Светлана Лаврова
Семь дней до сакуры
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения издательства «КомпасГид».
© Лаврова С. А., текст, 2023
© ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2023
Пролог
Сакура будет позже
Если я не могу приехать в Японию,
то Японию нужно придвинуть ко мне.
(Глубокое убеждение автора)
И почему в весенние каникулы всегда такая мерзкая погода? Солнце отсутствует как таковое, и вполне возможно, что оно уже погасло в какой-нибудь космической катастрофе. А Ксюха, занятая тестовой контрольной по математике, просто не заметила этой катастрофы пусть Cолнце взрывается, лишь бы математику написать. Снег не до конца стаял и лежит теперь серыми неопрятными кучками. А где стаял, так лучше б он этого не делал. Из-под него показались липкая грязь и мусор самого неприглядного вида от почти невинных шоколадных обёрток до собачьих какашек. Лужи мутные, с осклизлым дном и сомнительными краями. Ксюха в такую уже падала недавно, когда вырядилась на дискотеку в мамины ботинки на шпильках. Это кончилось вполне предсказуемо: шпильки завязли в грязи и отломились. Самое обидное, что шпильки уже даже не модны.
Урны от мусора не спасают, они в основном валяются на тротуаре земля их, что ли, сильнее притягивает, чем остальные предметы? На Ксюхином пути в школу на две стоячие урны приходится пять лежачих, с разбросанным мусором. С неба сыплется нечто среднее между снегом, дождём и манной кашей тоже какой-то мусор, только небесный. Серые унылые коробки пяти- и девятиэтажных домов ограничивают квадраты таких же серых и унылых дворов. Фу. И ещё раз фу.
Это место не твоё, это время не твоё
Осторожно перепрыгивай. Это очень глубокая лужа, я её с детства знаю. Она втягивается в разлом между тектоническими плитами до самой Америки, сказала Ксюха. Только протекая мимо ядра нашей планеты, она немного испаряется.
В ответ неуверенно хихикнули.
Вот она!
Между двумя пятиэтажками по улице Громова показалось что-то зелёное. Трава? Точно трава. Потом стал виден край небольшого домика, скрытого ветками деревьев ещё без листьев. Перегородки-сёдзи[1] из планочек, затянутые квадратиками бумаги, были раздвинуты, чтобы тёплое весеннее солнце лилось в комнаты и золотило свежие чистенькие татами. Над этим домиком солнце было, а дождя и снега не было. За домиком виднелись другие, похожие, это окраина города, а дальше, на невидимой отсюда скале, будто бы висел в воздухе зáмок изящный, причудливых линий, он парил над городом и совсем не был похож на тяжёлые каменные нашлёпки на холмах средневековые замки Европы. Ещё дальше простирались поля и уже совсем невнятно, тенями горы. Или облака.
Сбоку от домика с клетчатыми перегородками-стенками чуть отстранённо стояло дерево изысканно-кривое, как на японских гравюрах. Махровый тёмно-розовый цвет плотно обтягивал ветки пушистым футляром. Футляр был не сплошной некоторые цветы висели отдельно и вроде даже сами по себе, вопреки земному притяжению. Запах перелетал улицу Громова и таял между домами номер 136 и 138.
Это сáкура?[2]
Балда, это ýмэ, поправила Ксюха. То есть японская слива. Сакура будет позже.
Глава первая
Гости летят, весна пришла
(воскресенье, первый день каникул)
Когда мама сказала, что на весенние каникулы к ним приедет троюродная сестра и её надо будет развлекать, то Ксюха вовсе не пришла в восторг. У неё были совсем другие планы на каникулы.
Твоя сестра, ты и развлекай, буркнула она.
Моя сестра осталась у себя в Петербурге, возразила мама. Приедет именно твоя сестра, её дочка, посмотреть на нашу Японию. Я работаю, бабушка тоже, а тебе всё равно делать нечего.
Взрослые почему-то всегда считают, что детям на каникулах нечего делать.
Не кривись, это твоя единственная кровная родственница, сказала мама, правильно расценив Ксюхину гримасу. И надо быть благодарной. Мы у них в Питере две недели гостили перед тем, как ты в первый класс пошла. Все музеи обошли.
Вот-вот! Ксюха не забыла этой пытки. Они с утра до вечера ходили по бесконечным залам и комнатам, где нельзя было ни бегать, ни кричать, ни даже порисовать немножко. С ними вместе ходила и эта самая троюродная сестра, она почему-то называлась по-старинному кузина. Ксюха её тут же переназвала Кузькой, на что кузина обижалась и ревела. Но маме не ябедничала, так что Ксюха её наполовину простила. Полностью простить Кузьку Ксюха не могла. Во-первых, кузина была старше на год и выше на голову, что Ксюху очень раздражало. А во‐вторых, на Кузьке были потрясающие зелёные бархатные штаны, усыпанные рубинами и алмазами! Ксюха-то по причине тёплой погоды была в жёлтых шортиках и чувствовала себя несчастной замарашкой на фоне столичной принцессы. Нет, такое не прощают. Ксюха до сих пор не знала, откуда Кузька взяла бархатные штаны с алмазами (ну, наверное, со стразами, но тогда-то она была уверена, что это алмазы). В сущности, штаны с алмазами так Ксюху потрясли, что весь остальной Петербург она вообще не запомнила.
И вот теперь эта расфуфыренная Кузька в своих алмазах в три слоя прибывает к ним и портит Ксюхе долгожданные весенние каникулы! Но мама права, выкрутиться невозможно. Если кто приезжает в гости, его надо принять так, чтобы он думал, что о нём тут всю жизнь мечтали, это был семейный закон, уходящий во времена первобытно-общинного строя.
Я понимаю, что тебе иногда захочется побыть одной, примирительно сказала мама. Я постараюсь часть мероприятий взять на себя. Оперный театр, картинная галерея, что там ещё полагается? Тем более тогда, шесть лет назад, вы как-то не очень поладили.
Ого! Мама это заметила! Определённо мама умнее, чем Ксюха привыкла думать.
Ещё я могу повести её с собой на работу и показать операционную, придумала мама.
Она была уверена, что их операционная это самый крутой аттракцион в городе и всем безумно интересно её посмотреть.
А если кузина упадёт в обморок от вида крови, то тут же, прямо в обмороке, уедет домой! обрадованно продолжила Ксюха.
Глупости, неуверенно возразила мама. С чего это она упадёт? Она же не барышня в кринолине.
В четверг я могу сводить её на экскурсию в нашу библиотеку, радостно предложила бабушка. У нас будет Зайкин праздник на дошкольном абонементе. Я уже сшила восемнадцать ушей.
Ага, тринадцатилетней девице будет безумно интересно, фыркнула Ксюха.
Ну и ладно, обиделась бабушка. Тогда сама развлекай. Музеи, выставки, хи-хи, как раз то, что ты любишь. Неизъяснимое наслаждение.
Мя-а-а-а! это О-Цю́ру решила выяснить, что такое интересненькое обсуждают на кухне и не выйдет ли из этого обсуждения какое-нибудь внеочередное «пожрать». Мя-а-а-а! басом повторила она.
Мама погладила О-Цюру и сказала:
Да, это тоже проблема. Гости как-то не выживают в этом доме, потому что О-Цюру орёт по ночам и не даёт им спать.
Ура! обрадовалась Ксюха. Кузька то есть эта девица помучается ночку-другую, а потом улетит к себе в Питер, где никто не кричит по ночам.
Нет, это нехорошо, возразила мама. Придётся мне гладить О-Цюру всё время, пока гостья у нас, прерываясь только на работу.
Когда её гладили, О-Цюру, конечно, не кричала кто будет кричать, когда его гладят? Однажды мама сказала, что, наверное, у О-Цюру что-то болит, вот она и жалуется. Ещё она вспомнила, что, когда Ксюха была маленькая, она тоже кричала по ночам, потому что у неё «пучил животик».
Это как? уточнила Ксюха, уже забывшая свои проблемы трёхмесячного возраста.
Это газы, деликатно объяснила мама.
О-о-о, у О-Цюру внутри газ! восхитилась Ксюха. Она взлетит, как аэростат, и будет парить под люстрой! Все ребята обзавидуются. Ни у кого из наших никто дома не летает.