Рация висела, едва не касаясь коврика. Мобильник в держателе. Экран еще не погас, похоже, на телефон только что звонили. Евгений различил бурые пятна на светлой обивке салона. Взял рацию и размеренно, сдерживая эмоции, проговорил:
Вызывайте полицию. Тут кровь. Миши нигде нет. Кто-то вырвал ему водительскую дверь.
Кошмар, прошептала Ксюша, а затем добавила, уже громче, сейчас вызову. Сейчас сейчас.
Что там происходит? интересовались таксисты.
Евгений бросил рацию. Осмотрел салон, просветив его вдоль и поперек. Ничего стоящего не обнаружил. Затем обернулся и тут его взгляд упал на торчащий из земли конец сливной трубы, что тянулась через лесополосу до самого пустыря. Но не сама труба привлекла его внимание, а ноги, что исчезали в ней, растворяясь во тьме. Кто-то лез внутрь
Что за?.. Евгений направился к трубе. Сердце заколотилось, с ног до головы он покрылся гусиной кожей. А тьма осклизлая и плотная все подступала.
Подойдя, мужчина посветил внутрь. Прислушался. В обозримом пространстве никого не было.
Миша! крикнул Евгений, не зная, что еще предпринять. Какая-то фантасмагория. Он же собственными глазами видел, как туда влез человек. Или его затащили бессознательного, так как этот человек не кричал и, во всему видимому, не сопротивлялся. И куда ж он теперь исчез?! Уполз за линию изгиба трубы? Или уволокли? Евгений еще раз просветил трубу, на этот раз более тщательно. Никого.
И тут порыв ветра обрушился на мужчину. Он исходил из недр черного зева. От неожиданности Евгений плюхнулся на землю и схватился за лицо, выронив телефон. Настолько отвратительной вони ему еще не доводилось испытывать. То была квинтэссенция болотных газов, свалявшейся шерсти бродячих псов и разрытой могилы (десятка разрытых могил!).
Миша! позвал мужчина, не узнав собственный голос.
В ответ донесся гул. Это удалось бы списать на акустику, на вой ветра в трубе, если бы тот звук не обратился в смех десятков голосов: мужских и женских, детских и взрослых. Мир перед глазами Евгения пошатнулся. Он чувствовал, еще немного, и его сознание померкнет. Звуки сводили с ума, сеяли сомнение в самом устройстве мироздания. Евгений не мог вообразить, как такое количество народу уместилось в трубе. Кто они? Что они там делают? Ужас разрастался раковой опухолью, заполняя организм. Каждой частицей тела мужчина ощущал опасность, но ничего не мог поделать. Он словно прирос к земле.
А смех приобретал объем. Евгению чудилось, что теперь он доносится не только из трубы, а отовсюду: из леса, из машин, из окон за спиной. Затем голоса слились в один, противоестественный, вобравший в себя все оттенки и отзвуки вселенского безумия.
На какой-то миг наступила тишина. Стихли деревья, перестал накрапывать дождь. Возможно, остановилось само время. А затем из трубы донесся тяжелый скрипучий голос, который по всем признакам и ощущениям не мог принадлежать существу из нашего мира.
Евгений рухнул без чувств, не успев заметить света фар выезжающей из-за угла машины Олега. Его бедное сознание не выдержало того всепоглощающего зла, что коснулось его словами:
Уходи, человек. Он мертв!
Двенадцать
Холодный сентябрьский ветер, порывы которого достигали запредельных значений, гонял листву по улицам, смешивая ее с грязью и пылью. На фоне тусклого свинцового неба и всеобщей серости, как на полотне художника-экспрессиониста, листья расцветали в бойком ритмичном танце. Их яркие сочные краски казались нереальными. Созданные ими образы завораживали.
С изголодавшейся по влаге земли неуклюже поднимались пылевые вихри; они росли по мере усиления ветра и рассыпались с его затиханием.
При достаточном воображении в этом калейдоскопе можно было разглядеть причудливые фигуры, ежесекундно меняющиеся, как картинки диафильма. Деревья марионетки ветра раскачивались, шумно аплодируя этому спектаклю, сквозь их шелест просачивалось едва различимое: ещеее ещеее
А ночью горькими слезами пролилось осеннее небо. Раскаты грома наводили ужас на детей и впечатлительных взрослых. Бесконтрольный грохот, напоминающий бой африканских барабанов сотрясал дома.
Казалось, еще немного и небеса разойдутся по швам, не выдержат напора встречных потоков воздуха. А то и вовсе рухнут и погребут под собой все живое.
Миша сидел на жесткой кровати, обхватив колени руками. Его трясло. Тело покрывал слой холодного липкого пота, зубы отбивали чечетку.
Нет нет, хрипло повторял Миша, а при очередном раскате грома вскрикивал и сокрушенно тряс головой.
Его страх достиг апогея. Миша был близок к потере сознания, но что-то невидимое (но сильное!) не позволяло ему погрузиться в сладкую пучину беспамятства.
Двенадцать, эту цифру он произнес добрую сотню раз, хотя не понимал, что она означает и почему так навязчиво крутится в голове.
Двенадцать. Как количество месяцев в году. Или знаков зодиака.
Число, возникшее из воздуха
А наутро, когда погода малость успокоилась, а ливень перешел в мелкую противную морось, под сенью раскидистых кленов в парке обнаружили труп.
Молодой парень обгоревший в приклеенных к телу джинсах и прожженной кожаной куртке лежал под дымящим
(шкворчащим под дождем)
деревом, расколотым надвое. Черные скрюченные ветви его лениво клонились, словно пытались дотянуться до юноши и проверить на самом ли деле тот мертв или притворяется.
Парня убило молнией, сомнений в том не возникло ни у криминалиста, ни у полицейского наряда, ни у десятка столпившихся поблизости зевак. Горящая стрела на скорости в сто двадцать тысяч километров в секунду вонзилась в дерево, рассекла его, как щепу остро заточенный топор, а парень, по всему видимому, оказался не в то время не в том месте.
Так началось очередное утро с несчастного случая, унесшего жизнь молодого и полного сил юноши.
А небо опускалось все ниже. Тучи наползали друг на друга, образуя бесчисленное количество грозовых слоев. Они не стояли на месте закручивались, принимая вид водоворота. Как бульон в гигантском котле, который неторопливо помешивало некое высшее существо.
Злое существо, добавил бы Миша. Он знал зло находится всюду, и оно не дремлет. Миша считал так, потому что ничего доброго в его жизни не происходило. Он привык к страху, что следовал за ним по пятам долгие-долгие годы. Удача отвернулась от него, ушла к кому-то другому а ее место заняла неведомая тварь; как тень, она намертво присосалась к разочаровавшемуся в жизни мужчине.
Но у него хотя бы есть крыша над головой.
А снаружи снова бесновалась природа.
Острые капли дождя, гонимые ветром, впивались в кожу и жалили миллионами взбесившихся ос. Они вырвались на свободу после трехмесячного периода засухи, чтобы разгуляться вволю в эти сумрачные сентябрьские дни.
Набухшие от влаги листья более не казались привлекательными, не кружились в невесомом танце. Теперь они напоминали обрюзгших шмелей, с трудом перелетающих с цветка на цветок. Они раскисли. А разноцветный ковер обернулся месивом однородной коричневой массой, пахнущей перегноем.
С пруда улетали последние птицы. Их трепетные тельца сносило бушующим ветром, и некоторые падали на землю, словно тряпичные куклы, брошенные капризным ребенком.
В глубине парка раздался треск, и с глухим ударом о землю рухнуло первое, не выдержавшее натиска ветра дерево
Танечка не пошла в этот день в школу. Мама разрешила ей остаться дома и смотреть телевизор, тогда как сама отправилась на работу. Танечка была уже взрослой и самостоятельной, перешла в пятый класс и умела обращаться с плитой и электричеством. А потому могла оставаться дома одна.