Однажды в Великую пятницу друзья пришли на Божественную службу в Русский Православный собор в Сан-Франциско. Спустя годы Евгений, тогда уже отец Серафим, вспоминал об этом: «Когда я вошел в православную церковь впервые, со мной случилось что-то такое, чего я не испытывал ни в буддийских, ни в западных храмах: вдруг в моем сердце что-то подсказало, что это мой дом, и все мои поиски были окончены! В действительности я не мог понять ничего, потому что церковная служба шла на непонятном мне иностранном языке».
В православном храме он утвердился в понимании Истины, он писал: «Истина не только абстрактная идея, которую ищет и познает ум, но нечто личностное, даже Личность, Человек Тот, Кого ищут и любят сердцем. Так я узнал Христа».
Он стал бывать в русском православном храме.
Один из тогдашних знакомцев Евгения пишет: «Он очень быстро исполнился глубокого почитания Матери Божией и еще до Иисусовой молитвы творил молитву Богородице».
Евгений взялся самостоятельно изучать русский язык, что далось ему сравнительно легко, благодаря врожденным способностям и языковым навыкам. Труднее оказалось посещать богослужения в русском соборе. Он очень боялся превратиться в обычного церковного завсегдатая, но тем не менее понуждал себя ходить на службы Мало кто прозревает сущность Церкви присутствие Неба на земле. Но он не спешил приобщаться этого Рая, боялся, что, привыкнув, лишится егоОн не хотел придавать себя обмирщенной Церкви, не хотел видеть в ней очередную «организацию», не хотел пополнять ряды чиновников от Церкви. Поступись он своими взглядами, и погасло бы пламя чудотворной силы, которое он запечатлел, оно бы растаяло в жидком свете мирских буден.
Активная деятельность братий
После того как Евгений пришёл к Православию, они с Глебом открыли православный магазин в Сан-Франциско, а так же основали Братство в честь Германа Аляскинского и начали печатать православный журнал на английском языке «The orthodox word» («Православное слово»), в котором много рассказывали о святом Германе Аляскинском (в 1970 году Церковь канонизирует его, в том числе благодаря трудам братии). Кстати, первая икона преподобного Германа была написана Глебом.
А в 1983 году братией будет куплена земля на Аляске и, точно форт Росс, в дебрях современного язычества вырастет на Аляске монашеский оплот, там где когда-то подвизался преподобный Герман Аляскинский. Но это произошло ещё не через один десяток лет
Предсказание Владыки Иоанна
Глеб и Евгений пришли к выводу, что без самопожертвования, без полного отречения от мира их печатное слово не будет иметь духовной силы, не откликнется в душах читателей.
Евгений об этом писал так: «Без подвига наш труд тщетен. Было бы сущим лицемерием печатать на страницах журнала о добровольно взявших бремя страданий ради Царства Божия и не приобщиться самим хоть в малом! этих страданий».
Как-то святой Владыка Иоанн (Максимович), беседуя с Евгением, поинтересовался, что тот собирается делать дальше. Евгений ответил, что не хочет идти в семинарию и будет и впредь нести соотечественникам, ищущим истинной веры, слово о Православии. «Да, да, кивнул Владыка, я даже верю, что в Калифорнии будет миссионерский монастырь».
Всё чаще Глеб и Евгений подумывали о том, чтобы покинуть город, всё чаще заводили об этом разговор. Когда-то гуляя по океанскому побережью, они мечтали о жизни в пустыни, и мечты эти сплотили братьев. Сейчас же тяга к пустынножительству сделалась непреодолимой. Евгений всё чаще напоминал Глебу: «Пора уезжать отсюда. Пора жить по-настоящему».
Пустынь
То, что произойдёт дальше, не укладывается в голове современного человека: Глеб и Евгений покупают участок земли в глухих лесах Калифорнии близ посёлка Платина и переезжают вдвоём жить в лес для того, чтобы печатать православный журнал, а позже святоотеческую литературу и книги, написанные отцом Серафимом. Причём в пустыни, где они жили, не было ни водопровода, ни электричества, ни телефона, но зато были гремучие змеи, укус которых смертелен, медведи, пумы и прочая дикая живность, которая часто посещала братию.
Самые тяжелые испытания, выпавшие братии в первые годы скита, были связаны с изданием православного журнала в лесу, в первобытных условиях. Мало того, что печать сама по себе нелёгкий труд, братии нередко доставалось и похлеще: сломается в дороге машина, гружённая бумагой или типографской утварью, и приходилось на руках втаскивать в гору тяжеленные свинцовые шпоны и ящики с металлическими литерами.
Богослужения в пустыни задавали тон каждому дню. Трижды (по монастырскому уставу) в день братия собирались на молитву в этом, как ни в чём другом, могли они уподобиться древним, столь любимым пустынникам, о которых так много было прочитано.
Искушения
Благодатные знамения являлись братии нечасто и нежданно, но всегда в решающую минуту. Приведем наглядный пример.
Для облегчения набора текста братия в 1970 году купила линотип. Конечно, по сравнению с набором вручную работа упростилась, но линотип «капризничал», к тому же для него требовался электродвижок и пропан. Однажды, когда Евгений набирал тексты в печать на линотипе (работать приходилось с раскаленным на газу свинцом), сломался движок. Несколько часов ушло на починку, но к тому времени остыл свинец. Когда всё снова было готово к работе, отказал линотип! Такой оборот уже не удивлял, братия привыкли тратить больше времени на наладку техники, нежели на саму печать. Но в этот раз терпение у Евгения лопнуло.
Хватит с меня! Сколько часов ковырялся, и всё без толку! взвился он.
Это козни диавола, отвечает Глеб, он зол на нас, вот и пытается досадить. Принеси-ка святой воды.
Братия сняли со стены деревянный крест, окропили станки и стены святой водой. И вдруг и линотип, и электрический движок, и даже печатный пресс заработали сами собой!
Надо во всём видеть полезное для спасения
Братия познали истинную цену своим огорчениям, испытаниям, искушениям. Евгений сказал однажды: «Святые Отцы учат, что во всём надо видеть полезное для спасения. Научимся спасёмся!»
Взять хотя бы самый «бытовой» пример: сломался печатный станок. Пока он работал, стоишь и сердце радуется: странички все аккуратные, чистые, красивые. И уже пленяют мечты: увеличится тираж, журнал будут читать во всех странах. А тут, глядишь, станок и забарахлил: «жуёт» и «выплёвывает» страницы как попало. Они слипаются, рвутся. И мечты о большом тираже тают на глазах, даже немногие дополнительные экземпляры уничтожены. Станок сделался орудием пыток. И собираешь все силы, прибегаешь к Иисусовой молитве, чтобы успокоиться и наладить станок.
Пускай такая работа радости и удовольствия не приносит (не то что пять минут назад, когда любовался красивыми страничками), но она очень полезна для духовного роста, помогает сосредоточиться и повести борьбу. Стоит поддаться настроению, захочется разнести станок в пух и прах и битва проиграна. Не в том победа, чтобы побольше журналов напечатать, а в том, над чем трудится душа. Прекрасно, если, спасая себя, душа сумеет спасти и других. Но если, спасая печатным словом души ближних, губишь свою это уже скверно.
Духовные наставники
Глеб и Евгений имели тесное общение с выдающимися и святыми людьми их времени, более того, были их духовными чадами в разные периоды их жизни. Назовём их имена.
Конечно, это святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский чудотворец; это схимонах Никодим с Афона, с которым отец Герман вёл духовную переписку и к которому приезжал на Афон в 1979 году. Старец Никодим Карульский был учеником старца Феодосия, который состоял в духовном общении со святителем Игнатием (Брянчаниновым). Конечно, это владыка Нектарий (Концевич) и отец Адриан (Рымаренко) ученики оптинского старца Нектария. Отец Адриан это тот человек, под епитрахилью которого скончался Преподобный Нектарий Оптинский. Это архимандрит Спиридон (Ефимов), который был ближе всех по духу ко Владыке Иоанну, и другие.