Андрей махнул рукой:
Что и требовалось доказать! Звездун!
Но с другой стороны, продолжила Агния, он, хоть и засранец, но до конца войны знаешь, сколько боевых вылетов сделал? 1405!
Ско-о-о-лько? опешил Андрей и потянулся за мочалкой и мылом.
1405. И провёл 825 воздушных боёв. Вот так-то
Хрена себе он что, круглые сутки воевал, что ли?
Круглые, не круглые, а по нескольку вылетов в день делал очень часто. Так что, хоть он и наврал с три короба, и, само собой, столько, сколько заявил, конечно же, не сбил, но лётчик-истребитель он классный, и ещё учти в Люфтваффе специально культивируются подобные герои их немного, основная масса пилотов до них о-о-очень сильно не дотягивает А этим экспертам никаких особо сложных задач командованием не ставится, они на привилегированном положении, их дело летать на свободную охоту3 и сшибать зазевавшихся, то бишь, работать на пропаганду. Вот и всё.
Выходит, мы те самые зазевавшиеся?
Да нет, на этот раз, видать, здорово им всем хвост прижало, поэтому и бросили всех, в том числе и его, на реальную боевую задачу, вот они и отработали. Ну, а мы просто ему в прицел попались Ладно, всё, хватит уже меня по третьему разу намыливать! Я уже чистая! Вся!
Да я тебя и дальше могу намыливать! весело хохотнул Андрей, усилив свой нажим, и пытаясь удержать её гибкое и скользкое от мыла тело.
Она с силой вырвалась из его рук и схватив ведро, с головой окатилась тёплой водой.
Встряхнула гривой мокрых волос:
Всё, пойдём, нас уже заждались!
***
После бани, прихватив до кучи и Антонину, всё-таки дошли до сан.части.
Настояла на этом Агния. Николай Филлипович сначала вознамерился, по обыкновению, хорошенько отлаять вновь прибывших за то, что не явились на осмотр сразу, но увидев Агнию, как-то сразу подобрел и успокоился. После чего спокойно приступил к осмотру. С Андреем никаких сложностей не возникло его ранения и ожоги он особо серьёзными не посчитал, а вот с Антониной возникла заминка. Для начала, перед тем, как её осмотреть, он позвал медсестру, и передал Андрея в её руки. Медсестра повела Андрея в соседнее помещение, где принялась обрабатывать его ожог на животе, раны и ссадины.
Доктор тем временем долго осматривал Антонину, крутил со всех сторон, проверял работу опорно-двигательного аппарата, простукивал, прослушивал, громко сопел, вздыхал Потом Андрей услышал приглушённое дверью: «ладно, одевайся», а спустя минуту более громко: «лейтенант, всё, можешь заходить!» Андрей к этому времени уже перевязанный, и обработанный должным образом, несколько минут томился, сидя на табуретке в соседней комнате.
Ну что, красавица, тебе сказать? доктор горестно вздохнул, вот что я тебе, как врач, скажу тебе на месяцок в санаторий бы отлежаться, отоспаться, здоровье поправить. На тебе места живого нет. Сплошные синяки, ссадины и раны.
Доктор, да вы что?! вскинулась Антонина, какой санаторий?! Я воевать хочу!
Милая моя! Да я ж говорю: на тебе места живого нет! по-доброму глядя на неё грустно ответил доктор.
Ништо! Я на себе вон сколько раненых перетаскала? И что, теперь отдыхать, что ли? Ну-у-у нет, на это я не согласная!
То, что ты пережила и перетерпела, не каждый мужик сдюжит. Это я тебе как врач говорю, продолжал увещевать её военврач.
Пережила, перетерпела и что с того? И ещё столько же перетерплю! Меня что, для того Андрей, Агния и Пашка из петли вытаскивали, чтобы я тут по вашим санаториям прохлаждалась?
Что за Пашка? повернулся Николай Филлипыч к Андрею.
Это танкист. Когда нас позавчера утром сбили, нас с Агнией спас экипаж нашей тридцатьчетвёрки. И весь экипаж погиб, кроме него. Он нас с Агнией к себе в экипаж зачислил. Так и воевали, на танке, вместе с ним. И Антонину у фашистов отбили.
Агния верёвку перестрелила на которой меня фашисты вешали, и всех фашистов положила из пулемёта, взахлёб быстро-быстро заговорила Антонина, словно опасаясь, что её прервут, а Андрей выскочил, и меня в танк затащил, вот А Пашка как дал по газам! И они всё там разнесли вдребезги! Вот как они меня спасли! победно закончила свое короткий рассказ Антонина.
Вот как значит, дело было военврач посмотрел поверх очков на Андрея, а потом на Агнию.
Да вы не волнуйтесь, Николай Филлипович! с крайней степенью убеждения, моляще смотря на него, попросила Агния, я за ней посмотрю. Если что нет так, то я её сама лично за руку к вам отведу! Ведь у неё ничего серьёзного нет?
Хм как сказать. Налицо крайняя усталость и истощённость всего организма.
Это я-то истощённая? Антонина шагнула к Андрею, мгновенно обхватила его за пояс, и оторвав от пола, подняла в воздух!
Андрей от неожиданности даже ругнуться не успел!
Ну, вот! А вы говорите усталость и истощённость! Да я вот так знаете, сколько мужиков раненых вчера перетаскала? Там были и потяжелей!
Так, всё, всё! замахал на неё руками военврач, иди! Иди с глаз моих долой! Только потом не жалуйся!
И вся троица дружно потопала к выходу.
Сержант Чудилина!
Агния обернулась.
Задержись-ка на минутку, попросил доктор, а вы идите, идите! махнул он рукой Андрею и Антонине. Они переглянулись, но всё же молча вышли.
Поди-ка сюда, поманил Агнию военврач.
Она молча подошла.
Он помолчал, а потом негромко спросил:
А ты-то сама как? У тебя всё нормально?
Агния ни слова не говоря, расстегнула ремень и задрала гимнастёрку с нательной рубахой вверх, почти до самой груди. На животе красовались три здоровенные, синюшного цвета шрама один точечный, от пули противотанкового ружья, и два вытянутые, от осколков. Она молча повернулась спиной, демонстрируя шрам выходного отверстия от противотанковой крупнокалиберной пули.
Сквозное глухо констатировал военврач, рассматривая шрамы.
14,5 мм, противотанковое ружьё, дала краткий комментарий Агния.
Поразительно доктор покачал головой, такая пуля раскурочивает раневой канал размером с бутылку, после такого никто не выживает там же все внутренности в фарш а это осколочные?
Она молча кивнула.
Извлекли?
Да, Андрей вытаскивал. Там ещё одно есть, ниже, где аппендикс. Но там я вам показывать не буду Не хочу.
Доктор тяжело вздохнул, откинулся на стуле:
Не надо. Верю.
Агния молча поправила форму, застегнула ремень, и попрощавшись, вышла.
А доктор ещё долго сидел, уставившись в одну точку, и молчал
Глава 2. Смуглянка.
В столовой было полно народу. Ужин подходил к концу, ложками стучать уже почти перестали, кто-то допивал свой компот, многие, уже допив, негромко гомонили, обсуждая минувший день. Время от времени, то там, то сям, разговор прерывался взрывами хохота: напряжение, накопившееся за целый день, и частично снятое боевыми 100 граммами, требовало выхода.
Ты вот что, Андрюха! придвинулся поближе сидевший напротив командир эскадрильи, пока тебя не было, мне пришлось другого ведомого взять, не обижайся.
Да я не обижаюсь, спокойно ответил Андрей.
Ну и правильно, кивнул в ответ капитан Миронов, да оно же и к лучшему тебе давно уже положено своего ведомого иметь. Это как минимум. А по-хорошему пора тебе уже звено принимать. Старший лейтенант звание позволяет. Согласен?
Андрей молча кивнул.
Вот и отлично. Как раз новое пополнение прибыло. За те два дня, что тебя не было, жаркие бои были, потеряли очень многих комэск замолчал, вздохнул, и продолжил: в тот же день, когда вас сбили, та пара, что тебя обстреляла, на остальных накинулась. В упор расстреляли самолёт Горидзе, убили стрелка, Лёшку Зыкина. Георгия задняя бронеплита спасла, там всё ж 12 миллиметров, как-никак, но сзади под бронеколпак осколки влетели, всю голову ему искромсали. Георгий до аэродрома еле-еле дотянул уже на пробеге сознание потерял. Большая кровопотеря была. Но мужик он здоровый, выжил. Филлипыч его подлатал немного, перевязали, морфием обкололи, да в госпиталь отправили.