Да нет, это я тебя злю! Ева взяла его под локоть, грудью прижимаясь к плечу.
Как будто насос к его системе кровоснабжения подключился и заработал, в жилах забурлило, голова приятно закружилась. Но Артем взял себя в руки. Отталкиваться, отстраняться не стал, просто попробовал погрузиться в анабиоз, в котором ничего не чувствуешь, не соображаешь.
Почему он сорвал с вас кулон?
В порыве страсти!.. А теперь спроси то же самое, но на «ты»!
Почему он сорвал с тебя кулон?
Раздеть меня пытался, я его толкнула, он упал, кресло перевернул.
Это его разозлило?
Шлюхой меня обозвал! А я не шлюха! Просто без царя в голове С Козоевым этим! Он же красавчик, если честно! И я молодая, незамужняя А потом думаю: ну куда тебя несет, дура!..
Трутов тебя бил?
Ну нет!.. Он же знает!..
Что знает?
Виталика знает, брата моего! Виталик его в порошок может стереть!
Виталику не звонила?
Нет. Зачем?
Твой телефон уже вскрыли, там все звонки.
Я маме звонила.
Когда?
Ну, когда
Вся история звонков с твоего телефона у нас, напомнил Малахов.
Юра Трутов куда-то ушел, сказал, домой сейчас отвезет, а я маме позвонила.
Пожаловалась?
Кому, маме? Ты что, на маму думаешь? Ева с силой оттолкнулась от Малахова.
Я не думаю, я спрашиваю, качнул головой Артем.
Трутов меня обидел, я позвонила маме, и она отправила к нему убийц? Ты это серьезно? Ева смотрела на него как на ненормального.
Может, и несерьезно. Но Трутов убит, сказал Артем.
Но Ева его как будто не слышала.
А если я на тебя маме пожалуюсь? Скажу, что ты меня обижаешь!
Я тебя обижаю, кивнул Артем.
А ведь это действительно так. Неважно, заслужила Ева небрежного к себе отношения или нет, но говорил он с ней жестко, даже грубо. Это не могло не обижать ее, особу, привыкшую к тому, что мир крутится вокруг нее.
Еще как обижаешь!
Ева обвила руками его шею и, приподнявшись на носочках, посмотрела ему в глаза, желая заглянуть в его душу.
И я знаю, кому на это пожаловаться!
Жалуйся.
Я пожалуюсь тебе Ты же должен меня защищать?
Как представитель закона.
Хотя бы так.
На общих основаниях.
Не хочу на общих основаниях! Ева капризно наморщила носик.
Что ты хочешь, чтобы я с собой сделал?
Зачем тебе что-то с собой делать? не поняла Ева.
Ну как же, ты жалуешься мне. На меня. Я же должен принять меры.
Артем думал о Земском. Вряд ли Ева жаловалась на него ему же самому, но полковник с собой что-то сделал. Застрелился. Может, и Ева сейчас думает о том же?
Какие меры? Ева с подозрением смотрела на него.
Ну, мало ли
Я знаю, о чем ты думаешь Она ткнула в него пальцем. И вот что я хочу тебе сказать!.. Ты больной, если думаешь, что я виновна в смерти Земского!.. И Козоева я не заказывала!.. И на Трутова никому не жаловалась. Просто так за себя стало обидно. И к маме на ручки захотелось!.. Тебе смешно?
Артем качнул головой, глядя на Еву. Ей уже тридцать два, возраст, в котором женщине как минимум неприлично быть одной. А у нее ни мужа, ни детей, только братья, у которых своя жизнь, свои семьи. Еве ведь тоже хочется домашнего тепла и семейной ласки, а нет ничего такого, вот и бросает ее из крайности в крайность. А остановить некому, приходился самой жать на тормоза. Замуж ей пора, одним словом. Как ее не понять?
А мне смешно!.. Только я совсем не смеюсь!..
И не надо, покачал головой Артем.
Человек погиб, Трутова нет. И, возможно, Ева все-таки виновна в его смерти и она, и ее семейка. Та же мама могла спросить за дочь, пользуясь возможностями своих сыновей. Способна она на такое или нет, сказать сложно, скорее всего вряд ли. Но как ни крути, а Ева звонила своей маме после того, как Трутов ее обидел И Земский обижал Еву. И Козоев
Плохо мне, понимаешь, плохо!
Понимаю.
Мне без тебя плохо!
Не знаю.
Тогда пошел вон!
Артем кивнул. Ева могла говорить все, что угодно. Она сейчас в очень сложном положении, а полностью оправдаться возможности нет. Она это понимает, оттого и злится, не надо воспринимать ее слова всерьез. Тем более что нет у него желания остаться с ней.
И больше не приходи! бросила она вслед.
Артем качнул головой, нажимая на кнопку вызова лифта. Увы, оставить Еву в покое он не может. Подозреваемая она, и ей придется давать показания. И у него еще возникнут вопросы, и следователь захочет с ней поговорить.
Он зашел в кабинку лифта, Ева исчезла из вида, но до слуха донесся ее голос:
Не бойся, маме на тебя жаловаться не буду!
Скорее всего, это был сарказм. Ну не могла Татьяна Витальевна устроить расправу над Трутовым, не тот она человек. Да и Ева, возможно, ни в чем не виновата. Возможно, Горбин и не убивал Земского. Да и над Козоевым он всего лишь замышлял расправу, может, он всего лишь хотел его покалечить. А Трутова мог убить Борщевик, его люди. По линии профсоюза, так сказать. Может, зря Артем подозревал Еву. И ее семью? Но в то же время Ева звонила матери, жаловалась ей. Это факт. И не поехала она к ней домой, к себе вернулась. Татьяна сама приехала к дочери, Артем застал их вместе. Как будто на месте преступления.
Глава 3
Кто бы там что ни говорил, а пирожки у Любы очень даже. Вкуснее только у Марины. И торты у нее самые-самые, и пирожные, не зря она заведует отделом кулинарии. И сама как сдобная булочка. Хватило шести лет в браке, чтобы она из сахарной тростиночки превратилась в розовощекую пышку. А Егор Стасов, сколько помнил себя, терпеть не мог женщин в теле. С Мариной, правда, немного иначе. Она хоть и пышная, но не рыхлая плотная, упругая, и не так уж и плохо с ней в постели. Пока его все устраивает. И жену он любит, и сыном дорожит, семья у него на первом месте. Только вот почему-то не удержала Марина его от безрассудного, в общем-то, решения. Бросил все и уехал к черту на кулички. Может, погорячился.
Приехали! донеслось сквозь дрему.
Егор уже почти заснул, когда Макс остановил машину. На улице дождик моросит, дворники по окошку скребут, убаюкивают. Да и время уже за полночь. Баю-бай уже давно пора, а они носятся по городу как неприкаянные. Нет, он не против, работа у него такая, волка ноги кормят. Молодой он, двадцать восемь лет, еще бегать и бегать, он готов к беготне. Но уже не за горами время подводить первые итоги прожитой жизни. В тридцать лет Егор спросит себя, чего он добился за годы службы. Старший оперуполномоченный? Ну что ж, неплохо, бывает и хуже. Но хотелось бы большего, уголовный розыск возглавить, а ведь он мог бы уже рулить в этой должности, если бы не сорвался с места вслед за Малаховым. Здесь тоже могло подфартить, но закон подлости сыграл против него в пользу Макса. Обидно. Но работать надо. Только вот из машины выходить не хочется. И поздно уже, и дождь идет.
У Макса зазвонил телефон, он ловко нацепил на ухо гарнитуру, ответил.
Да, товарищ подполковник!.. Да вот, к фосфорному комбинату подъехали как-то не очень весело отчитывался Макс.
Убийцы проникли в дом тайком, через гаражные ворота. Если тайком, значит, действовали посторонние для потерпевшего люди, но тем не менее для успокоения совести решили проверить версию о причастности к убийству Трутова его коллег по работе. Соседей опросили, никто ничего не видел, отправились на комбинат фосфорных удобрений, узнать, когда и с кем потерпевший покинул территорию производства. Заскочили по пути домой, прихватили пирожков, Егор жевал, жевал, а все равно сон сморил.
Да понятно, что вряд ли это с работы, но раз уже приехали говорил Макс. Какую новость?.. Две?.. Ну да, меня начальником А Стасову?.. Ну, нормально!.. Голос у Макса и дрогнул и вместе с тем повеселел. Скажу, конечно!..
Макс сбросил вызова и хмыкнул, комментируя ситуацию. Он не торопился выходить из машины, да и Егору не хотелось двигаться.
Что там такое?
Да, похоже, там правда Ева была Эта, Лазарева.
Где там?
У Трутова. Малахов это понял, из головы совсем выскочило.
Что выскочило?
А то, что тебе майора присвоили.
Мне?! взбодрился Егор.