Поехали, Даша, кататься, за джипом моим не угнаться отрапортовал Мороз, и все присутствующие покатились от хохота. А Даша, вслушиваясь в смех, невольно принимала как данность то, что эта весёлая шутка Мороза ещё долго будет тянуться за ней по интернату, превращаясь в дразнилку. Но откуда ж Морозу, не ведавшему подобной жизни, было это знать
И в то же время Дашу опять больно кольнуло какое-то ясное сознание, словно мгновенная картинка из фильма вспыхнула и сразу угасла.
Нет, я с вами кататься не поеду, пролепетала Даша, смущаясь и тут же мысленно ругая себя за произносимые слова.
Это почему же? важно гаркнул Мороз, воодушевлённый своим поэтическим успехом.
Ваша машина сегодня последней жизни лишится, ответила Даша и потонула в волнах скривлённых ртов, бегающих глаз и всплесках разноликих смешков.
Ну и чадушки у вас собрались, хмыкнул Мороз, обращаясь к Екатерине Дарвиновне. кто коров в четырнадцать лет строит, кто дрянь всякую смотрит. Надо уж за женихами бегать, а она, наверное, в компьютере ночи напролёт режется.
Нет, нет, замахала руками Екатерина Дарвиновна, у нас режим, какие ночи напролёт, Сергей Иванович! Ночью все спят
Много вы знаете! отмахнулся Мороз, всучив увесистый мешок Снегурочке, своей помощнице и направился к выходу, за этими сорванцами не углядеть
Он уплыл с заведующей в коридор и начались нескончаемые потоки благодарственных речей Екатерины Дарвиновны и снисходительное их принятие Морозом, правда в этот раз чуть омрачённое неожиданным предсказанием. Вроде бы и ничего не произошло, но Морозу стало немного не по себе, и от наглости девчонки, и от не неожиданности, и от истолкования произнесённого.
Эй, сказочница, заорал Андрей Волокнитов, когда благотворитель с Дарвинихой ушли, приходи сегодня к нам сказки рассказывать
Это не сказки, это правда, ответила Даша. Она и сама бы с удовольствием посмеялась над своими словами, но на душе было неуютно, непривычно, как бывает природе, когда после спокойных осенних дней вдруг приходит слякоть и колючий моросящий дождь.
Даша поднялась к себе в комнату и принялась рассматривать дары «друга интерната». Но той радости, которая должна была охватить её, не наблюдалось. И вообще, весь сегодняшний праздник показался ей блёклым, наигранным, ненастоящим. Время, захватывая минуту за минутой, приближало какое-то событие, а какое, Даша не могла не понять, не объяснить своего ожидания.
Олик, как тебе праздник? не поворачиваясь, спросила она подругу, возившуюся с подаренной косметикой.
Зашибательски, что просила, то и положили, подхватила Оля беседу, Дарвиниха даже дискотеку разрешила закатить вечерком. Наверно, и ей не хило подарочков отвалили. А тебе лак для ногтей какой положили?
Не знаю
Покажи, Оля перебралась со своей кровати на Дашкину и принялась перебирать то, что было в её подарке, классно, такой же а вот этот не как у меняЭтим дай накраситься?
Бери
А блеск дашь? У тебя темнее попался
Дам
Ты чё как мёртвая? толкнула её плечом подруга, не спи замёрзнешь. А на дискотеку наденешь чего?
Не знаю
Ну ты, Дашка, даёшь! возмутилась Оля, в её голове никак не укладывалось, как можно на одну параллель ставить безразличие и дискотеку. Да нет, Оля была очень доброй, отзывчивой девчонкой, на выручку всегда придёт и если пообещает, то никогда не сдаст; только слишком ветреной и беззаботной.
Не найдя в лице Даши достойного собеседника, чтобы обсудить подарки и вечернее событие, Оля со всем своим косметическим багажом перекочевала в соседнюю комнату, где подготовка к намечающемуся мероприятию шла полным ходом.
Даша прилегла на кровать и закрыла глаза. События, окружающие звуки постепенно растаяли, исчезли и тут же всплыл её привычный лучезарный мир. Мир, в котором она жила второй, настоящей жизнью. Там было всё, что желала её душа любящие родители, любовь, первая, нежная, там были весенние сады и лёгкость, с которой она шла по жизни. Иногда Даше даже казалось, что это и есть её настоящая жизнь, а то время, которое она проводила в интернате и школе это всего лишь сон или фильм, где ей приходится участвовать. Она спешила быстрее сделать уроки, уже с утра торопила приход ночи, чтобы скорее, скорее, скорее вернуться домой, где её ждала мама, чтобы скорее получить очередную sms-ку от своего принца, чтобы скорее утонуть в лучах ослепительного утреннего солнца. Поэтому большинство дней проходило просто незамеченными ею, лишь чуть-чуть захватив её своим присутствием, а ночи Ночи приносили сказку, в которую Даша верила всем своим здравым смыслом.
Это сказку всегда разрушала будничность интернатского утра, противный звонок и приход воспитательницы. Как бы не хваталась Даша за сказку, чтобы задержаться там ещё на несколько секунд, сказка безжалостно таяла и так же безжалостно Наталья Сергеевна включала свет и твердила:
Вставай, Дарья, вставай.
А за этими восклицаниями череда нескончаемых кажется часов. Сначала привычная дорога до школы, потом мучительно тянущиеся уроки. Правда, иногда на уроках было интересно, и Даша даже могла забыть о существовании двух миров, погрузившись в обсуждаемую тему, но такое было нечасто. И ещё такая мерзкая и противная работа в группах (когда непременно кто-нибудь из класса выкрикнет «интернатские в одну, мы в другую»), но почему-то безумно любимая всеми учителями. И вновь дорога обратно, в интернат, а по прошествии ночи опять всё по тому же маршруту. И, кажется, что выхода из этого опостылевшего, словно заколдованного круга нет, что жизнь так и будет плести свою паутину одну на другую, одну на другую, с тем же, что и вчера рисунком и так же монотонно и обыденно.
Но однажды этот круг всё-таки порвался. Неожиданно, резко случилось то, что так смутно чувствовала Даша.
Уже по весне как-то возвращаясь из школы с дополнительных занятий по математике, Даша вроде как почувствовала, что интернат встречает её странным, и, похоже, недружелюбным молчанием.
Эй, сказочница. Сашка без шапки в распахнутой куртке прятался за деревом курил, слышала новость?
Что? Насторожилась Даша.
Не будет больше нам подарочков, говорят, ты накаркала. Дарвиниха так и сказала «язык бы вырвать», ты ей на глаза не попадайся, интриговал Сашка.
Да, говори, что случилось? Крикнула Даша, внутренне сжимаясь в тугой комок.
Сашка, быстро оглянувшись на крыльцо нет ли воспиталки, сунул недокуренную сигарету Серёге, и подошёл к Даше:
Мороз на своей машине всмятку разбился, оповестил он Дашу, машина восстановлению не подлежит, сказала Дарвиниха. А сам он в больнице
То есть его-то ещё можно восстановить? вмешался, высовываясь из-за дерева Серёга, расправившись с сигаретой.
Можно, Серый, не переживай, не поворачиваясь в его сторону крикнул Сашка, не умер он. Вот восстановится приедет. А Дарвиниха рвёт и мечет. Сегодня, говорят, весь вечер ему в больницу подарки будем делать «своими руками», передразнил он.
Ну, даёт! усмехнулся Серёга, на что ему наши открыточки, когда у него бабла полгорода можно купить. Дарвиниха уже по минутам с ума сходит
Ну, ляпать-то чё-то всё равно придётся, подытожил Сашка, поднимая воротник куртки, пытаясь согреть покрасневшие на холоде уши и, мотнув головой, скомандовал Серёге пошли
Они, притоптав в снег окурки, ушли, и Даша, стоя посреди интернатского двора, осталась один на один с эти странным огромным земным миром
Глава вторая. Другая реальность.
Но время, как и положено, идёт не прерываясь, одни события сменят другие, что-то уходит из памяти, что-то имеет продолжение.
Вот и история с Морозом понемногу стала ребятами забываться. Тем более что Екатерина Дарвиновна преувеличила тяжесть его травм; на самом деле через месяц Сергей Иванович почти оправился от аварии, правда машину восстанавливать не стал, купил новую.