Ты серьезно?!
Не кипятись, осадил Пашков. Я там не был, поэтому просто верю тебе на слово. Но, Лёха, отпечатки даже на бутылке с водой, которую ты взял в холодильнике и дал Самойлову промочить горло.
И что? Он задыхался.
Да ничего, только в той бутылке нашли остатки сильнодействующего сердечного препарата.
Что? Адамов словно протрезвел. Неужели Назаренко все настолько продумал? Значит, никаких иллюзий, надеяться не на что.
Да то самое, пробурчал Ростислав. Это серьезная улика. И этого будет достаточно для обвинения, ты же знаешь.
Так это те самые улики, которые предъявил Назаренко в Москве? догадался Алексей.
Видимо, да. Но и это еще не все.
Адамов только молча вскинул глаза.
У Марениной в вещах нашли твою визитку.
И что? Может, я и оставлял визитку в их доме. Я много раз там бывал, пока шло следствие.
Да, соглашаясь кивнул Пашков, ничего криминального, если бы на ней не было написано несколько слов.
Каких же? Адамов саркастично скривился.
Там дата ее смерти и место встречи На берегу в пригороде.
И что? Почерк сто процентов не мой. Убийца Марениной написал это на моей визитке и подбросил в ее вещи. У Назаренко был доступ в дом Самойлова, забыл?
Пашков прикусил нижнюю губу и сделал паузу.
Лёша, на визитке почерк Марениной. Экспертиза это подтвердила.
Адамов на секунду опешил, но вдруг взорвался:
Да ну и что! Это косвенная улика! Ясно же, что меня подставляют! Назаренко заставил ее перед смертью написать! Или экспертиза липовая!!! И я уверен
Лёша, прервал его Ростислав, я бы на твоем месте не был так уверен
Всё! Ничего не желаю больше слышать! Уходи. Адамов отвернулся и, стиснув до боли кулаки, зажмурился. Здорово его обложил Заря! Его враг оказался очень предприимчивым и коварным. Сволочь! Неужели это всё? А как же месть? За маму, за Аленку. А за разрушенную жизнь Анны? Он вдруг расхохотался. Ах да, это же он сам ее разрушил. И все равно в сотый раз порадовался, что она теперь далеко и недосягаема для Назаренко. Он все хохотал, а Пашков с сожалением смотрел на друга.
Послушай, о твоей ненависти к Самойлову уже все знают. Может, тебе лучше признать вину? Учитывая трагическое прошлое и доблестное настоящее, тебе много не дадут
Адамов резко перестал смеяться и удивленно посмотрел на Пашкова.
Убирайся! Убирайся вон!!! заорал он и вскочив замахнулся.
Тут же появился конвойный и увел Алексея. А Пашков смотрел вслед другу и все так же хмурился. Он не знал, чем ему помочь.
***
Анюта, конечно, надо идти в полицию! Лучшая подруга Анны, Любовь Никоненко ходила по огромной, красиво обставленной гостиной туда и обратно. Она потряхивала каштановыми кудрями, красиво уложенными в стиле «Пляжные волны», и в негодовании похлопывала себя по роскошным женственным бедрам, обтянутым шелковистой тканью домашнего пеньюара.
Анна с тоской смотрела на очаровательную, ухоженную подругу, на все это великолепие и, грустно вздыхая, размешивала сахар позолоченной ложечкой в миниатюрной фарфоровой чашечке с чаем. Вот Любаша везучая, и дом у нее красивый, и муж. Пусть и третий, зато любящий, заботливый, и обеспечивает Любашу, и бережет.
А ее беречь некому. Анну слегка передернуло от внезапно накатившего раздражения. И почему она не может справиться с эмоциями? Ведь пора привыкнуть, что в ее жизни все не так.
А ты точно не хочешь обратиться к своему прокурору? на мгновенье остановилась Любовь и с надеждой посмотрела на Анну.
Люба, он не мой! раздраженно осадила та, к горлу тут же подступили слезы, хотелось зарыдать в голос, но она по опыту знала слезы не помогут, и постаралась сдержаться.
Ну а к Дарине? Она точно поможет! не отставала подруга.
Аня кивнула, шмыгнув носом:
Я думала об этом. Но у меня нет денег. Я не могу снова
Да у тебя куча денег! напомнила Люба, кивнув на Анину сумку, висящую на высокой резной спинке красивого стула.
Аня даже рассмеялась:
Шутишь? Это фальшивые деньги. Я почти уверена.
Ладно, наконец согласилась Любовь, по любому надо идти в полицию. Прямо с утра и пойдем. А сейчас спать, постелю тебе в гостевой.
Анюта обреченно вздохнула и поднялась. Сколько еще она будет доставлять всем неудобства? Просто карма какая-то.
Ты прости, что свалилась, как снег на голову. Я уж хотела в Камышовку на дачу поехать. Но Она хотела сказать, что там все напоминает о НЕМ, однако сдержалась. Но надеюсь, завтра все прояснится, и я смогу вернуться в свою квартиру.
Ну перестань, какая Камышовка? урезонила Люба. Живи сколько хочешь. Николай все равно с утра до ночи по своим автосалонам разъезжает, или, вон, как сейчас, по командировкам: Москва-Сочи, Сочи-Питер и снова Москва! Ой, ты не представляешь, как надоело!
Не представляю, пробормотала Анюта и поплелась следом за подругой.
А потом у меня же родительская квартира свободна. Далеко, конечно, на самой окраине. Ой, что я тебе рассказываю, ты же помнишь, где это
Анна шла следом за Любой, слушала ее щебетание и вздыхала, и когда это все кончится?
***
Ранним утром Ростислав метался по своему кабинету, вернее по кабинету Адамова, и нашагал уже километров пять, пытаясь собраться с мыслями.
Засунув руки в карманы и насупившись, он все ходил и ходил от деверей к окну, затем в обратном направлении, при этом бубнил себе под нос оправдания и аргументы в свою защиту, пытаясь усмирить пробудившуюся совесть. Но ничего не получалось. Его пожирало чувство вины. Хотя в чем его вина, он не понимал. Но ведь он друг Адамову и должен спасти его во что бы то ни стало! Однако совершенно не представлял, что можно предпринять. Он не спал всю ночь, терзался и думал, думал. Да так ни к чему и не пришел.
Ростислав Маркович, здравствуйте.
Тот вздрогнул и обернулся.
А, Дарина, здравствуй, заходи. И брось этот официоз! раздраженно махнул он рукой.
Дарина села на свое привычное место кресло, стоящее напротив стола Адамова. Она с тоской посмотрела на пустующий стул прокурора, затем перевела взгляд на мечущегося Пашкова.
Слава, как дела у Алексея Сергеевича?
Тот нервически отозвался:
Плохо, Дарина! Хуже не бывает.
Та помолчала, размышляя, как бы выведать у помощника прокурора побольше информации.
Ты был у него? наконец спросила она. К нему пускают?
А? очнулся от своих терзаний Ростислав. А, да, был.
И?
Тот отмахнулся и снова забегал по кабинету.
Что делать собираешься? немного помолчав, спросила Березина.
А? снова откликнулся он.
Слава, надо что-то делать! с укоризной сказала она. Ты же понимаешь, это все Назаренко, и насколько я успела заметить, у него связи. Большие. А раз Адамовым занялась Москва, значит, очень большие!
М-да! только и сказал Ростислав.
А что-нибудь по существу можешь сказать?! не выдержав повысила голос Дарина.
Пашков будто ждал, чтобы выплеснуть на кого-нибудь свои эмоции.
Что я могу сказать?! нервно закричал он. Что ты хочешь от меня услышать?!
Ну, хотелось бы что-нибудь обнадеживающее, подбодрила та, сидя неподвижно и наблюдая, как Пашков мечется из угла в угол.
Ни-че-го! Ничего обнадеживающего сказать не могу! Я только что от Левашова, тот подтвердил мои опасения.
Какие? осторожно спросила Березина, чтобы не спугнуть нервно-красноречивый настрой помощника прокурора.
Взялись за Лёху серьезные люди, на ходу бросил Слава, не останавливаясь ни на мгновенье, и хватка у них бульдожья. То есть, без шансов. Уж поверь!
Дарина вдруг взорвалась:
Да хватит уже маячить! Как маятник, честное слово!
Пашков даже замер и с изумлением посмотрел на Березину.
Дарина, ты чего? Ты не понимаешь? Ничего нельзя сделать!
Надо его спасать, а ты тут голову пеплом посыпаешь, сурово возразила она.
Пашков непроизвольно провел рукой по волосам, будто пытаясь стряхнуть невидимый пепел, и снова забегал по кабинету.