Видимо, потому что людям дорога их шкура.
Незнакомец криво усмехнулся, как будто сказал что-то смешное. Келли так не показалось.
Почему вы здесь? он поглядел на арбалет. Раньше ему не приходилось видеть подобного оружия. Его дядя рассказывал, как когда-то с приятелями он пьяным возвращался из выпивальни и повстречал на большаке человека с арбалетом. Ему одному удалось унести ноги в ту ночь.
Потому же, почему здесь нет остальных, незнакомец оглядел округу сухим взглядом. Потом достал из-за спины арбалет, покрутил маленькую железную рукоятку, торчащую из латунной шестерни, и крепкая тетива поползла назад. Раздался щелчок. Незнакомец снял с груди одну из стрел и положил в желобок.
Вы в кого стрелять собираетесь?
Келли отошёл подальше.
Не в тебя, храбрец. Последний шанс. Катись. Скоро ты лишишься такой возможности.
Келли хотел уйти. Действительно хотел, но ноги почему-то не слушались его.
Охотиться в таком месте, не глупая ли затея? Ни птиц, ни зверья на милю в округе.
Конечно, их нет. Но я не на них охочусь. С чего ты вообще взял, что я охочусь именно на них?
На кого ж ещё охотиться?
Послышалось холодное успокаивающее завывание, походящее на дуновение ветра, дышащего в щелях старого дома в пасмурную ночь.
«Опять ветер», подбодрил себя Келли.
Я, помнится, предлагал тебе уйти, незнакомец зловеще нахмурился. Теперь рекомендую бежать.
Вой нарастал, но ни один лист сорняка не дрогнул.
Какой-то странный ветер, Келли усмехнулся, не оценив рекомендации. И почему бежать?
Потому что уйти ты уже не успеешь, мужчина прислушался. А впрочем и убежать тоже.
В следующий миг на пустырь скользнул громадный тёмный силуэт, выделяясь в полумраке своей чернотой. Одним взмахом исполинской руки он отшвырнул незнакомца в сторону. Келли вскрикнул и отпрянул назад. Густую дымку прорезало гадкое рычание. Келли зажмурился что было мочи. Глаза он открыл в своей спальне. Он лежал на кровати, боясь пошевелиться. Перед ним всё ещё стояла плохо различимая фигура. Он не мог вспомнить, что он видел. Он помнил только одно что никогда раньше так не боялся.
2
Уже начало светать, но Келли вылез из постели не сразу. Какое-то время он пытался прийти в себя, ожидая, когда конечности вновь станут ему повиноваться. Хладный озноб пробирал до костей. Вслепую он спустился на первый этаж и натянул заношенные штаны, оставленные им в прихожей вчера. Отыскал в кухонном шкафчике трубку. Рядом с ней покоился кожаный мешочек с табаком, от которого пахло смородиной. Когда Келли вышел на порог, озноб прекратился, хоть снаружи было по-утреннему прохладно. Редкие деревья и невысокие кустики травы прятались, задёрнутые лёгким туманом. Келли уселся на подгнившую деревянную ступень и закурил, прислонившись спиной к двери. Утро выдалось безветренным и странно спокойным. Чересчур спокойным, но Келли не думал об этом. У него перед глазами всё ещё маячил наводящий ужас силуэт. И страх. Он всё ещё здесь.
Это был не первый его кошмар. Они снились ему уже несколько недель подряд. Он перестал высыпаться. Келли и раньше-то спал не ахти как хорошо, а в последнее время его невольная бессонница сделалась невыносимой. Он так завидовал тем людям, которые жаловались, что у них не бывает сновидений. В голове беспрестанно зудел шепчущий голосок: «Поспать Надо поспать», но спать было нельзя. Когда трубка догорела, Келли натянул плащ, висевший на единственном в прихожей крючке, и запер дверь на ключ.
Гомон, доносившийся из окон близлежащего трактирчика, слегка развеял тревогу. Оказалось, что в основном посетители ещё и не думают расходиться. В дальнем углу тесноватого помещения Келли заприметил своего полного, но не слишком приятеля Генри. Тот восседал на дубовой лавке, подперев щёку ладонью. Келли уселся напротив.
Ты чего тут? медленно спросил Генри, устало обрадовавшись. Опять кошмары?
Да.
Келли раздавил пальцем крошку на столе.
Дерьмово. А я вот пью.
Что пьёшь?
Эль, что ж ещё.
Один?
Как же, нет, Генри указал головой на пёструю кошку, примостившуюся рядом. С подругой. Она не из болтливых, зато только вот со мной сидит. Не то что эти портнихи. Шьют себе свои хреновы юбки, чтобы задирать их перед всеми подряд.
Не думай об этом, Келли утешительно усмехнулся. Она ж не думает, вот и ты не думай.
Не думай, Генри нахмурился и глотнул из кружки. Вот тебе когда перестанут мерещиться твои призраки, тогда и советуй. Чего тебе, к слову, примерещилось-то?
Не помню.
Генри несильно хлопнул ладонью по коленке и икнул.
А я вот, пожалуй, возьмусь угадать. Ты всё время одно и то же рассказываешь. Про какое-то странное создание. Очень оно тебя пугает. Как можно забыть, что тебя напугало, а? Это же нелогично.
Не то чтобы я напрочь забыл. Помню высокий чёрный силуэт, но больше ничего отчётливого.
Ещё бы. Это ж сон. Простая ерундовина. Это тебе не портнихи. Шлюхи разодетые. Кроят себе свои шёлковые рубашки чтобы всем всё видно. А я ходи смотри, как они смотрят, вороны проклятые. Стервятники. Только и ждут, как бы слететься. Мне ещё порцию! Генри потряс в воздухе опустевшей кружкой и грохнул ей по столу. Кошка осуждающе мурлыкнула, посмотрев на него. Никто, казалось, не услышал ни того, ни другого.
Мне ещё порцию! повторил Генри на этот раз громче и куда менее вежливым тоном. Немолодая хозяйка, стоявшая к нему спиной, обернулась. Он несколько раз ткнул пальцем в свою кружку. Женщина легонько постучала себя пухлой ладонью по голове и упорхнула в погреб.
И ты, значится, сидишь себе один и пьёшь? спросил Келли, подняв брови, перекатывая между большим и средним пальцем крупную хлебную крошку.
Да, Генри опустил голову, после чего с трудом поднял её обратно. Что ж мне ещё прикажешь делать? Шить эти чёртовы
Нет-нет, Келли сделал останавливающее движение рукой. Хочешь напиваться пожалуйста.
Ты чего пришёл? А-а, да. У тебя же кошмары. И как ты с ними уживаешься? Я вот, если не посплю, потом весь день варёный хожу, как треска.
А если поспишь, то напьёшься и всё равно будешь ходить, как треска.
А хоть бы и так, Генри подбоченился одной рукой, а второй нащупал кружку, не отводя взгляда от собеседника. По крайней мере, я не разодеваюсь, как эти портнихи.
Келли потёр лоб и вздохнул.
Мы оба прекрасно знаем, что речь идёт об одной определённой швее. Остальные тебе ничего не сделали. Я, впрочем, сомневаюсь, что и она что-то сделала. Думаю, ты, как всегда, преувеличиваешь.
Преувеличиваю? щёки Генри зарделись багрянцем. Легко было спутать с нахлынувшей злобой, но в действительности он попросту захмелел до своей привычной стадии, когда его физиономия начинала краснеть. К ней таскаются эти расфуфыренные прохиндеи.
Прямо домой? Келли недоверчиво наклонил голову и прищурился.
Нет. К ней в лавку, Генри без замедления принялся за эль, который притащила запыхавшаяся хозяйка. Разбавляете, душечка?
Вы и сами прекрасно знаете, что нет, Генри, скривилась трактирщица устало. Ваши личные проблемы меня не касаются. Настоятельно прошу, чтобы и моей выпивки они не касались. Вымещайте досаду на пойле, которое наливает тот бездарь в придорожной таверне возле города. Оно, по крайней мере, того заслуживает.
Она ушмыгнула, с достоинством тряхнув спутанными волосами.
Слыхал? Генри кивнул ей вслед. Все они горделивые вертихвостки.
Ты, кажись, отвлёкся, снисходительно улыбнулся Келли. Что там с теми расфуфыренными, как ты выразился, прохиндеями?
Чёрт их разберёт. Тьфу, Генри с пренебрежением махнул рукой. Охотники до девичьих ласк, не более. И разодеты, главное, как! По-странному, вот что я скажу. Едва ли у них прохудились брюки.
Так, может, и впрямь прохудились.
Даже если и так, я догадываюсь, в каком месте. А она хихикает, улыбается, будто они ей