Надо сбивать, вздыхаю. Звони врачу еще раз. Что-то все эти лекарства не помогают.
Вряд ли они могут помочь за один день, ворчит Паша, но послушно достает телефон и выходит.
Веки дочки подрагивают, она медленно открывает глаза. Смотрит сонным взглядом на меня. Белки краснющие.
Как ты, зайка? спрашиваю ее.
Горло болит.
Ничего, сейчас еще пополощем и молочко попьем. Ты спала?
Угу один раз проснулась, пить захотела. Пошла на кухню, а там никого нет.
А где же Марина была? хмурюсь я.
Не знаю. Куда-то ушла, наверное.
Ладно, я с этим разберусь. А сейчас давай выпьем лекарство.
Даю ей жаропонижающий сироп.
Она начинает сползать с кровати.
Куда ты? Тебе лежать надо!
Я писать хочу, бухтит она.
Мне остается только помочь ей встать. Хорошо, что у Паши в квартире туалет есть при каждой спальне.
Марина на кухне. Паша что-то говорит ей, когда я туда выхожу.
Что есть на ужин? спрашиваю.
Сегодня рататуй, заливной пирог и греческий салат, рапортует она.
Не думаю, что это подойдет больному ребенку, качаю головой. Какие продукты есть? Я сама приготовлю.
Марина вопросительно смотрит на Пашу. Тот пожимает плечами:
Смотри сама. Если что-то нужно закажем.
Я быстро осматриваю шкафчики на кухне. Так, есть манка, есть овсяные хлопья Манка у меня получается просто ужасно, сплошные комочки. Вряд ли Лелька сейчас способна на такой подвиг. Так что оставим ее на утро.
Паша отпускает Марину, а сам садится за стол. Молча наблюдает, как я достаю небольшой ковшик, грею молоко, заливаю овсянку. На его лице блуждает странное выражение. Он то хмурится, то вдруг улыбается. Хотелось бы знать, что за мысли бродят в его голове.
Или нет.
Не хочу это знать.
Кормлю дочь, даю ей лекарства. Потом она пьет молоко с медом и содой, полощет горло. Наконец, все ритуалы окончены, я укладываю ее спать. К этому времени жаропонижающее подействовало, Лелька уже не такая больная на вид, требует свой планшет.
Мамочка, а ты останешься? спрашивает она, когда я подтыкаю ей одеяло.
Конечно, милая. Куда я денусь? целую ее в лоб. А теперь спи.
Но я не хочу, отвечает она, немного взбрыкнув.
Надо, милая. Детки во сне лечатся.
Но я уже спала. Я пока не хочу.
Тогда пусть не спит, вставляет Паша. Пусть уснет, когда захочет.
Я кидаю на него быстрый взгляд.
Ладно, но не долго, сдаюсь.
Может и правда, пусть немного пободрствует.
Лелька довольно кивает.
Только не вставай, хорошо? продолжаю я.
Хорошо, мам. Я поиграю, она включает планшет.
Мы пока обустроим маму, подмигивает ей Паша.
Ура, радостно отвечает Лелька.
Я же краснею. Если со стороны посмотреть мы прямо идеальная семья. Ага. Только у каждого из нас есть пара. Куда уж идеальнее.
Паша жестом показывает, чтобы я шла за ним. У меня по телу пробегают мурашки.
Красивая квартира, говорю, следуя за Островским.
Пол с отоплением. Панорамные окна, светлые стены. Мебель тоже в основном светлых тонов. Я даже представляю, как будущий ребенок Паши будет здесь все обрисовывать. Вот Лелька в детстве любила на стенах рисовать. Представляю, как бы она тут разошлась.
И вновь сердце сжимается от боли. Это все могло быть у нас, нашим, общим
Вот твоя комната, Паша останавливается так резко, что я едва не врезаюсь в него.
Хорошо, спасибо, говорю с легкой с хрипотцой.
Мы смотрим друг другу в глаза. Его взгляд непроницаемый, темный. Не понять, что он думает.
Завтра отвезу тебя в клинику за больничным. В офис ехать не нужно, я уже позвонил Игорю, обрисовал ситуацию. Курьер привезет бумаги домой.
Я усмехаюсь. Все же это очень удобно, когда твой начальник друг отца твоего ребенка.
Спасибо.
Прохожу в комнату первой. Осматриваюсь.
Почти все пространство занимает большая кровать, застеленная фиолетовым бельем. Немного броско на мой взгляд, но ничего. Главное, что есть на чем спать. Одна стена сплошное окно, вторую занимает зеркальный шкаф-купе. В третьей приоткрытая узкая дверь. Сквозь щель виден санузел и краешек душевой кабины.
Нравится? спрашивает Паша.
Он стоит на пороге и наблюдает за мной.
Да, неплохо.
Хорошо, обустраивайся. Если что-то нужно, то обращайся ко мне или Марине, продолжает Паша.
Пока ничего не нужно. Все есть.
Хорошо, он смотрит на часы, можем поужинать вместе, потом мне надо уйти.
Сердце ёкает. Наверное, к Свете.
Надолго? спрашиваю с деланным безразличием.
Как получится. Ладно, я в душ, потом буду ждать тебя за столом.
Паша уходит.
Я же остаюсь в комнате. Пытаюсь отвлечься от его последних слов. Разбираю вещи и складываю их в шкаф. Понимаю, что личная жизнь Паши не должна меня волновать. Но волнует!
Под конец обнаруживаю, что телефон разрядился. А зарядку я не взяла. Обыскала сумку два раза. Ни зарядки, ни настроения. Придется просить у Паши. Хотя
У него же айфон! Вряд ли он мне чем-то поможет. Но все же
Выхожу из комнаты.
Так, и где искать Пашу? Не кричать ведь на всю квартиру?
Выхожу обратно в гостиную, размышляю: тут кухня, тут Лелькина комната Может там?
Стучу в закрытую дверь. Никто не отвечает. На свой страх и риск дергаю ручку.
Дверь легко поддается, я едва не влетаю через порог.
Успеваю притормозить. И застываю, не зная, куда деть глаза.
Посреди комнаты стоит Островский. Спиной ко мне. В чем мать родила.
Глава 5
Обалдеть! Не вовремя я вошла
И вроде надо уйти, захлопнуть дверь с другой стороны, пока он меня не заметил. Но я стою как истукан и пялюсь на Островского. Капли воды стекают по его мощной спине, очерчивая линии мышц
Паша медленно оборачивается. Окидывает меня чуть насмешливым взглядом.
Я отмираю. Пытаюсь нащупать за спиной дверную ручку.
Танюш? Что-то случилось? голос Паши звучит как мурлыкание большого кота. Вот уж кого стыд не берет!
Я нервно сглатываю. Таращусь ему в переносицу, лишь бы не опускать глаза ниже пояса, но мой бесстыжий взгляд то и дело устремляется туда. Еще и Островский гад, хоть бы прикрылся, так нет! Стоит и красуется передо мной. Аполлон недоделанный!
Все нормально, мой голос звучит как-то сдавленно. Хотела попросить зарядку, но вижу, что не вовремя. Я пойду
Подожди, останавливает Паша. Где-то валялась универсальная. Наверное, в джакузи бросил, пошли, вместе поищем.
И он с самым серьезным видом прется к дверям.
Эй, а прикрыться? немного нервно взвизгиваю я. В доме ребенок! И домработница!
На лице Островского появляется улыбка. Этот гад еще и грудь выпячивает, мол смотри, Танечка, какой я красавец!
Извращенец! не могу сдержать возмущения.
Пусть лучше думает, что я злюсь, чем поймет, как это меня взволновало. Спустя столько лет снова видеть его обнаженным своего единственного мужчину. Чувствовать, как горят пальцы и ладони от желания прикоснуться к нему. Как немеют губы от вида его гладкой кожи и воспоминаний, какова эта кожа на вкус
Я маньячка Безнадежно больная
А он единственный мужчина, которого я видела голым. Ну, не считая актеров в кино.
Да, конечно, усмехается Паша и тянется к полотенцу, лежащему на кровати.
Оборачивает его вокруг бедер и подходит ближе. От него пахнет все тем же парфюмом. На миг не выдерживаю, закрываю глаза. Чувствую, что он наклонился. Его дыхание касается моей кожи.
Иди за мной, говорит он мне прямо в губы.
По телу пробегают мурашки. И вот почему я раньше не вышла из его комнаты? Почему застыла на месте саму себя не пойму.
Открываю глаза. Утыкаюсь в Пашину грудь. Завороженно смотрю на его татуировку. Я уже видела ее в тот день, когда он переодевался для игры в пейнтбол. Но тогда я не придала ей значения, меня волновало другое. А сейчас в голове всплыли слова про его армейское прошлое. Наверное, и татуировки (одну на груди, а вторую на плече) он сделал в то время.
Время, ради которого бросил меня.
Это отрезвляет лучше пощечины.
Отвожу взгляд и морщусь.
У меня есть Леша напоминаю себе.
И меня передергивает. Просто от попытки представить Алексея голым, в постели со мной. Нет, я пока к этому не готова