Почему остановились? встрепенулся он.
Улица Смирнова закончилась, ответила девушка, не поворачивая к нему головы. А я так и не дождалась вашего распоряжения, что делать дальше.
Угу, пробормотал Иван Петрович, делая бессмысленные пометки в блокноте и проклиная себя за то, что он так нервничает рядом с красивой женщиной. Он немного погрыз кончик ручки и вдруг, неожиданно даже для самого себя, скомандовал: По Слободе вниз, на Жучиху. Потом выезжайте на Коммунаров, где позволено, и к школе.
Девушка молча потянула старомодный ручной тормоз. Иван Петрович приготовился к худшему. Но он знал, что новички очень осторожничают, и, в крайнем случае, все может закончиться разбитыми фарами и помятым бампером, а к этому в автошколе давно привыкли. Но если бы он знал, чем закончится дело на самом деле, то предпочел бы съесть все свои записи в блокноте и, вообще, не выходить в этот день на работу
Женщина медленно нажала на газ. Машина слегка фыркнула, как бы выражая свое несогласие, но послушно покатилась вперед. Крутой склон открыл умиротворяющую панораму с широкой рекой, набережной, утопающей в осенней гамме увядания и
Мальчишка лет десяти, на велосипеде, стоял посреди дороги и безрезультатно пытался выдернуть застрявшую штанину из цепи. До него оставалось еще приличное расстояние, но мокрый булыжник не давал машине остановиться. А с двух сторон от него, по обочинам, стояло еще с десяток мальчишек, дававших ему советы. Дальше за ними бесконечные глухие заборы перед частными домами с калитками, на которых неизменно красовались таблички со злой собакой.
Тормози!!! закричал Иван Петрович, вжимаясь в сиденье. Нет, направо! Налево! Нет!!! Тормоз!!! Тормоз! Тормо-о-о-оз!!!
Молодая женщина отреагировала на его слова довольно-таки странно. Она молча нажала на газ со всей силы, круто вывернула влево, потом вправо, и с миллиметровым зазором промчалась на полной скорости между разбегающейся детворой, только потом нажала на тормоз. Машину развернуло почти на сто восемьдесят градусов, и она медленно съехала юзом к пересекающей улице, едва не встав поперек перед проезжающей по пересекающей улице машиной.
Хр-рр! только и хрюкнул Иван Петрович, обливаясь потом.
Повисла гнетущая тишина. Девушка все также смотрела прямо и внешне была абсолютно спокойна, будто только что выполнила самый обычный разворот. Даже руки на руле лежали расслабленно и невозмутимо. Иван Петрович достал носовой платок и оттер лоб.
Я не сдала экзамен? спросила девушка. Голос ее звучал тоже спокойно и обыденно. И вопрос она задала так, будто он же и был ответом.
Иван Петрович нервно оглянулся. Одинокий мальчишка со штаниной в цепи стоял на прежнем месте, открыв то ли от неожиданности, то ли от восхищения рот.
Нет, просипел он.
Что я сделала не так? снова невозмутимо спросила девушка, не повернув головы.
Поехали домой, устало попросил Иван Петрович, не уточняя, к нему домой или в автошколу.
Девушка завела мотор и уверенно повела автомобиль по известным ей закоулкам. Иван Петрович уже не следил за ее действиями. Он переживал случившееся.
За пятнадцать лет его работы в автошколе он впервые попал в такую переделку. Они чуть не сбили детей! Одного этого хватит, чтобы попроситься на досрочную пенсию, которая уже два года висит над ним дамокловым мечом. Он восхищался и одновременно ненавидел сидевшую рядом молодую женщину. Что-то в ее поведении настораживало его. Он не мог понять что, но это свербело в мозгу, как укус подвального комара. Без нудящего приближающегося звука, без больного укуса, но укол, от которого долго зудит и раздражает. И, приближаясь к автошколе, Иван Петрович понял, что в поведении его экзаменуемой было не так.
Он вышел из машины под прицелом коллег самоуверенный и, несмотря на все, довольный.
Так я сдала экзамен? на этот раз вопрос девушки прозвучал заискивающе.
Нет, коротко и с удовольствием отрезал Иван Петрович.
Почему? глухо и обреченно спросила девушка.
Об этом вы узнаете у ответственного инспектора, мысленно Иван Петрович уже потирал руки.
Коллеги у входа в автошколу с сочувствующей улыбкой к девушке и с ухмылкой к нему уже делали свои ставки.
А все-таки? девушка настойчиво перегородила ему дорогу. Прошу, скажите, что я сделала не так? Это для меня очень важно.
Голос ее звучал так, будто это, действительно, было смыслом ее жизни. И Иван Петрович сдался.
Вы ни разу не посмотрели в боковое зеркало или в зеркало дальнего вида, произнес он после секундного колебания.
Это неправда, тихо возразила девушка.
Правда. И по чистой случайности вы ничего не нарушили.
А все-таки? девушка робко тронула его за рукав.
За все время вождения, надо отметить неплохого, любой профессионал вам позавидует, вы ни разу не повернули головы в ту или иную сторону. Или очки вам мешают, или вы так самоуверенны, но я ручаюсь, что вы ездите, не глядя по сторонам. Я за вами наблюдал. И скажу, что вам не место за рулем автомобиля.
Иван Петрович произнес свою тираду нарочно громко, чтобы коллеги у здания его услышали. Он уже слышал их хихиканье. Ну и что? Он же прав! Пусть потешаются. Но женщина, которая ездит чуть ли не с закрытыми глазами, никогда не получит у него положительную отметку. Он только сейчас до конца понял, что в ней не так. Она сидела за рулем, как робот, которому не нужно оглядываться. У которого не зрение, а сенсорные датчики вокруг головы. Она ни разу не оглянулась. Из-за ее очков он не видел оценивающего обстановку взгляда, что всегда присуще водителю. Она смотрела только вперед. Даже в той ситуации с мальчишками, она не запаниковала, не закрутила головой, что было бы естественным, не закричала, как другие женщины, а сделала то, что должна была сделать. Но это и настораживало!
И это все?! Девушка встала перед Петром Ивановичем, предоставив его коллегам рассматривать ее спину. Ее тихий голос не долетал до них, но Ивану Петровичу и не нужно было этого. Ему доставляло удовольствие, что все видят молодая женщина уговаривает его.
Значит, у меня нет шансов, обреченно произнесла девушка. А ведь меня предупреждали. Но я хотела, чтобы все было по-честному. Я умею водить машину. Я с десяти лет это делаю. И с тех пор, как погиб мой отец, я не перестаю совершенствоваться. Это он меня учил, а он был первоклассным водителем. Жаль, что вы отнимаете у меня кусок хлеба.
При чем тут кусок хлеба? возмутился Петр Иванович. Ему стал надоедать разговор. Вы молодая, красивая. Неужели не найдется для вас работы?
Как вы думаете, кто возьмет меня на работу такую?
С этими словами девушка опустила голову и медленно, даже как-то нарочито и картинно, сняла очки. Веки ее удлиненных глаз были опущены и чуть трепетали, а длинные густые черные ресницы, которых никогда не касалась тушь, лучиками звезд лежали на гладкой бледной коже. Петр Иванович невольно залюбовался непривычной красотой. И ему нестерпимо захотелось узнать, какого цвета у девушки глаза.
И вот она подняла веки. Медленно расправила плечи, выпрямилась, приподняла голову и взглянула ему в глаза. У Петра Ивановича побежали по коже мурашки, а в груди что-то екнуло и противно подкатило к горлу. Челюсть его невольно отвисла. Коллеги, стоявшие сзади, видели только его спину, но не видели лица девушки, но по спине Петра Ивановича догадались, что что-то не так.
Он же медленно развернулся на сто восемьдесят градусов, опомнился, что рот открыт, захлопнул его с глухим звуком, постоял секунду и снова повернулся к девушке. Она стояла и все так же смотрела на него. Именно смотрела. Хотя у нее вовсе не было зрачков. Только белки глаз как у античных статуй.