Вот и хорошо. Марк поднял на меня глаза, и они снова были спокойными и чуть лукавыми. Он улыбался.
Папа? Я постучалась в дверь его спальни. Пап, не спишь? Хочешь чай?
Да, давай. Сейчас выйду.
Хорошо.
Тапочки собирали пыль в коридоре. Иногда я становлюсь свиньёй. А папе важно только, чтобы вещи не были разбросаны по дому. Чистота пола и наличие пыли никак не влияет на его уровень удовлетворенности от берлоги. Поэтому мне даже почти не стыдно.
Разве что самую малость.
Я разлила по чашкам чай, бросила на стол пару конфет и села в угол на свой скрипучий стул. Батарея приятно грела бок.
С чего это такая любезность? папа цапнул со стола конфету и принялся медленно и будто бы безразлично её разворачивать. Даже чай отцу налила.
Не хотела сидеть одна.
Он поджал губы, будто раздумывая над чем-то.
Довод.
Сел напротив меня, хлебнул чай.
Человек социальное существо.
Я кивнула.
Сбивается в стаи. Хотя вполне может жить один, всё равно нужна стая. Клан. Сообщество.
Угу. У нас вся школа как сборище кланов.
Папа кивнул, прожевал конфету и принялся скручивать фантик.
Проблема, когда человек умный. Понимает, вроде, что это просто инстинкт, наследство австралопитеков. И вроде понятно, что никто тебе и не нужен. А жить одному никак. И даже чай не попить, он усмехнулся.
Но Робинзон Крузо я решила вступиться за свою любимую историю.
Посмотрел бы я на господина Крузо, случись такое на самом деле, папа поцокал языком. Он бы сошёл с ума за столько лет.
А как же Пятница?
А Пятница его спас бы. Возможно. Но
Папа?
М?
А что если я нашла Робинзона Крузо? Но только ему нельзя уплывать с острова. А я Пятница.
Папа редко смотрит на меня пристально. Обычно он слишком поглощён своими мыслями, работой или многочисленными увлечениями.
Кто это?
Имя тебе ни о чём не скажет. Наверное я засомневалась. У меня засосало под ложечкой. Вот и тест. Как далеко распространяется влияние «мыльного пузыря» Марка? Это Марк Бейло, одноклассник. Ты помнишь его?
Папа спрятал глаза за чашкой и после паузы покачал головой.
Это твоя мать любитель ходить на родительские собрания. Я знаю только твою Лесеньку.
Вот всегда он так.
Я бестолочь, Алиска и безнадёга.
А какая-то левая девица обязательно будет Юленькой, Ирочкой или Машенькой. И вроде уже почти не обидно. Но поэтому мама и ушла.
М-м, ясно, ни черта мне было не ясно.
Сначала мне казалось, что неделя тянется целую вечность.
А потом она внезапно кончилась, и я уже судорожно скидывала вещи в сумку, пока папа стоял в прихожей и ждал меня с самым раздражённым видом.
Давай-давай! Поторапливайся!
Пап, ну заведи пока машину, я сейчас!
Пока я не увижу, что ты собрана, даже не подумаю спускаться.
Взмокшая, я перебирала в голове список необходимых в поездке вещей, и вывалилась из своей комнаты с сумкой наперевес.
Взяла бы мой рюкзак галантно предложил папа.
Что? Твою столитровку драную? Да ни за что!
Пф, ну и мучайся. Я пошёл.
Пап, помоги с сумкой!..
Так и быть.
В последний момент я вспомнила, что забыла взять зубную щётку и расчёску, запихала их в карман, закрыла на автопилоте дверь и, перепрыгивая через ступеньки, поскакала вниз по лестнице.
Когда подбежала к папиному хэтчбеку, он уже был готов трогаться.
Пап, довезёшь меня до «под варежкой». Там класс собирается.
Он кивнул и усмехнулся.
Прошло сорок лет с момента, как я сам учился в школе, а «варежка» всё еще остаётся «варежкой».
Приятно, что есть что-то, что не меняется, да?
Лиска, будь аккуратна.
Что?
Я не могу запретить тебе пить, курить и матом говорить. Это твой личный выбор. Просто имей в виду, что глупости могут быть опасны.
Вот за это я люблю своего отца. Он говорит только самое важное. И не читает нотаций, никогда.
Хорошо, папа. Спасибо.
«Под варежкой» под памятником советской индустриализации уже собралась большая часть класса. Классный руководитель, Татьяна Владиславовна, перекрикивала гомон:
Никакого алкоголя! Увижу, что кто-то курит, тут же сообщу родителям! Вести себя прилично! Пассажирам не докучать и
Похоже, предупреждение про алкоголь уже запоздало: рюкзак Димы Лазова явно топорщился бутылками, а подозрительно тяжёлый пакет заметно оттягивал руки Коли Алексеева.
Мы все едем в плацкарте, ехать недолго, всего девять часов. Ровно чтобы перекусить и выспаться. Все взяли с собой еду?
Я охнула, и вспомнила, что именно забыла. Бутерброды так и остались на кухне.
Обернулась по сторонам: Лёша уже стоял в толпе одноклассников, Вера с Адой не поехали. И чуть в стороне ото всех руки в карманах длинной парки был Марк Бейло. Похоже, сегодня его вообще в упор не видели.
Я помахала ему рукой, он, словно не веря, тоже на секунду вытащил одну руку из кармана. А после поспешно вернул её на место и натянуто улыбнулся.
Татьяна Владиславовна, я подняла руку и попыталась перекричать гомон. Татьяна Владиславовна! Все едут в плацкарте, да? В одном вагоне?
Что? Ох, она с трудом вырвалась из оцепления ребят и поправила на голове красный берет. Ну и черти Что ты хотела, Алиса?
Все едут в одном вагоне, да?
Она кивнула, и, словно только сейчас что-то вспомнив, цокнула языком.
Точно. Ты же последняя записалась. Билеты тогда уже кончились, поэтому ты и ещё кто-то едет в другом вагоне.
Да, я вот и решила уточнить, я достала свой билет. Купе.
Поэтому и вышло дороже, она виновато поджала губы. Ты ездила раньше в поезде?
Да, было пару раз. Ещё когда маленькой была, я кивнула. Идея ехать в одиночку меня нервировала. Но что поделать. Назвался груздем
Не переживай. Какое у тебя место? Второй вагон, седьмое место. Хорошо, она поспешно сфотографировала мой билет. Посадка долгая, я помогу.
Татьяна Владиславовна, не стоит, Марк оказался за моей спиной. У меня тоже купе, мы едем вместе. Я много раз ездил на поезде, раз сто. И мне уже есть восемнадцать, так что всё нормально. Под мою ответственность.
Никогда. Никогда раньше я не видела такого взгляда нашего классного руководителя. Удивление. Расстройство. Облегчение. Снова удивление. Она открыла рот Мне показалось, сейчас она скажет: «А ты кто?»
О, Марк, вот кто ещё в купе. Точно, она прочистила горло. Под твою ответственность, значит. Ладно.
Она внимательно посмотрела на меня, будто спрашивая: «Всё точно хорошо?»
Ладно, повторила она. Класс! Шагом марш на платформу!
От такого резкого перехода я чуть не подпрыгнула.
Я пристроилась в конце наших нестройных рядов. Марк шёл чуть поодаль.
Мои воспоминания о вокзале и поездах были пропитаны запахом сомнительных пирожков и пота. Где-то в закоулках вокзала отзвуки этих запахов по-прежнему продолжали жить но признаю, сейчас он выглядел куда презентабельнее, чем десять лет назад.
Проверка вещей.
Подземный переход.
Подъём на платформу.
Серебристый поезд, припорошенный железнодорожной пылью.
Второй вагон. И молчаливый Марк в чёрной парке рядом.
Мы зашли в купе, сняли рюкзаки и сели друг напротив друга. Он смотрел на меня, всё также не доставая руки из карманов.
Привет, пробормотала я. Мы околачивались рядом друг с другом добрые полчаса, но так и не перекинулись даже парой фраз.
Он кивнул.
Что с тобой такое? Раньше ты был более живым.
Он кивнул снова.
Прости, но я ничего не понимаю.
Завтра.
Что завтра? меня это начало раздражать.
Завтра ты всё поймёшь. И когда поймёшь Он выдохнул, встал, снял с себя парку и повесил на притаившиеся в углу плечики. Повернулся к своей сумке и начал доставать вещи, чтобы переодеться.
Придурок. Я скинула свою куртку прямо на сиденье, зашвырнула в угол шапку и демонстративно скинула ногами ботинки. Да этому Робинзону Крузо, похоже, нравится страдать! Ну его к чёрту!
Я подложила под голову рюкзак и демонстративно легла к нему спиной, прямо поверх своих шмоток.
Он выключил свет, вышел и закрыл за собой створку купе.