. Просто так.
Выпивают. Закусывают. Сергей съедает один кусочек, второй, третий
Фантастика! Это что за блюдо? Я, правд, а не большой эрудит в области кулинарии, но знаком с английской кухней, французской, мексиканской, китайской, а такого чуда еще не пробовал.
Нравится?
Не то слово. Откройте секрет этого кулинарного очарования.
Это, как вы сказали, очаровательное блюдо из кухни советских генсеков.
Да-а. Сергей удовлетворенно хмыкнул. У них была губа не дура. Но что это? Из чего это?
Грушенька выдерживает прямо-таки мхатовскую паузу, словно раздумывает, открывать секрет кухни, или нет. Но всё-таки решает открыть.
Хорошо вымоченное мясо косули, сдобренное специями, нафаршированное мясом молочного поросенка. Отсюда такой нежный пряный вкус. Ешьте, ешьте. У меня еще есть.
Волков ест с явным удовольствием.
Объедение. Да, вожди мирового пролетарьята знали толк в еде.
Ещё бы.
И, всё-таки, Вы довели это блюдо до совершенства. В нём какой-то необыкновенный вкус и аромат.
Чего нельзя сказать об этом блюде. Грушенька берет в руки листочки с интервью и укладывает их на поднос с ножами, тарелками, вилками.
Что будете пить, чай, кофе?
Кофе.
Грушенька уходит на кухню. Волков допивает вино. Грушенька вносит поднос с чашкой кофе. Ставит перед Волковым. Сергей пробует.
О-о-о! А это кофе по-каковски?
По-Столыпински.