Рассвет лениво потягивался, борясь с безудержной зевотой, когда господин в белом медленно чистил зубы. Несколько равнодушных листочков слетело с ещё зелёного дерева. Подбрасываемые ветром, они лавировали по волнам воздуха, воображая себя капитанами двух многоэтажных домов. А наш безымянный герой взял в руки бритву и зажмурил глаза. Ему не хотелось так много видеть этот покатый лоб с двумя глубокими морщинами; чуть вздёрнутый, как у юноши-максималиста, нос; большие глаза, утонувшие в печали коньячного цвета, и тонкие линии малиновых губ. Он завертел головой в разные стороны, прогоняя упавшие на лоб кудри, и вышел вон из ванной комнаты.
Маленькие птички, поющие о прекрасном, кружились в одиноких утренних небесах. Они то и дело раскачивались на облаках ранней грусти и заглядывали в загорелое лицо человека у окна. Может быть, он казался им просто одиноким тёмным пятном, как они ему чёрными точками. В глубокой задумчивости человек без имени допил крепкий кофе и некоторое время пожевал незажжённую сигарету. «Лучше не курить, соображали его воспалённые мозги. Но, чёрт возьми, какая теперь-то разница?» Мужчина средних лет невысокого роста надел чёрный плащ и широкополую шляпу. Еле продравшее глаза утро обещало прохладный день. Он взял длинную трость и посмотрелся в зеркало. Трость придавала особенно безупречный вид.
Ветер клюнул в щёку, едва он успел выйти. Лапы покрапывающего дождя обняли его шею, подбородок и губы. Мужчина нервно сглотнул. Он ненавидел такой беспомощный дождь. Острые мелкие капли-когти скользили по розовым лицам смеющихся детей, но не мешали им радоваться беспечной жизни.
Господин в чёрном закусил губу и ударился в музыку звучного смеха. Медленно продираясь сквозь ветви назойливых деревьев, он увидел, как смеются беснующиеся дети. Но это не имело никакого значения в сравнении с тем, как смеялись её серо-зелёные глаза, открытые рыжие плечи и белоснежные зубы, как вздымалась её грудь, полная жизни, как летали её длинные руки-крылья, ловившие кудряшки маленьких человечков. Он крепче сжал трость и принялся слушать.
О, Лиззи, полно читать! напевала незнакомка девочке лет двенадцати. Ты только посмотри, какая вокруг красота! А какая свежесть! Ах, как хочется танцевать!
Белокурая девчонка непослушно замотала головой.
Нет, мама, мне совсем ничего такого не хочется. Я люблю читать. В книгах куда больше сказочного, чем здесь, Лиззи нахмурилась и ещё крепче прижала к себе тоненький слезливый романчик.
Отчего же? всё так же улыбаясь, спросила мать, легонько шлёпнув резвившегося мальчика.
А оттого, вспыхнув, начала говорить девочка, оттого, что там существует настоящая любовь.
Мать потрепала её короткие светлые волосики.
Но она существует и здесь. Например, твой папа
Он никого не любит, буркнула девочка и целиком погрузилась в чтение. Несколько озадаченная, женщина на автоматизме пригрозила двум маленьким сыновьям пальцем и прислонилась к стволу зеленоглазого дерева.
И тут он увидел её всю, потрясающе красивую и сокрушительно ранимую. Она была соткана из воздуха, эта женщина-видение. Ветер белыми локонами щекотал её тоненькую шейку. Не в силах сдерживаться (а он уже давно перестал обуздывать свои желания) мужчина отбросил трость и обнял её тоненькую талию Женщина вздрогнула. Она подумала: это конец.
Творения лета, особенно позднего, ангелоподобны, склонившись над её ухом, прошептал он.
Женщина обернулась и оказалась во власти его крепких объятий.
Что вам от меня нужно? еле дыша, спросила она, одним глазом следя за играющими детьми. Он это заметил и почувствовал себя почти счастливым. Ему нравилась эта женщина именно в образе беспокойной матери, которая умело справлялась с тремя непослушными существами и создавала гармонию из абсолютного хаоса.
Ничего, он медленно опустился на землю. Пожалуй, ничего, кроме твоего имени.
Но зачем? Вы коллекционируете имена? казалось, она немного успокоилась и даже повеселела.
Только твоё.
Хорошо. Ловите его, женщина замахнулась, делая вид, что собирается что-то бросать, Анна, тихо сказала она. Ан-на! повторила отчётливее и громче.
Анна с нежной грустью пробормотал он. Спасибо, я его уже поймал, мужчина снял шляпу и пытливо заглянул в её безупречное, как он сам, лицо. Не беспокойся, Анна, я не собираюсь тебя убивать. Я лишь хочу побыть немного не одиноким.
Немного не одиноким? удивлённо переспросила она и, подумав, присела рядом. А это как?
Вот и я хочу узнать, как. Анна, милая, покажи мне это Не дай мне издохнуть от скупого чёрт бы его побрал!.. одиночества, он с неподдельной надеждой впился взглядом в её растерянное лицо.
С чего вы взяли взволнованно начала она, оправляя платье, с чего вы взяли, что я могу?
Ты похожа на счастливую.
Разве? Анна положила голову на колени. Разве? повторила несколько приглушённо.
Ты замужняя женщина и, по всей видимости, счастлива в браке. Твои дети похожи на улыбки рассвета. Ты искришься любовью, когда проводишь своей изящной рукой по их пушистым головкам
Женщина посмотрела на близнецов и неопределённо покачала головой.
Дети это единственное, что держит меня на плаву.
Иначе бы ты утопилась?
Иначе бы я да, именно. Знаете, я такая глупая мечтательница. Я так жду какого-нибудь чуда. И пусть я уже несвободна, во мне растёт нечто похожее на протест. Я хочу вырваться в мир, где полно волшебства, в мир, где есть она улыбнулась дочери, настоящая любовь.
Господин в чёрном придвинулся к ней ближе.
Я вот о чем гадаю: ты читаешь мою истосковавшуюся душу или мы с тобой одинаковые?
Анна вздрогнула от этого резкого слова.
Если мы и вправду одинаковые Нет, мне не стоит с вами разговаривать. Вы такой незнакомый, она поспешно встала и быстро зашагала к близнецам, мирно прилёгшим на шершавый песок.
Мужчина усмехнулся в воротник плаща. «Одинаковость неизбежно пугает. Что может быть страшнее, чем признать друг друга одинаковыми? По-моему, человеку легче повеситься, ведь он мыслит себя кричащей индивидуальностью».
Опираясь на трость, он подошел к Лиззи и тихо сказал:
Настоящая любовь наверняка существует.
Девочка вздрогнула от неожиданности, но, увидев перед собой вполне добродушное лицо, успокоилась. Было в нём, в этом человеке, что-то такое, что нравилось представительницам прекрасного пола любого возраста. Стоило только заглянуть в широко распахнутые глаза и очарованная собеседница была готова верить каждому слову загадочного незнакомца.
А вы вы любили? робко спросила она, доверчиво лаская его по-детски невинным взглядом.
Послушай, малышка, он сел рядом и взял её глупую книгу. Никогда нельзя задавать вопросы в прошедшем времени. И утверждать тоже не нужно. Всегда только в настоящем, понимаешь?
Лиззи отрицательно покачала головой.
Ничего не понимаю.
Тебе сейчас это и не нужно. Просто запомни, осознаешь потом.
Девочка призадумалась.
А любовь и настоящее это одно?
Незнакомец ласково улыбнулся.
Ну конечно, малышка. Настоящее значит мгновение, и любовь это мгновение, и жизнь это мгновение, и даже смерть
Мгновение, повторила Анна, и её глаза загорелись. Это слово всё объясняет, с остального можно снять все существующие обязательства. В таком случае, она запнулась, сжала кулаки, как будто решаясь на что-то, в таком случае, грех это тоже мгновение.
Мама, а что такое грех? спросил мальчик лет семи с широкой улыбкой.
Грех это плохо, ответила Анна, положив руку на лоб любопытного сына.
А что такое «плохо?» подключился его безупречно одинаковый брат.
То, что делать нельзя.
А чего нельзя делать?
Например, спрашивать про все эти вещи, Анна нетерпеливо встала. Играйте, милые. А ты, Лиззи, последи за ними. Да не увлекайся этим, она указала на книгу.