А в час дня позвонил охранник и сообщил, что на территорию заехала «скорая». Мы с санитаркой и медсестрой (Лолой) поднялись из чистой зоны на третий этаж, стали переодеваться в санпропускнике я одел защитный костюм и она стала его с меня снимать, требуя, чтобы я надел другой, потому что «этот не подходит». Буквально содрала его с меня, как в киношных постельных сценах, где любовники срывают друг с друга одежду перед тем, как заняться любовью. Кроме нас, в санпропускнике были другие медработники, бросавшие на нас недоумевающие взгляды особенно при её словах: «Блин, накончал, из меня до сих пор вытекает»
Наконец, переодевшись, мы прошли через весь этаж до конца, и на лифте спустились на первый этаж, в приёмное отделение. Там мы быстро приняли двоих пациентов, Лола оформила истории болезни, отсканировала все документы, я опросил больных, потом санитарка проводила их в отделение.
Я немного подождал, вдруг кого ещё привезут, потом снял защитный костюм в санпропускнике, помылся, оделся в чистую одежду и вернулся в чистую зону. Лола с санитаркой остались в приёмке.
В чистой зоне я стал отвечать на звонки, все, как один, левые отдел эвакуации спрашивал, сколько свободных мест, родственники пациентов терроризировали вопросами, типа, что там с мамой-папой-бабушкой-дедушкой-тётей-дядей, какие анализы, какой прогноз, и так далее.
У меня разболелась голова, а она у меня болит только в одном случае когда я голоден. В такие моменты я перестаю что-либо соображать. Есть ещё одна физиологическая потребность, при острой необходимости в которой изменяется моё состояние, но, благодаря Лоле, остроты проблемы пока что не было.
Я оставил административный телефон в рабочей зоне и устремился на кухню. Однако, едва я разогрел еду и приступил к поглощению пищи, раздался звонок уже на мой мобильный: очередная «скорая» доставила двух больных я не мог длинно и фигурно выругаться вслух, как я это люблю делать, потому что рот у меня был набит едой зато я это сделал мысленно. «Война войной, а обед по расписанию», резонно решил я и спокойно продолжил свой обед.
К моему прибытию в приёмное отделение одна пациентка уже была оформлена, другая почти. Я опросил их, записал все данные на листке бумаги, и санитарка отвела их в отделение.
Мной было принято уже 4 пациента, и ни один ещё не был занесен в инфоклинику (я должен был написать первичный осмотр, а направления анализы и листы назначений забота тех, кто сидел в чистой зоне). Обычно я занимался этим в чистой зоне, ибо достаточно неудобно работать на компьютере в защитном костюме, в запотевших очках. Но сейчас я решил этим заняться, потому что мы ждали ещё двоих пациентов, за которых отзвонились со «скорой».
Однако, стоило сосредоточиться на написании осмотров, приехала «скорая» с пациентами, которых мы ждали. И тут началось первый конфликт за день. Это была семейная пара, муж с женой, которые требовали, чтобы их отпустили домой, там бы они собрались, прибрались в доме, поделали необходимые дела, а потом бы спокойно приехали в больницу.
Я даже не стал их опрашивать. Из словесной перепалки между ними и Лолой стало ясно, что они несколько дней болели, куда-то обращались, к ним приходил врач из поликлиники, они сдали тест на коронавирус, результат пока не готов, но врач направил их сразу на госпитализацию в нашу больницу по «скорой». По дороге им сделали компьютерную томограмму органов грудной клетки, у обоих на КТ «типичная для COVID-19 двусторонняя полисегментарная пневмония». Они «не думали, что так всё серьёзно и надо обязательно госпитализироваться, думали, что просто поедут бесплатно сделают томограмму, а там по обстановке»
Мне пришлось вмешаться, я заявил, что, если они уже прибыли в инфекционный стационар и находятся в грязной зоне, каковой является приёмное отделение, то мы никак не можем отпустить их домой. Они могут самовольно покинуть помещение (на видеозаписи с камер это будет видно), и мы обязаны будем сообщить об этом в Роспотребнадзор, Росгвардию и т. д. и их принудительно вернут в больницу, да ещё оштрафуют.
Они принялись в лучших традициях возмущаться, угрожать, причитать, куда-то звонить, пытаться «решить вопрос». Мне по опыту было известно, что любое миндальничанье с больными слишком дорого потом обходиться, поэтому спокойно сидел и наблюдал за их дёрганьем.
Наконец, когда им надоело дёргаться, они расписались в своих медицинских картах и пошли вслед за санитаркой в отделение. А я стал работать в инфоклинике. Едва я оформил два осмотра, привезли ещё одного пациента. Стали оформлять его.
Когда покончили со всем этим, было уже около восьми вечера. Я сказал девушкам, санитарке и медсестре Лоле, чтоб шли в санпропускник вперёд меня. Девочки переодеваются и моются в душе обычно с девочками, мальчики с мальчиками. Лола с санитаркой не пошла.
Когда та переоделась и прошла в чистую зону, Лола специально ходила в санпропускник проверять, когда он освободится, мы с ней проследовали в первое помещение оного, в котором сняли с себя защитные костюмы. Она вела себя абсолютно спокойно, хотя могла бы чего-нибудь отчебучить, на всём этаже, кроме нас, никого не было. Бросив костюмы в специальный бак, прошли в душевую, там сняли с себя хирургические костюмы, брюки и блузки, предназначенные для одного похода в грязную зону, побросали их в бак снятое нижнее бельё положили на подоконник
Я вспомнил слова одной песни группы Сектор Газа: «Тут мы друг друга поняли без слов, ведь у нас очень чистая любовь, на фига слова нам, мы и так поймём, кто о чём думает, ночью мы вдвоём».
Обнимались-целовались мы не больше минуты потом она примостилась на подоконнике и мы занялись любовью.
Сделав дело, мы искупались в душе, прошли в следующее помещение, в котором была оставлена чистая одежда, оделись, и проследовали в чистую зону ловя на себе внимательные взгляды коллег.
Мы были слишком увлечены друг другом, чтобы загоняться по поводу сотрудников, наблюдавших за парочкой, следовавшей из санпропускника, из которого по парам не выходят. Переодевшись в уличную одежду, мы отправились в супермаркет. Набрали еды, напитков, я взял Бехеровку и лимонный Швепс, у Лолы предпочтений не было, она сказала, что немного попробует мой напиток.
По возвращению в больницу мы поднялись на второй этаж, прошли в пустующую «нашу» палату (мы обретались в палате 12), поужинали, я накатил, Лола от алкоголя отказалась. Только понюхала налитую в стакан Бехеровку и поморщилась: «Брандахлыст какой-то!»
Потом я спустился в рабочую зону, чтобы оформить всех принятых больных в инфоклинике, Лола осталась в палате. Переделав дела, я вернулся к ней но тут позвонил охранник и сообщил о том, что на территорию заехала «скорая помощь».
Пришлось снова идти в грязную зону. Лола пошла со мной, хоть и не должна была, она свои часы отработала, и вместо неё должна была пойти другая медсестра.
То, что я увидел в приёмке, мне не понравилось: тело мужского рода на каталке в памперсах. Дрова дровами для его 72-х лет. Подарочек из больницы 2, в которой я поддежуриваю и не работаю с середины апреля, так как моё основное место работы превратилось в инфекционный госпиталь.
Родственники вывали «скорую», чтобы избавиться от недвижимости, фельдшер «скорой» отвёз тело в больницу 2 с левым диагнозом «Инсульт», там его исключили, сделали томограмму лёгких, выявили, к великой своей радости, вирусную пневмонию, и перекинули тело к нам.
Ну что ж, мы оформили историю болезни, санитарка повезла валежник в отделение, и я стал подумывать, не пора ли возвращаться в чистую зону, как вдруг позвонили по местному телефону и сообщили, что нам везут по «скорой» ещё одого пациента по договорённости с начмедом.