Там было сухо.
Ничего, сумеет сделать всё, от него зависящее. Если не желанен ей, но, не сопротивляется. то пусть потерпит.
Терпела. Точнее надеялась будет хорошо. И он победил, одолев преграду.
Значит это не так плохо. Просто первый раз. Первый раз. Первый раз.
Всё получается!
Нет, она нормальная. Просто это впервые у неё. Надо срочно принести полотенце, лихорадочно думал Веня, не в силах остановиться. И. именно в этот момент на этаж приехал лифт.
Аааааа! от безысходности, не имея сил, чтоб прекратить, всё же пересилив себя, помогая сам себе рукой закончить начатое дело, убежал в сторону ванной, вскоре вернувшись оттуда с полотенцем, которым почему-то вытирал сам себя.
На. Вытри диван и одевайся. А я пока встречу родаков. Вернулись гады на пару часов раньше, на ходу одевался, прыгая на одной ноге, застряв в штанине.
Не так боялась быть застигнутой его родителями, сколько радовалась своей победе. Нет, нисколько не стыдилась от содеянного. Одеваясь стремительно под лицемерным взглядом с фотографии Вениного отца, который, как теперь знала, несмотря на все свои отрицательные качества, обнаруженные в нём, имеет и положительное видеть человека насквозь, застав его в самый нелицеприятный для этого момент.
Успела! Крови не было. Ничего не болело. Слышала голоса родителей, шум Крещатика, шелест каштанов под окнами, и даже, как показалось ей, падающие на асфальт листья.
Коньяк! Какой ужас! Куда же она теперь спрячет его?
Нет. Не будет. Да и не украла же она его в конце концов. Пусть уж лучше увидят, чем догадаются о большем.
Глава XV. Попутчик.
Вот и моё пятое купе. Но, почему же именно его дверь закрыта. Это насторожило. Но, нисколько не усомнившись в правильности своих билетов, не постучавшись, так, как был первым пассажиром, резко открыл дверь.
Вы, как я понимаю, до Питера? видя, несколько ошеломил своим присутствием подошедшего соседа по купе, поинтересовался у него находящийся в нём пассажир.
Д-да! Но, как вы
Прошу вас не удивляться моему присутствию. К тому же я ваш настоящий попутчик. Вот, извольте убедиться, протянул свой билет.
Что, вы, что вы? Я нисколько не сомневаюсь. всё же краешком взгляда заметил девятый номер его места.
Что ж, в таком случае добрый вечер, снял шляпу незнакомец.
Добрый, милостивый государь, не знаю вашего имени, приподнял и свою Яков Карлович.
Михаил Адамович Козленок,
Яков Карлович, не стал называть своей фамилии, чтоб не озвучивать приставку к ней.
Вы так смутились увидев меня здесь. Право я не виноват в том, что волею судеб вынужден скрываться.
Смею спросить. Вы кого-то опасаетесь?
Думаю, нет. Сейчас такие времена, что каждый из нас виноват уже в том, что посмел выйти из дома. Только этим создаёт искушение для окружающих.
Вы правы, положил шляпу рядом с собой.
Наверно думали; случится чудо, и никто не явится сегодня. Хотя, впрочем, даже, если это и случилось то, наверняка проводник, хитрая рожа, подсадил бы кого-то за большие деньги из соседнего вагона. Вон их сколько желающих ехать комфортно.
Но, почему же раньше не было такого и все довольствовались тем, что имели, не стремясь воспользоваться большим, особенно если это большее стоило дороже своей реальной цены? задал вопрос, на который, погодя мгновение сам же и ответил, Во всём виновата истерия, что творится в душах людей. Пробравшись в них, полностью разъела небесное, что никоим образом не граничит с земным, их телом, а, скорее наоборот способствует росту понимания, все мы здесь временны.
Кто знает, может и не придётся более никогда отъезжать от Санкт-Петербургского вокзала, в Москве, впрочем, как и от Московского в Санкт-Петербурге, в задумчивости произнёс Михаил Адамович.
Вы знаете, я продал квартиру в Киеве, и вот еду к жене. Она уже в Выборге.
Вы везёте с собой деньги!? испугался Михаил Адамович, деланно махнув на соседа ладонью, будто хотел отмахнуться от неприятной мухи.
Что вы! Конечно же нет! Я положил их в надёжный банк.
Разве такие ещё существуют?
Ну, во всяком случае, один из них.
Впрочем ваше дело. Не хотите ли выпить? У меня есть потрясающий французский коньяк. Думаю, в ближайшее время вряд ли придётся такой попробовать, достал из сака бутылку.
Пожалуй да.
Михаил Адамович, будучи явно запасливым путешественником, тут же вытащил и походные, маленькие рюмочки, обтянутые кожей, с продавленными в ней рисунками, изображающими сцены охоты.
Неспешно открыв бутылку, разлил.
Пришлось бросить родовое имение на произвол судьбы.
Понимаю вас, передал ему рюмку, тут же подняв свою, перебирая в голове варианты тоста.
За то, чтоб наши потери обернулись приобретениями, уловив горечь в словах соседа по купе, тут же придумал как успокоить его.
Пожалуй да, согласился с ним, выпив содержимое одним глотком.
Как вам коньячок?
Не плох. Даром, что французский. Немцы так никогда не научатся.
Вы немец?
В каком-то роде.
Из обрусевших, скорее утвердительно, чем спрашивая, заявил Михаил Адамович, тут же признавшись;
Я из крещёных иудеев. Великая страна Россия, но сама себя губит. Страшные времена смею заметить предстоит нам с вами пережить. Мои предки из Львова. Это уж я с позволения сказать подался поближе к власти, в старую столицу. Но, теперь решил перебраться в Санкт-Петербург. Думаю, там легче спастись.
Спастись!? Вы ещё верите во спасение? Хотя, впрочем. Кто-то же действительно считает, что Русский народ некий миссионер, тот, кому предначертано сохранив в себе, пронести сквозь все предстоящие безумия чистоту святой веры.
Ах бросьте! Я вас умоляю!
Осмелюсь спросить. Вы Лютеранин?
Православный. Но, не особый ревнитель веры.
Последние годы было не до церкви.
Она должна быть в каждом из нас. Внутри.
Вы хотите сказать, что весь этот сброд из государственной думы, учредительного собрания, а, затем и вовсе перекочевавший во временное правительство, хранит в себе Бога!? Я вас умоляю! Вы видели эти зажравшиеся, не понимающие происходящего лица!? Что они могут знать о России? Каждый из них, считая себя умнее остальных, только и может, что проявлять нерешительность и трусость. Поверьте, моему слову все они будут висеть на столбах, вдоль Невского проспекта, если не успеют покинуть город раньше того, как за каждым из них придут.
Не думайте о плохом, поймал на себе гневный взгляд Якова Карловича, но продолжил: Понимаете ли, дело в том, что никоим образом мы не можем уже хоть как-то повлиять на происходящее. Считаю, каждый обязан делать должное и будь, что будет. Этот процесс уже не остановить.
Ах милый мой человек! дрожащей от волнения рукой достал сигарету, затем, вспомнив о том, что следовало бы предложить соседу, протянул Михаилу Адамовичу открытый серебряный, с позолотой портсигар. Тот не отказался.
Закурили.
Затянувшись, и выпустив худую струйку дыма, продолжил:
Я ли всю жизнь не занимался своим делом, отдавая себя государственной службе, воспитывая детей, заботясь об их образовании!?
Мы с вами слишком много сил отдавали этой стране, не задумываясь ни на минуту о том, что у неё своё будущее. И, то, каким путём пойдёт к нему, вовсе не подразумевает наше с вами мнение, которое ни на что не влияет в выборе пути. Мы с вами не прижились в ней. Впрочем, как и многие те, что считают себя истинными русофилами. Как вы знаете, таких сейчас великое множество среди бывших министров временного правительства. Тот же Керенский, как мне кажется, вряд ли имеющий русские корни, состоящий в тайном обществе зарекомендовал себя с этой стороны.
Россия взбунтовалась после трёхвекового царского гнёта Романовых. Ей больше не нужен царь. Впрочем, может, кого-то из Рюриковичей и смогла бы пронести на своём горбу ещё столетие. Но, теперь, после того, как в ней выжжено малейшее уважение к миропомазанникам, разрушено и втоптано в грязь словоблудием заискивающими перед царствующим домом генералами и чиновниками, стремительно изменившими своему кумиру, принудив его к отречению, она обречена.