Женщина стояла в дверном проходе, голова ее была покрыта белым платком, черное платье свисало до щиколоток. Евдокия повернулась к ней.
Для него?
Да.
Он сам должен справиться. Я могу подсказать ему направление, но принимать за него решение не стану.
Я и не прошу от тебя большего, сказала женщина, он все сделает правильно, я верю.
Евдокия подошла ближе и осмотрела ее с головы до ног.
Твои дела совсем плохи, сказала она, тебе нужна помощь, которую я не в силах дать. Я знаю, что должна тебе, и, если бы могла, все бы для тебя сделала.
Мне помогут.
Кто?
Всевышний.
Тогда молись Всевышнему. Я буду просить о твоем выздоровлении.
* * *
Ян закуривал третью сигарету подряд. Он невольно вспоминал тот подвал, ряды высоких стеллажей, столы с оборудованием и Марка с каким-то пакетом в руках. Помещение выглядело практически стерильным, а воздух был свежим и теплым. Все это совсем не напоминало ни церковное помещение, ни склад их магазина. Ян думал о том, стоит ли вообще возвращаться в церковь. Он знал, что его заметили, и вопрос только в том, что будет дальше. Идти в полицию прямо сейчас? Но не успел он подумать об этом, как в дверь громко постучали. Снаружи донесся знакомый голос:
Это я, Марк, открой, я один.
Ян подкрался к двери, пытаясь не издать ни звука, но пол под ним громко заскрипел прямо у самого порога. Через глазок он увидел Марка и открыл дверь.
Они молча сидели на кухне и курили. Марк выглядел озадаченным, ему было неловко. В комнате повисла гробовая тишина, так, будто они оба знали какую-то неудобную тайну, но не могли начать разговор, и каждый из них ждал, что другой первым возьмет слово. Марк смотрел то на Яна, то по сторонам. Он пытался придумать, с чего бы начать и как объяснить все, чему Ян недавно стал случайным свидетелем.
Сейчас ты поедешь с нами, неделикатно сказал Марк.
Внизу, у подъезда, ждал Генрих.
Марк, объясни мне, что происходит? Яну не удалось скрыть дрожь в голосе.
Я все тебе объясню. Как раз за этим и приехали. Выбора у нас нет. Не усложняй, и все будет хорошо. Ты не пострадаешь, я обещаю.
От его слов Яну стало еще страшнее.
Куда едем? Я ничего не понимаю.
В церковь. Все уже собрались. Все будет хорошо, только не делай глупостей.
У Яна было много вопросов. Они вышли на улицу. Рядом с подъездом стоял темно-синий джип, за рулем сидел Генрих. Все молчали, будто ехали на похороны. Ян сразу вспомнил это неприятное чувство, возникавшее в детстве, когда мама вела его в больницу и он знал, что рано или поздно они дойдут до кабинета врача, но очень хотел, чтобы дорога не заканчивалась. Марк сидел рядом с Яном и грыз ногти, а Генрих вел машину.
Подвал в здании администрации хорошо освещался и был оснащен современной системой вентиляции. Ряды широких стеллажей прилегали к боковой стене, напротив них стояли столы с оборудованием. В углу за последним стеллажом пряталось небольшое помещение, где была установлена линия по смешиванию и упаковки порошков своеобразный мега-миксер.
Яна завели в переговорную комнату. Там сидели Виктор и пожилой мужчина с куцей седой бородой. Оба в гражданской одежде, курили, но вытяжка хорошо убирала запах. Марк и Генрих уселись напротив Яна. Виктор потушил сигарету и сказал:
Я не думал, что ты обо всем так быстро узнаешь. Обычно мы несколько месяцев присматриваемся к кандидату и только потом решаем, брать его в дело или нет, он напряженно переводил взгляд то на Яна, то на стол перед собой, этот разговор был ему неприятен, но он старался скрыть раздражение. Раз уж так вышло, придется обсудить все условия сейчас.
Виктор делал долгие паузы и тщательно подбирал слова.
Ты наверняка знаешь, что много лет назад церковь была в отчаянном положении. Великий Союз, тогда еще существовавший, практически запретил религию, а мы, в свою очередь, хотели выжить и нашли способ договориться. Как ты понимаешь, эти мешки не просто так здесь хранятся, Виктор указал рукой на стеллажи, нам пришлось пойти на сделку. Я не могу сказать, что это приятная сделка, но в ней есть и свои преимущества.
В мешках кокаин? спросил Ян.
Кокаин, героин, мефедрон, соли, есть еще много видов травы, гашиш и марки. У нас широкий ассортимент, а благодаря развитой сети церквей по всей стране мы вне конкуренции.
У меня в голове не укладывается, как такое возможно, как вообще можно сочетать одно с другим, Ян догадывался, но не мог в это поверить, то есть вы травите людей наркотой и служите богу одновременно? Опиум для народа продаете?
И в прямом, и в переносном смысле, подметил седобородый мужчина, мы работаем с обществом. У людей есть потребности, и мы их удовлетворяем, как в случае с верой, так и с веществами.
Не усложняй, вклинился Генрих, люди сами себя травят. Мы никого не заставляем употреблять.
Как и не заставляем верить, добавил пожилой мужчина.
Более того, продолжал Виктор, у нас самый чистый товар, а не какая-то подвальная дрянь. Сам подумай, если бы мы этим не занимались, кто-нибудь другой был на нашем месте. Так мы хотя бы обеспечиваем качество, от которого люди не дохнут как мухи. Да, это дело не богоугодное, но, как я уже сказал, у нас нет выбора.
Марк молча сидел и внимательно следил за дискуссией.
Чего вы хотите от меня? спросил Ян.
Раз ты все знаешь, мы хотим, чтобы ты работал с нами. Есть позиция, которую ты можешь занять.
Ян смотрел на них, казалось, все сейчас настроены против него. Генрих уставился на него своим вечно-сонным взглядом. Ян интуитивно понимал, что особого выбора у него нет. Он знает слишком много, чтобы отказаться без последствий. А если он пообещает обо всем забыть и по-монашески всегда хранить молчание, ему не поверят. Скорее всего, они добьются молчания другим способом. И если прикинуть варианты, полиция не сможет помочь ему.
Что за позиция?
Мы работаем в региональном распределительном центре. Принимаем товар, поставляем небольшие оптовые партии в местные точки, потом все идет в розницу. Нам нужен помощник, который будет формировать продукты, вести учет склада, выполнять подручные работы.
Все как в супермаркете, добавил Марк.
«Интересно, какие еще подручные работы», подумал Ян.
Могу я подумать? спросил он.
До утра, улыбался Виктор, потом ждем твое решение. Кстати, совсем забыл вас представить, это Самсон Дмитриевич, наш настоятель, Виктор указал на пожилого мужчину. Ян вспомнил, что видел его по телевизору рядом с Патриасом, когда тот выступал перед толпой на одном празднике, митрополит Самсон отвечает за наш склад перед всей Патриасией и самим Патриасом.
Я занимаюсь этим уже очень давно, произнес Самсон, это сложное дело, но к нему быстро привыкаешь. Через неделю ты и не вспомнишь, что именно в этих мешках. Для тебя их содержимое станет просто обычным товаром, как сахар или крахмал. Я думаю, все сложится хорошо, но первое время за тобой будет присматривать Генрих, митрополит кивнул в его сторону, он отвечает за нашу безопасность. Выполняй все требования Виктора и проблем не возникнет, это я гарантирую.
Ян кивнул. Он прослушал половину из того, что сказал Самсон, думая о том, как ему незаметно заявить об этом в полицию до утра.
Я вижу, у тебя остались сомнения, сказал Виктор, это нормально. Но что ты сам думаешь об этом?
Не знаю, ответил Ян, я как-то по-другому представлял себе церковь. Ну, я думал, что мы близки к богу и несем добро.
Реальность, конечно, далека от этого. Святых нигде нет. В западном KOTA-лицизме много ответвлений и структур, но, по сути, там всего две палаты: верхняя и нижняя. Есть Ваттика и есть все остальные. И все остальные рвутся попасть в Ваттику. А как только тебя туда приглашают, считай, все, добро пожаловать в элитный клуб престарелых педофилов. Да, мы не святые, но мы хотя бы не насилуем мальчиков в Лупенариях.