Вера сидела, завернувшись в мою куртку, и испуганно смотрела на то место, где лежал Тим.
Тим ушел! Самсон! Она, трогала то место, где он лежал, и снова прятала руку в складках куртки. Он вовсе не умер, Самсончик! Он выздоровел и ушел. Я, скрипнув зубами, поднялся.
Отдохнуть полноценно не получилось. Спина ныла. Руки гудели, но боль была терпимой. С ней можно было смириться. Но если я не отдохну за десять часов хотя бы еще час, то потом, просто свалюсь от усталости, и потом меня будет не поднять.
Я тронул Веру за плечо.
Верунчик, я похоронил Тима. Вон там. Я показал на притушенную блестку фонаря его каски. Светляки чувствуют хозяина. Они тоже грустят. В их переливах отчетливо виделся бордовые оттенки.
Вера всхлипнула. Дернула плечами.
А я думала, что он ушел Она посмотрела мне в глаза.
Нет Ответил я нежно.
Нет, конечно. Тебе просто плохой сон приснился.
Плохой. Согласилась Вера. Она подобрала ноги под курткой.
Мне снилось, как Валетт обзывался. Он злой этот Валетт. Его потом Храмовники к себе взяли на перевоспитание. А он все равно не перевоспитался.
Я проснулась. Вспомнила, что с Тимом была, а его нет. А потом вспомнила, что он с платформы упал. А тут его нет. Я думала, что он просто поранился, а потом встал и ушел. Посмотрел, что ты пришел и ушел.
Я глубоко и порывисто вздохнул. С трудом поднялся на ноги. Постучал ногтем по стеклу своего фонаря, будя Светляков. Те завозились, залезая друг другу на спины, вытягивая слепые головы, трогая губами стекло и переливаясь радостными голубыми красками. Я надел каску, натянув козырек почти до бровей.
Нам пора, Верунчик, пора. Вера съежилась под курткой.
Ты же не поспал Самсон. Я пожал плечами. Если я сейчас усну, то не проснусь и через три часа. Отдых должен быть полноценным.
Я потом. Когда ты устанешь. Хорошо?
Хорошо. Согласилась Вера. Она встала на ноги. Подняла куртку на вытянутых руках и протянула мне.
Это же твое, Самсончик. Ты одень. Тут холодно уже. Я нахмурился. С Верой, что то было неладно.
Оставь себе, тебе нужнее, ты маленькая и голодная, поэтому и зябнешь. Мне не холодно.
Хорошо. Быстро согласилась девушка. Она всунула руки в рукава, застегнулась на все пуговицы. Я весело прищелкнул языком. Куртка Вере явно шла. А если бы была еще и чистой.
Давай с Тимом простимся. Я, с трудом переставляя ноги, двинулся по направлению к фонарю Тима.
Ничего. Ноги расходятся. И руки разработаются. Все придет в норму.
Придет. Я прижал правую руку к сердцу и склонился над невысоким холмиком.
Мир тебе, Тим.
Мир тебе, Тим. Повторила Вера и тоже поклонилась. Я вернулся к тому месту, где мы спали, и просто затолкал свой рюкзак в рюкзак Тима целиком.
Лопатку засунул себе за пояс, а одеяло, скатав в рулон, перебросил через плечо. Тим рассказывал, что так в Далекой войне носили шинели.
Войн было две Далекая, и Последняя.
В Далекой были Солдаты. Они носили шинели, и когда было жарко скатывали их в валик, скручивали бечевкой, и продевали через плечо.
Очень удобно, между прочим.
В Последней войне Солдат не было. Никто не знает почему.
Последняя война тоже была очень, и очень давно. Но Далекая все равно была раньше.
Я забросил рюкзак на плечо и засунул кирку за пояс.
Ну Позвал я Веру. Та тихонько отступила от могилы Тима и подошла ко мне вплотную.
Пошли.Пошли. Вера взяла меня за руку, и ощущать ее теплую ладошку в своей мне показалось очень приятным.
А куда мы идем? Спросила она, как только мы отошли на десять метров.
В Город. Твердо ответил я. Вера остановилась.
Самсончик, милый. Прошептала она
Я не хочу в Город. Там плохо. Я растерялся.
Вера Попытался я ее вразумить. У нас продуктов на неделю. Этого как раз хватит для того, чтобы вернуться в Город.
Этого хватит, чтобы подняться на Крышу. Прошептала Вера испуганно. Она подумала, что я начну ругаться.
Тим хотел выбраться на Крышу. Я тоже хочу. Ты можешь оставить меня. Я возьму Светляков у Тима. Они меня полюбят вот увидишь. Ты мне только грибов оставь и воды. Чуть-чуть. Я сама могу дойти. А ты, если хочешь, возвращайся в Город.
Черт! Подумал я.
Черт! Черт! Черт! Если бы я был один, то я бы сам пошел искать подъем на Крышу, но с Верой. Может там плохо? На Крыше. Может быть, там нечего есть? Может быть там нечего пить? Может быть, там дышать нечем или в воздухе полно яда?
Нужно идти в Город. Упрямо качнул я головой.
Вера идем в Город. Мы устали. Мы не сможем дойти до Крыши. Не сможем. Да и если дойдем мы не готовы. Нужно больше еды, нужно больше одежды. Нужно Я остановился. Вера смотрела на меня как-то совсем странно.
Она никогда так на меня не смотрела. Я ее и помню то плохо, но вот так она на меня не смотрела. Я помню. Она всегда смотрела на меня с интересом и восторгом. Может быть с радостью.
А теперь.
Вера сделал шаг назад.
Ты Сказала она, кривя губы.
Ты Она вдруг стала, ломая пальцы расстегивать крутку. Забери свою куртку! Не нужна она мне! Я все равно на Крышу пойду. Ты же Ты
Я не трус, Вера! Выкрикнул я свой действительно настоящий страх.
Я не трус! Ты не знаешь что там на Крыше! Я не знаю что там на Крыше! Никто не знает! Даже Тим! Даже Ландгрувер! Может только Династы знают. Да и то.Ой! Вера прижала кулачки к губам и сделала круглые глаза. Я запоздало прикусил язык. Сплюнул через плечо три раза и постучал каблуком об пол.
Детство это все. Приметы, наговоры всякие, но мало ли.
Ну, что? Спросил я Веру.
Мы идем? Идем в Город?
Хорошо Согласилась Вера и опустила свою голову в бетонной пыли.
Идем Она снова вложила свою ладонь мне в руку и мы пошли. Хрустко давили крошку. Светляки в моем фонарике, почувствовав дорогу, светились ярче.
Я вообще не понимаю, как они чувствуют дорогу? Они же слепые? Вот ведь тоже незадача! Думать о таком что есть, а не понимаешь. Ну, да ладно. На то, чтобы думать есть Химики. Они все знают или почти все.
А, вот, про Династов, я точно зря сказал. Зря! Их может быть на весь Город человек десять, а может быть и меньше. Они в Храме живут. Им Храмовники и служат. Ну, да ладно. Шут с ними со всеми. Теперь бы только до Города дойти.
Я через плохие подъемы шел. Вере там не спустится. Придется обходить. А любой обход это день не меньше. Уровни они длинные, а подъемов-спусков не много. Да если и есть, то половина труха.
Самсончик Прерывисто проговорила Вера.
Самсончик потише Я не успева Ю Я остановился с удивлением разглядывая девочку. Вера подошла ближе и виновато посмотрела мне в лицо. Ее щеки горели. Я потрогал мочки ушей. Они были ледяными.
А ну-ка кашляни! Вера, отдышавшись, уже не выглядела больной.
Самсончик ты чего? Забеспокоилась она.
Я, правда, не больная. Правда. На вот Кхе Кх-грмхе В ее кашле, сухом с хрипами отчетливо проступала болезнь. Только начинающаяся болезнь.
Ты ничего не ела после того как Тимоша упал? Вера молчала.
Может быть, ты грибов поела без ферментов?
Что ты Самсончик? Заулыбалась Вера вымученно.
Я же знаю, что грибы нельзя без ферментов есть. Не ела я ничего Самсончик и не пила ничего. Я только своей рубашкой Тима накрыла. Он уже совсем тихий лежал. Раньше он мне не позволял себя накрывать, а когда он глаза закрыл и уснул, так я рубашку сняла и его укрыла. Вера замолкла. Наверное, она чувствовала себя виноватой.
Я расстегнул ворот своей теплой в большую клетку рубашки для того, чтобы освободить шею. Шеей лучше чувствовать холодно на уровне или тепло.
Кожу лизнул промозглый ледяной сквозняк.
А ну Я отстегнул с пояса флягу. Почти полную флягу с водой.
Пей
Самсончик. Испугалась Вера.
А ты? Тут же вода.
Знаю, что вода. Откровенно грубил я.
Пей Вера осторожно взяла фляжку и долго возилась с пробкой.
Никак, Самсончик. Никак Я потом. Ладно? Я выхватил из ее рук флажку и легко скрутил пробку. Вера хитрила. Она знала, что воды у нас немного.
Она знала, что всю ее пить сейчас нельзя. Потом может не остаться сил. Нужно экономить. Но и я знал, что если Вера больна, то до Города нам не дойти.