Помилуй меня! Только не сейчас. У меня столько дел. Но если тебе так интересно, узнаешь об этом ровно через двадцать лет, в это же время, плюс-минус. Видишь! Я снова пошутила! А пока живи и радуйся и не торопи события. Ведь люди могут торопиться только в одно место.
Это куда же? спросил я, сделав вопросительную мину.
Конечно же ко мне в гости!
И с восторгом произнесла свое излюбленное «Ха-ха-ха», правда, из ее уст это все равно звучало как-то зловеще и неестественно, но об этом я ей так и не сказал. Не хотелось расстраивать хоть как-то лучшего друга.
Да я сегодня прямо в ударе юмора, вдруг похвалила она саму себя.
А что будет с тетушками? поинтересовался я и с грустью в глазах посмотрел в лицо самой смерти.
Прошу тебя, пожалуйста, только не смотри на меня так. Меня все равно этим не проймешь, или ты забыл, кто пред тобой стоит?
Но я не сдавался и продолжал упорно смотреть на нее жалобным и молящим взглядом, какой только мог состряпать на своей мине ребенок.
Ну хорошо! наконец сдалась она. Хорошо! Побудь с ними еще капельку времени, но только потом без всяких там обид и нюнь, а то я обижусь. А я очень не люблю огорчаться на друзей. Приду за ними ровно через три года три месяца три дня три часа три минуты и три секунды.
За такой великий жест со стороны сами знаете кого поверьте, друзья, мне вдруг так захотелось обнять по-человечески эту старушку, но я вовремя сдержался, ибо мой разум все же осознавал, кто передо мной стоит.
Ну! вдруг произнесла она. Давай беги, пока я не передумала.
В гостиной горел свет, а по потолку прыгали наперегонки вокруг качающейся люстры хрустально-солнечные зайчики. Мое по-прежнему неподвижное тело лежало с закрытыми глазами на диване с градусником под подмышкой. Родные мне люди плакали и бегали вокруг меня, то и дело били слегка по щекам, чтобы я очнулся: «Пожалуйста, только не спи, только не спи». Но температура в моем организме с каждым часом устанавливала все новые рекорды. Вот и на этот раз, когда они достали градусник, можно было услышать, как звучат новые фанфары. Сорок три и один, и мой организм на пределе нереальной мощности: еще чуть-чуть и мое тело взорвется, извергая лаву.
Не может такого быть, завопила одна из сестер, хлюпая слезами. С такой температурой люди не живут. Может, градусник сломался?
А другая стояла рядом и тоже вся в слезах сжимала крепко-накрепко мою руку.
Я ему уже все, что могла, сделала, причитая, твердила младшая из тетушек. Уксусом натерла, укол от жара сделала.
И действительно, она все, что знала, применила, а знала многое, и в медицине она не была профаном, ведь полжизни проработала старшей медсестрой в детской больнице.
Ну все! не выдержав, произнесла вслух старшая сестра. Отойди. Раз медицина тут бессильна, то мы спасем нашего мальчика другим способом и вырвем его из лап смерти.
Взяв себя в руки, она вытерла слезы и успокоилась.
В таком деле эмоции и нервы нам не союзники, сказала она, и ты тут не хлюпай. Мы обязательно поможем нашему Мишке, а пока принеси-ка мне из холодильника два куриных яйца, и не плачь.
Но та продолжала реветь, хотя и пыталась взять свои эмоции под контроль. Тетя достала из холодильника яйца и принесла их в гостиную, как и было велено.
А теперь мне нужна полная тишина!
И та послушалась и прикрыла свой рот рукой, вытирая слезы, которые текли сами по себе. Старшая из сестер закрыла глаза и, приложив к моей голове куриные яйца, начала их аккуратно водить и что-то нашептывать, совершая некий древний ритуал, который знала только она. Затем внезапно остановилась, открыла глаза и, подняв голову вверх, незамедлительно обратилась куда-то в пустоту громким и пронзительным голосом.
Ты нам обещала отпустить его.
И сразу после этих слов, буквально через пару секунд, ровно в шесть утра, весь мокрый от пота, я открыл глаза и дрожащим голосом попросил у родных и дорогих тетушек попить водицы, а они на радостях, испытывая удовлетворение от победоносного сражения за мою жизнь, принялись обнимать и целовать меня, поя меня малиновыми и смородиновыми морсами, а температура тела моего вернулась в привычное русло тридцать шесть и шесть! А потом, после такого путешествия в неизведанные места с приключениями, жизнь постепенно наладилась. Горький осадок осел, а река судьбы очистилась от ила переживаний и плавно понесла меня по волнам меняющегося мира вокруг. Но одно, конечно, оставалось неизменным. Я, как и прежде, каждые каникулы гостил у дорогих моему сердцу тетушек, вот только к озеру через это мистическое кладбище я больше ни ногой, и вообще после того случая в моей не такой долго прожитой жизни у меня пропало всякое желание плескаться в любых там водоемах, ибо при входе в воду сразу в голове всплывала та не очень приятная картина из моей биографии.
Бежало незаметно время, и, как мне было обещано сверху или снизу потому что, если честно, я так до конца и не разобрался, откуда приходят такие потусторонние силы, но ровно через три года до секундочки тети вдруг покинули нас, перед этим зачахнув прямо на глазах и переплыв реку Стикс[2]. Они очутились в ином мире. Вот только до сих пор меня мучает один вопрос: знали они обо всем или нет? Когда они были еще живы, я и не спрашивал. Да и они всегда делали вид, как будто этого никогда и не случалось в нашей жизни. Только вот для родни их похороны не создали большой суеты, потому что, как оказалось, у них все было приготовлено как надо, словно у дотошных туристов, отправляющихся в дальний пеший поход.
Ах, Мила, Мила! Мила и для ангела, и для беса! Помню, как сейчас! Муж ее Владимир попросил помощи у меня. Встретить Милу в аэропорту. Я на тот момент был совершенно свободен, у меня была машина, и почему не помочь старым моим друзьям? И я с радостью согласился. Въехав на парковку столичного аэропорта, я нашел свободное место и припарковал старенький, но такой родной автомобиль, а мой друг поспешил в здание аэропорта узнавать о рейсе его жены. Через какое-то время он вернулся один, держа лишь в руках два стаканчика горячего кофе. Я приоткрыл ему дверцу, и он молча вручил мне мой кофе, затем обошел машину и присел с другой стороны, на переднее пассажирское сидение.
Задерживается! произнес он и, открыв крышку на бумажном стаканчике, подул слегка на кофе, а затем с осторожностью чуть-чуть пригубил из стаканчика.
Что? переспросил его я.
Из-за погоды рейс задерживается, ответил он мне.
И действительно, в тот день погода была ни к черту. С самого утра моросил дождь, а небо было затянуто свинцовыми тучами. Вот так мы просидели в машине более двух часов, не глуша мотор, чтобы не околеть от сырости и холода, и наблюдая за дворниками: как те, скрипучими, но ритмичными движениями, улавливая многочисленные капельки дождя, исправляют, словно ластиком, искаженные рисунки на лобовом стекле. Такая вот! Погодка тогда совсем не располагала к разговору. Мы только лишь изредка начинали какой-нибудь разговор ни о чем, и в итоге этот же разговор заканчивался так же. А потом каждый из нас погружался в какие-то личные мысли, и только радио с регулярной частотой, прыгая с волны на волну, хоть как-то разгружало тоскливую тишину в салоне автомобиля. Друг слегка нервничал, и как он ни пытался этого скрыть, все равно по нему было заметно, что он переживает, и это понятное дело. Шутка ли в такую погоду рассекать в небе на пассажирском лайнере: вот их там, небось, потряхивает.
Импульсы его переживаний распространялись на все пространство вокруг и краем затрагивали даже меня, и в какой-то момент я не выдержал и сказал, пытаясь успокоить друга:
Поверь мне, все будет хорошо! Сам не раз летал в такую погоду. Долетит твоя ненаглядная. Никуда не денется. Надеюсь, мои слова ему помогли, но не факт. Только вот в скором времени на его грустной мине появилась улыбка, потому что среди выходящей толпы из аэропорта он заметил до боли знакомую фигуру своей жены, как он потом добавил: «Я узнаю ее из тысячи!» Она вышла из здания и в одной руке держала ручку от дорожного чемодана, и, словно на поводке послушный песик, за ней, подпрыгивая на кочках, торопился и сам чемодан. В другой находился еще один послушный питомец для любой женщины это, конечно же, смартфон. В какой-то момент она остановилась и огляделась и, быстро сориентировавшись, тут же направилась в сторону парковки, приложив смартфон к ушку. Слава богу, мой друг засиял. Я даже не успел выронить и словечка, как тот уже был в пути и вовсю общался с любимой по телефону. Наконец Мила заприметила его и остановилась, подняв руку вверх, в которой держала смартфон. Владимир поспешил к ней, и сквозь мгновение они уже стояли в объятиях, друг друга одаривая сверкающими улыбками и поцелуями. «Вот эта пара вот это любовь!» радостно думал я, наблюдая за ними через призму капелек воды, падающих с небес, и слегка завидуя им белой-пребелой завистью.