Да дело в том, что я и сам толком не пойму, почему он говорит, что ему всего сорок лет, а выглядит на все семьдесят! почесал наморщенный лоб секретарь Физоний.
Что-то не нравится мне этот профессор, задумчиво прошептал иерарх. Наведите справки о нём, пока я с ним беседую принял решение владыка Плеон.
Но беседовать с ним сейчас нет никакой возможности! успел вставить брат Физоний. Профессор Грымов спит со вчерашнего вечера, и разбудить его мы так и не смогли, Ваше Святейшество!
Ну так приставьте к нему соглядатаев! Ваша компетенция брат Анил! Да смотрите, этого-то мне не прокараульте! А то распорядился иерарх. Ступай, Физоний, если у тебя всё! Вы все ступайте! Оставьте меня одного. Я должен подумать.
Как-то странно спокойно иерарх произнёс последнюю фразу и сел, утонув в чёрном кресле, слившись с ним своим одеянием.
Монахи-советники почти бесшумно один за другим покидали Соборную залу. Слабенькое до странности эхо проводило последнего уходящего лёгким окриком.
Глава 4
В ТАЙНОЙ БИБЛИОТЕКЕ МОНАСТЫРЯ
После того как брат Анил Гремучая Змея с двумя конвоирами, ошеломлёнными внезапным исчезновением арестованного послушника, покинули его келью, Ник долго не мог опомниться от счастья. Он спасся благодаря чуду, которое сотворил сам по великой Божьей милости и ангельской помощи! Всё это еле укладывалось у него в голове. Но больше всего мальчика мучили вопросы: он всё ещё невидимка или уже нет и как управлять своей невидимостью? Если первое он мог легко проверить на свой страх и риск, выйдя за дверь и попав на глаза кому-либо из братьев, то второе было настоящей загадкой. В голове Ника зрели один за другим различные планы, как можно было по собственной воле становиться невидимкой.
Следуя одному из планов, он должен был просто велеть себе стать невидимым, равно как и наоборот, но только прежде три раза пропустив через себя световой поток, как он делал это всю ночь. Но проверять, исполнилось ли повеление, надо было снова в присутствии братьев-монахов, так как, разумеется, в монастыре больше никого не было.
Другим способом являлся побег, который бы дал возможность встретить человека за стенами монастыря и проверить действие невидимости в его присутствии. Оба способа имели право на существование в представлении Ника, но казались ему слишком рискованными. Повеление могло не подействовать в присутствии монахов, явно оповещённых о беглеце, и тогда плетей и Астуса не миновать. Послушник понимал, что приговор немедленно приведут в исполнение в случае поимки, не дав ему времени на одиночество и опыты со световым потоком.
Найти человека за пределами монастыря также было затруднительно, точнее, невозможно преодолеть незамеченным в случае видимости монастырскую стену, ревностно охраняемую монахами-конвоирами, которых в монастыре было превеликое множество. Монашеское воинство особо культивировалось в Николо-Григориевском монастыре: по образу и подобию тибетского Шаолиня, но только с местной спецификой. Итак, попасться в лапы охраны ничего не стоило и этот план отпадал. Экспериментировать без присутствующих было невозможно, а с ними опасно, поэтому Нику ничего не оставалось, как снова попросить помощи у своих Ангелов-Хранителей.
И Ник произнёс: «Ангелы мои Хранители! Я вас очень люблю! Придите ко мне и помогите понять, как мне управлять невидимостью?» На ладонях будто заплясали огоньки. Они напомнили о дружеском прикосновении невидимых существ с большими белыми крыльями и сияющими добрыми ликами. Ник нашарил в тумбочке коротенькую оплывшую свечку, засветил её и принялся записывать всё, что рождалось в этот миг в недрах его души:
О здравствуй, сыне! Мы идём на помощь!
На твой вопрос у Нас готов ответ:
Без Света, знай, невидимости нет.
Ему подвластен день, подвластна полночь.
В любой момент впускай пречистый Свет
В свои мечты, намеренья, желанья!
Так Бог Отец возводит Мирозданье,
Так ты твори вот Наш тебе совет!
Детали сам найдёшь в своей душе,
Ведь опыт первый в жизни есть уже!
И это всё. Теперь прощай за сим.
Коль очень надо снова Нас спроси.
Но не проси совета, сыне, там,
Где можешь справиться с препятствием ты сам,
Тогда не станем Мы беседовать с тобой,
Ведь у тебя есть дар: луч Света золотой!
Твои Ангелы-Хранители.
Обрадованный Ник от всей души поблагодарил своих Ангелов- Хранителей за неоценимую помощь и приступил к действию, согласно полученному наставлению. Ему было теперь ясно, что невидимость можно создать силой своего намерения в момент, когда световой поток входит в тело, управляемый силой воображения, и образует вокруг него защитный экран, не позволяющий людям с нечистыми помыслами обнаружить того, кто надёжно спрятан за ним. Сам же себя Ник прекрасно мог видеть в момент своей невидимости вот почему ему трудно было оценить своё состояние без помощи извне. «Бежать! Бежать!» раздавалось в голове мальчика. Но трудно бежать в никуда, где тебя никто не ждёт, никто не знает, что ты вообще живёшь на свете!
По ощущениям Ника, был уже полдень. Узкая зарешеченная щель в стене, похожая скорее на бойницу, чем на окно, скупо впускала в крохотную полутёмную келью лучи жаркого июльского солнца. Было душно, хотелось пить, нестерпимо сосало под ложечкой от голода. Стоически переносить бедственное положение узника Нику больше не хотелось. Он всё обдумал, взвесил и решился освободить себя из затянувшегося заточения.
Для начала он создал световой кокон невидимости вокруг себя, затем дёрнул дверь: она не поддалась. Ника словно обожгло: он понял, что погребён заживо в глубокой утробе монастыря, названного в честь великих Чудотворцев, и теперь ему, действительно, поможет только чудо! Если нет можно считать, что игумен Плеон, сам того не зная, достиг своей цели: свёл счёты с ненавистным подкидышем своим излюбленным способом, погребением заживо, пусть не в Астусе, так хотя бы в собственной келье провинившегося! «Браво, Плеон! Но я просто так не сдамся! Нет! собрав всю волю в кулак, принял решение Ник. Не для того я родился на свет, чтобы сгнить в этой норе, не выполнив своего предназначения! Не выйдет, владыка Плеон! Мы ещё посчитаемся, лживый хозяин монастыря!»
И мальчик со всей силой принялся барабанить в дверь кулаками, пинать её разбитыми обутками, сопровождая яростную атаку истошными выкриками. Пот катился с его лба, заливал глаза, одежда взмокла, хоть выжми. Ник то бросал своё бесполезное занятие, то снова обрушивался на монстра, которым теперь представлялась отроку дверь, пока вдруг в гулком монастырском коридоре не прогремели шаги. Мальчик секунду колебался, усомнившись в своей невидимости, но тут же понял, что другого выхода у него нет и снова, и снова атаковал ненавистную дверь.
Шаги прогремели уже совсем близко, затем ключ заскрежетал в замочной скважине, и дверь толкнули вовнутрь с такой силой, что Ник, если бы не отбежал к кровати, то оказался попросту убит этим толчком. Слава Богу, он вовремя поостерёгся: инстинкт самосохранения своевременно впрыснул в кровь очередную порцию адреналина!
Как только монах-конвоир Елпидофор, шедший на смену Фаддею, дежурившему возле кельи профессора Грымова, ввалился в свободный проём, Ник прытко проскользнул под носом громилы и был таков. Конвоир, ничего не поняв, недоумённо обозрел пустую полутёмную келью и, исполнившись суеверного ужаса перед взбунтовавшимися привидениями, о которых не раз слышал от старых монахов, вылетел наружу и запер дверь на засов. Про себя монах-конвоир Елпидофор решил молчать о произошедшем: лишь бы братья как всегда не подняли его на смех.